Мартин Гринберг - Дорога Короля

• Название: Дорога Короля
• Автор: Мартин Гринберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08067-8

Конечно же, жанр «фэнтези» возник задолго до Толкина. Но именно он, Король, создатель удивительного мира Среднеземья, стал тем краеугольным камнем, той отправной точкой, с которых началось триумфальное шествие Маленького Народа — эльфов, хоббитов, гномов, орков, гоблинов и множества других жителей мира, существующего параллельно с нашим, — по бескрайним землям фантазии. Памяти Короля и посвящен этот уникальный сборник, собравший под одной обложкой имена, составившие золотой фонд современной фантастики.

---

Хотя он вот уже более двух десятков лет не ступал на земли халогов, все вокруг казалось ему удивительно знакомым. И это неожиданное ощущение просто поразило его. Знакомы были и эти отвесные скалы, круто вздымавшиеся над морем, и мрачные серые камни на берегу, и холодный воздух, оставлявший на языке солоноватый привкус. И темные плащи прямых, как стрела, елей и сосен на склонах окрестных холмов, и земляные стены Большого дома вождя, как бы склонявшиеся друг к другу, чтобы соответствовать форме кровли, которая, как он хорошо знал, должна была напоминать перевернутую вверх дном лодку, слишком истерзанную морем, чтобы служить каким-то иным целям… Как раз в таком Большом доме Квелдальф и провел свое детство.

Но теперь он давно уже стал взрослым мужчиной. Увезенный вайдессами в качестве военного трофея, он долго жил в больших городах Империи — в золотой Скопенцане и в самой столице — и постепенно дорос до звания жреца. И теперь смотрел вокруг глазами человека, которому гораздо ближе совсем иной мир, дарованный ему в далеком детстве.

— Они так бедны! — прошептал он.

На полях вокруг храбро зеленели довольно густые всходы ячменя и бобов, но до чего же узенькими и жалкими были эти полоски земли! Да и сами всходы, по вайдесским меркам, были чересчур низкорослыми. Под улыбчивым южным солнцем в наиболее удачно расположенных провинциях Империи собирали по два урожая в год. А здесь, на севере, даже и один-то урожай собрать далеко не всегда было возможно.

Здешние коровы показались Квелдальфу мелкими, свиньи — тощими; только овцы выглядели здоровыми, упитанными и были покрыты отличной густой шерстью, как и помнилось ему с детства. Да, в этих краях всегда нужны хорошая теплая шерсть и шкуры, ибо лишь они способны спасти от зимних холодов.

Даже Большой дом был скорее домом из его детских воспоминаний, а не таким, каким он ожидал увидеть жилище вождя. Причем здешний вождь был гораздо богаче отца Квелдальфа; о таком богатстве его отец даже и мечтать не мог. И дом у этого вождя был больше и прочнее того, откуда Квелдальф в панике бежал, когда его подожгли имперские воины, — из носу у него тогда текло, в горле першило от дыма… И все же даже этот богатый и прочный Большой дом казался всего лишь жалкой землянкой по сравнению с прекрасными домами и дворцами Скопенцаны, не говоря уж о вайдесской столице.

Наконец вождь халогов, тяжело ступая, подошел к ним почти вплотную. Это был широкоплечий мужчина огромного роста и такой же светловолосый, светлокожий и светлоглазый, как Квелдальф. Массивная золотая застежка, скреплявшая его плащ у горла, свидетельствовала о его высоком положении в обществе, однако грубошерстные штаны пузырились на коленях и были покрыты грязными пятнами — возможно, вследствие работы в поле, но, скорее, просто из-за того, что в Большом доме полы были земляные.

Вспоминая, как трещало в огне имущество его отца, Квелдальф заметил, что глаза у вождя все в красных прожилках, а в морщины на лбу навечно въелась сажа: халоги умели строить настоящие печи, но зимой предпочитали все же топить «по-черному», не позволяя драгоценному теплу улетать в трубу.

Вождь остановился шагах в пяти от жрецов и с минуту изучающе смотрел на них. Затем промолвил:

— Вы зачем сюда явились? Ведь вас, кажется, здесь не жалуют!

Его глубокий размеренный голос и звучные суровые слова знакомой речи заставили Квелдальфа вздрогнуть. С раннего детства не слышал он никого, кто говорил бы на языке халогов столь правильно и чисто. Он, разумеется, постарался обучить своему родному языку приплывших с ним жрецов, но их скачущий вайдесский акцент был по-прежнему неистребим.

Лишь заслышав голос вождя, Квелдальф почувствовал, как сжалось у него сердце, как вся его душа рванулась навстречу этому человеку, желая ответить, желая произнести слова родного языка, но делать этого сейчас ему не подобало, и он скромно потупился.

Вождю ответил Тзумас, самый старший из них и отличавшийся наибольшей святостью.

— Мы прибыли сюда, — начал он на языке халогов, — чтобы поведать вашему народу о добром боге Фаосе, о милосердном и великодушном правителе Вселенной, которого и вы должны почитать, если хотите спасти свои души.

— Только этого нам и не хватало! — проворчал вождь и, удивленно приподняв соломенную бровь, вдруг заметил по-вайдесски: — Многие халоги знают ваш язык, но мало кто из южан потрудился выучить наш!

Квелдальф услышал, как Нифон у него за спиной тихонько подтолкнул Антиласа и прошептал:

— Еще бы! Мало кому из вайдессов захотелось бы тратить время на изучение какого-то варварского наречия!

Антилас в ответ пробурчал нечто одобрительное. И хотя вождь халогов этих слов расслышать никак не мог, Квелдальф все же нахмурился. А ведь Нифон, в общем-то, был прав: только прямой указ патриарха смог заставить этих троих изучать язык и обычаи халогов. Большая часть вайдессов полагала, что те народы, что не желают жить по их законам, не стоят того, чтобы беспокоиться об их спасении.

А вождь халогов продолжал — причем по-прежнему на вайдесском:

— Сдается мне, что нашему языку вас научила вон та подсадная утка. — Он перевел взгляд на Квелдальфа и заговорил уже на языке халогов: — Кто ты такой и каким образом оказался среди прибывших сюда южан?

— С твоего разрешения, святой отец, я отвечу? — шепотом спросил Квелдальф у Тзумаса, который лишь молча склонил голову в знак согласия. Лишь после этого Квелдальф наконец позволил себе обратиться к вождю: — Мое имя — Квелдальф. Я служу богу Фаосу, как и все остальные.

— Нет! Не «как все остальные», слава богам! — рассвирепел халог. — И что это за имя такое — Квелдальф? Ты что же, раб или женщина, что не имеешь ни второго имени, данного тебе во время обряда посвящения, ни имени отца, которое должен называть вместе со своим собственным? — Он стукнул себя в грудь здоровенным кулаком. — Вот я, например, Скэтваль Быстрый, или Скэтваль, сын Рауда.

— Честь и уважение тебе и твоему семейству, о Скэтваль Быстрый, — поклонился ему Квелдальф. — Ну а я зовусь просто Квелдальф. И этого достаточно. Если тебе угодно так считать, то я действительно раб. Только рабом я стал по собственному желанию — рабом доброго бога Фаоса. Как и все остальные его жрецы. У нас нет никаких иных имен и званий, да они нам и не нужны.

— Ты сам… по собственной воле стал рабом? — Скэтваль невольно выхватил меч из ножен. — И явился сюда, желая сделать рабами свободных халогов?

— Не просто рабами. А рабами доброго бога. Да, я прибыл сюда за этим.

Квелдальф понимал, что смерть стоит совсем рядом с ним. У халогов не было рабов, а вот у вайдессов и рабство, и работорговля процветали. И Квелдальф был самым обыкновенным рабом, пока его горячая и преданная любовь к Фаосу, о существовании которого он узнал уже в Империи, не привела к тому, что хозяин, человек добросердечный, набожный и благочестивый, освободил его и отдал служителям храма.

Квелдальф спокойно встретил гневный взгляд Скэтваля и промолвил:

— Можешь меня убить, если хочешь, господин мой. Я не убегу и драться с тобой не стану. Но пока я живу, я буду прославлять своего бога.

Вождь халогов уже замахнулся было своим блестящим мечом, но вдруг передумал и, откинув назад голову, громко расхохотался. Раскатистое эхо разнеслось по окрестным холмам.

— Ну что ж, молись своему богу, коли хочешь, жалкий жрец! Посмотрим, многие ли северные люди станут тебя слушать! Многие ли захотят по собственной воле навечно заковать себя в кандалы рабства — даже ради какого-то бога!

Квелдальф почувствовал, как горячая волна гнева распирает горло, ударяет в голову… Обладая очень светлой кожей, он знал, что другим его гнев всегда хороню виден. Но сейчас это было ему безразлично. Руки сами собой сжались в неуклюжие, не привычные к бою кулаки. Он сделал шаг к Скэтвалю.

— Не надо! — резко остановил его Тзумас.

Скэтваль, все еще смеясь, отбросил в сторону свой меч.

— Да пусть он подойдет, не останавливай его, вайдесс! Вдруг я сумею вбить хоть какой-то разум в его бритую башку, раз уж он иным способом ума себе не нажил?

— Не надо, святой отец! — повторил Тзумас, в упор глядя на Квелдальфа и взглядом требуя, чтобы тот подчинился и повернулся к вождю халогов спиной. А Скэтвалю он сказал: — Подбери свое оружие, господин мой, ибо во время поединка, участником которого ты станешь вскоре, ты и сам убедишься, что Квелдальф тоже вооружен неплохо.

— Неплохо вооружен? Интересно, чем? — весело оскалился Скэтваль.

— Умением говорить. Словами, — ответил Тзумас.

И улыбка вдруг сползла с лица Скэтваля.

Квелдальф молился прямо на пастбище, почти касаясь сандалиями лепешки коровьего навоза. Насколько Квелдальф знал вайдессов, уже одного этого было бы достаточно, чтобы их взбесить. Однако сам он обращал внимание на коровьи лепешки не больше, чем любой из здешних жалких земледельцев, многие из которых столпились сейчас в поле и слушали Квелдальфа.