Светлана Беллас - Габи

• Название: Габи
• Автор: Светлана Беллас
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-617-7060-40-5

Роман о встрече В. Гюго с судьбоносной женщиной в его жизни, которая осталась тайной, покрытая слоем истории, скорее всего, это мужская тайна. Однажды в Париже, он встретил венгерку (цыганку из Трансильвании), что предрекла его будущее, оставшись в нём, как ярким, так и темным пятном. Она вошла в его жизнь полноправной хозяйкой, ее звали Габи, внесла мир, покой, хаос, как бывает в пристрастной любви. Он предал ради нее Адель, свою жену, и детей. За предательство, он получал в дальнейшем – одни разрушения, потери. Габи, что родила ему сына, прошла испытание любви и заплатила за нее высокую цену. Для В. Гюго это была внутренняя борьба с самим собой, получая удары судьбы, он понимал, за что…

---

IV. КОРЧМА

Был полдень. В корчме было многолюдно, Гюго сидел за столиком один, безмолвствуя, оглядываясь по сторонам, вокруг стоял гомон от пьяных посетителей. Наконец мимо прошёл пинцер в длинном фартуке с подносом в руке, через другую руку перекинуто полотно, длинная салфетка. Гюго зацепил его рукой, тот недовольно на него посмотрел, спросил, – Мит окорс? (Что хочешь? Mit akarsz?) Гюго, не вставая из-за стола, что-то пытался знаками узнать, боясь этого незнакомого языка. Он ему начал показывать жестами и мимикой, что из далекой Франции, здесь он разыскивает девушку, цыганку по имени Го-а-би! И показал ему ладонь, что она ему гадала, там во Франции. Из кухни за ними наблюдал корчмарь, он быстро понял о ком идет речь, тут, же вышел, подошёл к ним, прибегая к мимике на ломанном французском, сказал, – Месье ищет Го-а-би? Он, качая головой, добавил, поясняя, – Она не здесь! Они кочуют на заработках по Франции. Я ее видел неделю назад. Она, ее отец и их табор, простились с родными местами. Он показывал жестом вокруг, поясняя, – Здесь не на что жить. Голод! Они уехали обратно во Францию. Гюго сосредотачивая свое внимание, старался понять, кажется, он понял смысл сказанного, вслух переспросил, – Её здесь нет? Корчмарь обрадовано, что его поняли, сказал, – Иген, Уром! (Да, Господин! Igen Uram!) Гюго вставая из-за стола, кинул на стол золотые монеты. Жестами попросил корчмаря помочь вынести багаж из его номера, что на постоялом дворе. На улице, уже стоял подъехавший к корчме тарантас, который с минуты на минуту, должен отправиться в Пресбург (Пожонь, Pozsony). Гюго направился на выход. Корчмарь и пинцер, не понимая чудака, стояли, открыв рты, он, же шел и на ходу думал, лишь об одном, – Какая длинная дорога предстоит ему вновь, опять. Надо будет пересечь горы, чтобы увидеть Габи. Обернувшись на выходе, он бросил с доброжелательностью корчмарю и пинцеру (официанту), – Кё-о – сё-о-нё-ом! (Спасибо! Köszönöm!) Багаж принесите в тарантас, я съезжаю во Францию! Корчмарь кивнул головой, в знак того, что понимает Гюго, толкнул пинцера в плечо, тот молниеносно исчез, он, же со спокойной душой пошел на кухню. В корчме, словно не замечая никого и ничего со стороны, пьяные посетители пили, танцевали и пели народную песню.

Nem szoktam, nem szoktam Нет привычки, нет привычки
Kalitkában lakni, В неволе жить
De szoktam, de szoktam Есть привычка, есть привычка
Mezőben legelni. По полям ходить

Nem szoktam, nem szoktam. Нет привычки, нет привычки
Vén asszonyhoz járni, К старушкам ходить
De szoktam, de szoktam. Есть привычка, есть привычка
Szép asszonyt csókolni. Красавиц любить!

Гюго вышел из корчмы. На улице, уже у тарантаса оглядываясь с интересом по сторонам, он посмотрел на этот окружающий мир, уже практически из прошлого, столько интересного почерпнул за дни поездки, столько узнал об этом незнакомом ему крае.

Мароморош – Сигет. Все здесь связано с соледобывающим промыслом, хотя основная часть населения занималась сельским хозяйством – хлебопашеством на расчищенных от леса участках земли и скотоводством. Солеразработки принадлежали королевскому двору. Кроме жителей из казенных людей, здесь работали также осужденные на каторгу крестьяне из окрестных сел. Древнейшим и самым примитивным способом добывания соли было копанье ступенчатых ям, глубина которых достигала 20 метров. Позднее копали конусообразные ямы, или «чертовы ямы», глубиной до сотен метров. Солекопы опускались в них по веревочным лестницам, а соль поднимали в больших сетках, сплетенных из веревок, воду выносили в мешках, изготовленных из кожи буйволов. Этот способ добычи соли существовал на протяжении всего средневековья и, кажется, не изжил себя и в 19 веке. Тяжелый труд солекопов, дополнявшийся жестокостью управляющих и надсмотрщиков, вызывал возмущение и протесты. Здесь постоянно возникали бунты и мятежи. Солекопы вместе с крестьянами Мароморош принимали участие в антиправительственном восстании. Над участниками восстания была учинена жестокая расправа, многих казнили. В Будапеште не любили окраины Венгерского Королевства за строптивый характер бунтарей из местных жителей. Положение населения становилось все тяжелее и бедственнее. За пользование землей необходимо было платить ренту. Денежные взносы дополнялись взносами натурой – домашней птицей, медом, вином, овощами, фруктами. В тяжелых условиях были солекопы, превращенные в настоящих каторжан, которым запрещалось свободно без разрешения покидать шахты и бараки. Это привело к тому, что солекопы втайне от местных властей и управляющего вместе с семьями бежали на заработки. Это сказалось на добыче соли, приостановление ее добычи привело к резкому сокращению доходов казны. Представители королевской власти были вынуждены пойти на переговоры с солекопами и удовлетворить их экономические требования. Только после этого работы возобновились, в который раз, держа их в повиновении за гроши. Борьба крестьян и солекопов была постоянной, периодически из ремиссии переходила в рецидив, и выливалась в военные восстания.

В последней четверти XVIII в. здесь началось строительство подземных шахт. Местные крестьяне и солекопы при строительстве от изнуренной работы погибали на рабочих местах. Их места пополнялись, как каторжниками, так вольнонаемными, которые прятались, кто от Русского Царя, кто от Венгерской Королевской власти. Соль пользовалась большим спросом в странах Центральной Европы. Преимущественно соль сплавляли по Тисе, на плотах. Доставлять груз по стремительной реке было очень опасно. Обычно один транспорт состоял из 80-100 человек и имел до 30 плотов. Завербованные плотогоны, поэтому считались королевскими служащими, проводили в пути на плотах по несколько месяцев в год, и на ведение своего хозяйства у них не оставалось времени. Склады Мароморшской соли имелись по течению Тисы в Вилоке, Таркани, Токае, Сольноке. Дальше соль перевозили гужевым транспортом. Условия труда солекопов и в дальнейшем оставались исключительно тяжелыми и опасными. Рабочий день продолжался 10–14. Мизерной была заработная плата. Квалифицированный солекоп зарабатывал в день в шахте мелочь. Люди не имея за душой лишней звонкой монеты, старались принимать жизнь вокруг красивее и добрее. Добыча и торговля солью были тем единственным доходом для них, солекопов. При серости и промозглости до кости видением узкого мира, их внутренний мир расширялся, наполнялся красками, становился богаче на фоне ландшафта местности, что так любвеобильна, была покрыта лесистыми горами и быстрыми реками, тонущими в садах и виноградниках, и это все на фоне многочисленных крепостей и лачуг. Ментальность горцев, их трудолюбие раскрывали – любовь к жизни в их танцах и песнях, что и сейчас трогала сердце.

Из корчмы доносился фольклорный распев, задушевной песни. Гюго дышал свежестью горного воздуха, оглядывался, чтобы запечатлеть и увести с собой частичку родины своей Габи, чтобы проникнуться ее любовью к тому ценному – родному и близкому, для себя в очередной раз понять: Кто, же она такая?

Багаж, уже лежал в тарантасе. Он сел и в очередной раз поблагодарил пинцера и корчмаря, что стояли рядом с тарантасом, сказав, – Кё-о – сё-о-нё-ом! Вислат! (Спасибо! Пока! Köszönöm! Viszlat!)

Тарантас тронулся, оставляя за собой клубы пыли. Впереди предстояла длинная дорога, надо будет проехать перевал, Мункач, Унгвар (Мукачево-Munkács, Ужгород-Ungvár. Венгер.), Кросно, Краков, Варшаву. Наверно это дано ему, Гюго, как испытание – проделать столь долгий путь, чтобы попасть в далекую Францию. И там искать свою Габи.

V. ФРАНЦИЯ. ДОМ ТЕРПИМОСТИ

Вечер. Гюго вновь пытается войти в кураж, строка не ложится. В доме все поросло пылью. В конце концов, тоска выгнала к Мадам Розетт, в «Дом под красным фонарем» в отдаленном, глухом квартале Парижа. Дом толерантности – «la maison de tolerance», почему-то перевод названия на русский, был привязан к слову – «терпимость». Хотя предполагалось, что в этом доме не угнетали молоденьких девушек, а пользовались за деньги, как их расположением, так и услугами, что отвлекают мужчину от одиночества, но это всего, лишь одна из сторон медали, та, что видна, скажем, поверхностная. Внутренний устав и уклад жизни «публичного дома» или в обиходе «дома терпимости», как не назови, был жесток, суров, во многом плачевным для многих девушек.

А, на первый взгляд, не зная изнанки, казалось, именно так: Толерантно, культурно, чистенько! В домах толерантности были – столовая, гостиная, где присутствующие мило беседовали раскованно и непринужденно, уединялись в многочисленных комнатах для коротких сеансов с мужчинами. Естественно они вносили, тот ноктюрн, отличались своим домашним бытом, уютом, зачастую даже и роскошью. Это объяснялось многим, но в первую очередь, тем, что здесь не только работали, а и жили милые девушки. И их радушие, опрятность, лоск, были тем стимулом, что вел мужчин в этот дом, как мух на мед, а уже это отражалось на кошельке хозяйки.