Джон Бойд - Опылители Эдема

• Название: Опылители Эдема
• Автор: Джон Бойд
• Издательство: Северо-Запад, Снарк
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88825-003-1

Имя американского литератора Джона Бойда до настоящего времени практически не известно в России. Назвать его романы просто «научной фантастикой» было бы в высшей степени неверно. Это философские притчи, корни которых, как признается сам автор, уходят в европейскую мифологию. Представленные в данной книге романы «Опылители Эдема» и «Последний звездолет с Земли» — чтение не самое легкое. За чисто фантастическим антуражем писатель скрывает самые земные, самые наболевшие проблемы современного человечества. Напряженная, аллегоричная проза Джона Бойда удовлетворит самого придирчивого и искушенного читателя.

---

— Слушай команду, сбросить восьмой.

Затем, издалека и глухо, он в последний раз услышал голос Земли, отозвавшийся:

— Есть, сбросить восьмой.

Раздалось металлическое клацание отсоединяемых лап, пыхтение открывающегося люка, и появилось ощущение легкого движения, когда аппарат устремился по коротким направляющим в темноту тысяч километров над Тартаром. Наступила невесомость. Они падали сквозь холод и тьму, вытаскиваемые из безвоздушного космоса силой притяжения громадной планеты.

Заметного ощущения движения не было. Халдейн вытянул шею и выглянул в находившийся рядом с ним маленький иллюминатор.

Он первый раз осматривал дом отверженных Землей — замороженную планету — и поразился.

В бледном свете далекого солнца часть планеты была видимой. На одной ее стороне была тень ночи, а на освещенной стороне он мог видеть покрытую снегом поверхность, но она не вся была белой. Там было черное пространство, покрытое рябью облаков, и он понял, что это океан. Его внимание сразу привлекли извилистые линии, прочертившие некоторые участки снежной равнины, не закрытой облаками.

Не было сомнения, что одни линии соединяются с другими. По мере того как падающий аппарат приближался к планете, его догадка превращалась в уверенность. Эти линии представляли собой систему рек, растянувшихся по белой поверхности континента.

Реки Тартара были незамерзающими.

Мягкий удар встряхнул аппарат, когда он входил в атмосферу, и он выравнялся под управлением автопилота. В кабине становилось заметно теплее. Халдейн чувствовал, как тормозные юбки аппарата колотятся о воздушную массу и подталкивают его тело вперед; стало слабо ощущаться гравитационное поле.

Они планировали, врезаясь в ночь планеты. Солнце пропало, но в небе неподвижно висела громадная луна.

Внезапно, уже полностью войдя в тень ночи Тартара, аппарат пошел кругами, нацеливаясь на маленькую точку света далеко внизу, которая то гасла, то вспыхивала в разрывах облаков. Медленно, все уменьшающимися и уменьшающимися в диаметре кругами они плавно снижались в толстом слое облаков и погружались в темноту, куда не пробивался свет луны.

Клюнув носом, аппарат полетел по прямой. Халдейн ощутил скрежет полозьев по снегу, услышал их высокий металлический визг. Самолет катился легко и быстро, немного рыская, а затем постепенно выправляясь в процессе замедляющегося скольжения по направлению к светящейся точке. Наконец он полностью остановился.

Халдейн IV прибыл на Тартар.

Как только прекратился скрежет полозьев аппарата, кто-то вскарабкался на фюзеляж, и рядом с Халдейном открылась дверь, впустившая холодный воздух ночи, такой темной, что, казалось, сама ее чернота входила в салон.

— Все на выход, становись парами! — пришла из темноты команда, и Халдейн, ближайший к двери, отстегнул ремень и вышел на сходню, а по ней на снежный наст, такой плотный, словно это был камень.

Рядом с ним находилась приземистая фигура, тускло освещенная потоком света из салона аппарата, а голос, который донесся от этой фигуры, казался отяжелевшим от невысказанных проклятий:

— Шагайте поживее! Как только дверь закроется, аппарат возвратится на корабль.

Тусклые фигуры поспешно повалили из дверного проема гурьбой. Явно удовлетворенный скоростью, с которой двигались изгнанники, мужчина отступил назад, и Халдейн спросил:

— Ваши ночи всегда такие темные?

Хотя вопрос был задан с обезоруживающим предрасположением, в нем звучала озабоченность. Халдейн ожидал, что по ответу мужчины он сможет определить, тюремный он конвоир или тоже изгнанник, грубость которого — просто естественный тон общения обитателей Тартара.

— Нет. Нынче ночью облака закрывают луну, а на поле — затемнение.

Его голос прозвучал до смешного ласково, словно голос учителя, разговаривающего с робким ребенком.

Отважившись, Халдейн спросил;

— Зачем вам затемнение?

— Мы не хотим, чтобы на корабле, находящемся над нами, знали, что у нас есть освещение. Но есть и многое множество других причин, кроме этой. Когда-нибудь ночью, когда этот ублюдок пойдет отсюда на орбиту, он встретится с другой глыбой металла, приближающейся с противоположной стороны.

Относительно статуса этого мужчины больше сомнений не было — это изгнанник.

Он сказал, обращаясь к обступившим его темным фигурам:

— Отступите назад и, когда я закрою дверь, дайте вашим глазам привыкнуть к темноте. Потом следуйте за мной. Если отделитесь от группы, ориентируйтесь вон по той светящейся точке. Заблудиться на этой планете — значит погибнуть.

Не спуская глаз с фигуры своего проводника, группа устало потащилась по снегу.

Им потребовалось десять минут, чтобы добраться до хибарки на краю взлетно-посадочного поля.

Внутри нее было тепло и очень светло, а кофейник в углу помещения наполнял его ароматом Здесь были столы из грубо остроганных досок и деревянные скамьи; большего количества деревянной мебели Халдейн прежде не видывал.

Их проводник сбросил парку и сказал, не оборачиваясь:

— Кофейные чашки, сливки и сахар — возле кофейника. Обслуживайтесь сами. Ваши провожатые в город будут здесь через пятнадцать минут.

Он, так и не обернувшись, прошел в отделение, отгороженное от главного помещения деревянными перилами. В углу этого отделения находился радиопередатчик, и Халдейн, оставив без внимания кофе, наблюдал за тем, как он сел к передатчику и заговорил в микрофон;

— Джо, это Чарли. Группа для Марстон Мура прибыла. Три пары и двое поодиночке.

— Пятеро уже в пути.

— Свет включили?

— Через три минуты.

— Увидимся, Джо.

После того, как Чарли дал сигнал отбоя, Халдейн спросил:

— Каковы давление и содержание кислорода в атмосфере?

— Один и четыре десятых килограмма на квадратный сантиметр и двадцать восемь процентов.

— Откуда берется кофе?

— Из кофейных зерен, Иисус с вами!

— Два кусочка сахара и немного сливок, прошу вас!

Он повернулся на голос и увидел Хиликс с чашкой кофе в руках, направляющуюся к нему в позе трактирщицы с рекламы чая для профессоров и студентов со стройной грациозностью старых времен. Он немного удивился, увидев ее, его больше удивила стройность: ее фигуры и крайне поразила расплывавшаяся по лицу улыбка удовлетворения женщины, которая получает удовольствие от того, что ей удалось сохранить; в полном секрете заранее приготовленный сюрприз от своего супруга до самого последнего момента. В этой улыбке не было ничего виноватого.

Он взял кофе и отхлебнул. Напиток был восхитительный, ароматный, пьянящий, но в то же время и крепкий. Он попробовал еще раз, но вкус не был иллюзией.

— У меня была мысль, что я настигну тебя здесь, Флексон считал, что ты — лучший материал для этой планеты.

— Кто такой Флексон?

— Это человек, который моет полы в здании суда Сан-Франциско. Но ты должна быть… — Он закончил свою фразу соответствующим движением руки.

— Такой большой, как воздушный шар, — закончила она за него. — По моему требованию доктор сделал задержку моей жизнедеятельности через три дня после ареста. Я была уверена, что государство отправит тебя именно сюда.

В его оценке ситуации было что-то в корне неверное, настолько неверное, что он решил быть осторожным. Что-то подсказывало ему, что благоприятных возможностей для развлечений на этой планете может оказаться недостаточно, а он не желает расставаться ни с одним потенциально доступным их источником.

— Каким образом ты могла быть уверена, что тоже попадешь сюда?

— Потому что я читала исторические книги. В соответствии с Папской буллой 1858 года, знаменитым указом о «грехе по ассоциации», на Тартар изгоняются супруг или супруга уклониста как соуклонисты.

— Предположим, они бы установили, что я не уклонист, и всего лишь стерилизовали меня по государственному указу?

— Я знала, что до тебя докопаются, — сказала она. — Я распознала твой синдром Фэрвезера с первого дня нашей встречи. Как бы там ни было, доктор оживил меня в день вынесения тебе приговора. Я не могла пропустить это шоу.

И я не собиралась восемь лет дожидаться лотерейного шанса на законной генетической диаграмме. Поэтому и предприняла необходимое упреждающее действие.

— Вот, оказывается, как надо понимать твою промашку с мерами безопасности. Но что же позволяет тебе думать, что я стану супругом девушки, которая не девственна?

— Ты им уже стал, по Папскому декрету.

— На Тартаре Папа не считается непогрешимым, и ты не можешь требовать законности на планете, находящейся вне закона.

Она грустно покачала головой;

— Логика никогда не была твоим сильным местом, парень. Прежде чем предпринять свое деяние, я сверилась со статистикой и установила, что отношение числа мужчин к числу женщин на Тартаре составляет пять к трем. Прежде чем заговорить с тобой, я присмотрелась вон к тому седовласому джентльмену, выглядывающему в окно. Он выглядит очень одиноким и нуждающимся в женском сочувствии.