Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива

• Название: Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
• Автор: Герберт Аллен
• Издательство: Астрель, CORPUS
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38533-9

Золотой век британского детектива — это Г. К. Честертон, Агата Кристи, Дороти Л. Сэйерс; это автор «Винни-Пуха» А. А. Милн, поэт Сесил Дэй-Льюис, а также множество очень разных и оригинальных авторов, многие из которых совершенно неизвестны русскому читателю. Все они принадлежали к одному кругу, общались, дружили и превратили написание детективов в увлекательную интеллектуальную игру. Они создали Детективный клуб с целой системой правил и ритуалов, сочиняли коллективные опусы и пытались разгадывать реальные преступления. Все это легкомысленное, веселое творчество пришлось главным образом на двадцатые-тридцатые годы XX века — мирный промежуток между двумя страшными войнами. Тревожная, бесшабашная, ностальгическая эпоха застыла в детективных рассказах, словно муха в янтаре, — читателю остается лишь перевернуть страницу и погрузиться в этот интереснейший мир. Книга проиллюстрирована рисунками из журналов 1920-1930-х годов, снабжена предисловием, комментарием и глоссарием в картинках.

---

— Ах, да бросьте вы, мистер Твейт, — ответил он, — вы меня недооцениваете, ой как недооцениваете.

Твейт все еще помнил насмешку и коварство в его глазах, как если бы это было вчера.

— Я «найду улики» ровно в тот день, когда вас заложу. Понимаете? Я, мол, всегда подозревал, но никак не мог доказать. Скажу им, что в этот самый день впервые просматривал старый гроссбух — и там увидел доказательство. Какой же я соучастник, мистер Твейт. Всего лишь бедный клерк, исполняющий неприятную обязанность во благо компании.

Твейт выругался — и заплатил. А теперь, после четырех лет супружеской жизни, он больше не мог сводить концы с концами. Жена действительно принесла в семью деньги, но сумма была далека от той, которую предсказывали слухи. Кроме того, она придерживалась убеждения, что деньги в семье — забота мужа. Ей нужен был дорогой дом, дорогая машина, лучшие слуги, развлечения, ужины и театры. Твейт к тому же должен был сам жить в соответствии со своим положением.

И как со всем этим справиться, пока Данн постоянно тянет из него деньги? Если избавиться от Данна, то он как раз сможет удержаться на плаву.

— Вчера я была в Пенборо и посмотрела тот симпатичный седан «сири-ус», — сообщила его жена несколько дней назад. — Это хорошая машина, Дунстан. Я не вижу причин, почему бы нам ее не купить прямо сейчас. Если ты и правда так стеснен в деньгах, как уверяешь, мы могли бы купить ее в рассрочку.

— Я не хочу в это ввязываться, — ответил Твейт. — С рассрочкой никогда не знаешь, твоя вещь или нет.

— Может, тебе она не нужна, — резко произнесла его жена, — а обо мне ты подумал? Я, между прочим, езжу на допотопном «остине», а все мои подруги разъезжают на «сингерах», «даймлерах» и «линкольнах». Полюбуйся на Майру Тернер и ее новый «роллс-ройс». Я не могу на это спокойно смотреть. И я больше терпеть не стану.

— Я понимаю, Хильда, — устало сказал Твейт. — Я знаю, что ты достойна большего, и со временем я все устрою. Но мы должны подождать. Поверь, у меня действительно нет денег.

Ее лицо приобрело то холодное выражение, которое он хорошо знал и которого боялся. У них уже было много подобных разговоров.

— Я не хочу лезть в твои тайны, — произнесла она язвительно и резко. — Даже если ты содержишь другую семью, мне это неинтересно. Но вот что я тебе скажу: купи эту машину или я ее куплю сама. Я не понимаю, почему с твоими желаниями надо считаться, а с моими — нет. Я надеюсь, ты в состоянии заплатить хотя бы первый взнос?

Твейт вздохнул. Он помалкивал, потому что знал: Хильда права. Вовсе не стесненность в средствах и не отсутствие дорогих машин превратили верную спутницу в недоверчивого чужого человека, а их совместную жизнь — в кошмар. Собственная жена не могла на него положиться. Она знала, что муж скрывает несколько сотен фунтов в год. Хильда Твейт была неглупа, и первые же попытки сбить ее с толку только ухудшили ситуацию. И все же Твейт верил, что с решением этой денежной проблемы возвратится и их семейное счастье. Но на пути стоял Джон Данн.

Боже, как он ненавидел этого человека! У него не выходила из головы мысль о железнодорожном переезде. Эта мысль была для него не нова. Несколько недель назад он представил себе картину того, что может случиться, во всех ужасных подробностях. План зародился у Твейта, когда врач прописал ему снотворное. Сначала он хотел дать Данну смертельную дозу, но потом подумал, что это слишком опрометчивое решение, и ему пришел в голову более хитроумный способ. Поскольку рядом есть переезд, безопасной дозы снотворного будет достаточно.

Твейт еще раз пересмотрел весь свой план. С каким-то ужасом он чувствовал, будто к задуманному его влекут какие-то могучие, не зависящие от него силы. Подобно герою рассказа По, он чувствовал, как стены комнаты смыкаются вокруг него.

На следующее утро, когда Твейт все еще сомневался, Данн сам положил конец его раздумьям. Они оба сидели в кабинете Твейта, обсуждая дела.

— Прошу прощения за беспокойство, мистер Твейт, — начал Данн своим хныкающим голосом, когда с делами было покончено, — но я опять в затруднении касательно моего сына. Он снова попал в беду и должен заплатить пятьсот фунтов — или его арестуют. Я хотел бы спросить, мистер Твейт, не могли бы вы как-нибудь помочь мне?

По причине, известной только самому Данну, он всегда просил денег под предлогом помощи несуществующему сыну. Когда Твейт впервые указал Данну на это упущение, тот охотно признал его, но с циничным бесстыдством продолжал высказывать все свои дальнейшие требования в той же форме.

— Черт бы побрал вашего сына! — тихо выругался Твейт. Хотя комната была большая, он старался, чтобы его никто не услышал. — Вы что, прямо не можете сказать, что вам надо?

— Прямо, если вам так угодно, мистер Твейт, — дружелюбно согласился Данн. — Пятьсот фунтиков. Это же сущий пустяк для нас, джентльменов.

Мистер Твейт почувствовал желание схватить это существо за горло и медленно выдавить всю жизнь из его ничтожного тела.

— Пять сотен? — переспросил он. — А луну с неба не хотите? Шансы на нее у вас примерно те же.

Данн потер руки.

— Ну что же вы, мистер Твейт, — заскулил он, — как же так? Это меня расстраивает. Для джентльмена вроде вас пять сотен — совершенно ничтожная сумма. Ничтожная. Вы же не станете поднимать шум из-за такого пустяка?

— Даже не надейтесь, — отрезал Твейт. — И я скажу почему. У меня нет таких денег. Я бы мог вам дать сумму поменьше, но не пять сотен. Их вам не видать.

Данн коварно улыбнулся. Разговор дошел до его любимой стадии.

— Пять сотен, мистер Твейт, — пробубнил он. — Вы же не оставите бедняка без его кровных денежек?

Твейт твердо посмотрел на него.

— Не будьте дураком, — посоветовал он. — Я заплатил вам чуть ли не три тысячи за последние пять лет, и с меня хватит. Не доводите меня до крайности.

Данн изобразил оскорбленную невинность.

— До крайности, мистер Твейт? Я бы вас ни за что не побеспокоил, ни за что на свете. Я бы никогда не побеспокоил вас из-за этого пустяка, если бы не знал, что вам ничего не стоит мне помочь. Сэр, вы раните мои чувства.

— Ничего не стоит вам помочь? Если вы так много знаете, может, вы еще знаете, где мне взять деньги?

Данн нагло ухмыльнулся:

— Я бы не стал навязывать вам своего мнения, но раз вы спрашиваете, это другое дело. Если хотите моего совета, сэр, то почему бы не повременить с покупкой «сириуса»? «Остин» все еще хорошая машина. Многие дорого бы дали за пятилетний «остин».

Твейт стал осыпать его проклятиями.

— Откуда, черт побери, вы об этом узнали? — прогремел он.

— Нет ничего проще, — спокойно ответил Данн. — Все знают, что миссис Твейт ездила смотреть новый седан, и несложно догадаться зачем.

Именно в тот момент Твейт окончательно решил осуществить свой план. Он притворился, что размышляет, а затем нетерпеливо подался вперед в своем кресле.

— Хорошо, — сказал он, — но не станем обсуждать это здесь. Я сделаю что смогу. Приходите завтра вечером, и мы обо всем поговорим.

Следующим вечером миссис Твейт собиралась в город.

— И кстати, — добавил он, — принесите с собой сметы Максвелла. Пусть у нас будет предлог для встречи.

Пока все шло хорошо. Твейт видел, что у Данна нет никаких подозрений. Да и не могло быть. Он уже не впервые приходил домой к Твейту по подобным делам.

Следующим вечером Твейт приступил к нехитрым приготовлениям. Он положил в карман пятьдесят фунтов банкнотами, а банковскую книжку с информацией о состоянии своего счета на сегодняшний день запер в сейф. Затем он написал письмо своему биржевому маклеру, положил копию в папку, а оригинал сжег. Потом вылил виски из графина, оставив только на две небольшие порции, и высыпал туда половину дозы своего снотворного порошка. Рядом он поставил неоткрытую бутылку виски, сифон, воду и стаканы. В правый карман пальто, висящего в коридоре рядом с кабинетом, он положил молоток, а в левый — электрический фонарик. Наконец, перевел стрелки наручных и настенных часов на десять минут вперед. И уселся ждать.

Необходимо было все предусмотреть. Наверняка возникнут подозрения, и он должен быть готов к объяснениям с полицией. Твейт знал, что в офисе поговаривают, будто у Данна есть над ним какая-то власть. Данну сходили с рук промашки, которые другим не прощались. Но у Твейта будет хорошее алиби. Он докажет, что не покидал дома в тот вечер.

Когда все было готово, Твейт вдруг почувствовал, как им овладевает ужас. Как и многим, ему доводилось читать про убийства, и он поражался, сколько ошибок совершают убийцы себе на погибель. Сейчас, хотя преступление существовало лишь в его воображении, он понимал причины этих ошибок. Под давлением таких чувств человек не может нормально думать. Он будто бы видел перед собой Данна, живого и здорового, не подозревающего о скорой смерти. Он видел самого себя, поднимающего молоток, затем слышал отвратительный звук удара молотка о человеческий череп, потом тело падает и остается неподвижным. Мертвое тело Данна! Но с живыми глазами. В воображении Твейта глаза так и оставались живыми и смотрели на него с укором, преследовали его, куда бы он ни шел. Он содрогнулся. Господи! Если он это сделает, сможет ли он потом жить спокойно?