Уильям Шекспир - Шекспировские чтения, 1976

• Название: Шекспировские чтения, 1976
• Автор: Уильям Шекспир
• Жанр: Проза

---

Немало бы пленила ты сердец,

Когда бы всей блеснула красотою.

Не делай так, - ведь для моей любви

И честь твоя, и ты - свои, свои!

97

С зимою схожа та пора была,

Когда в разлуке жили мы с тобой.

О, что за стужа! О, сырая мгла!

Что за декабрь, пустынный и нагой!

А были солнцем эти дни полны,

И не спеша шла осень по траве,

Неся в себе обильный плод весны,

Подобная беременной вдове.

Но я гляжу на это все скорбя

Какой сиротский, безотцовский двор...

Нет лета для меня, где нет тебя,

Где нет тебя, и птиц безмолвен хор.

А если и раздастся звук глухой,

То блекнет лист от страха пред зимой.

98

С тобою разлучился я весной,

Когда апрель, гордясь своим нарядом,

Весь мир овеял юностью хмельной,

И сам Сатурн плясал, смеясь, с ним рядом.

Но ни цветов пестреющий узор,

Ни аромат, ни звонких пташек трели

Не оживили мой спокойный взор

И летней сказкой сердца не согрели.

Я не пленился свежестью лилей,

Не восхвалял румянца розы красной,

Ведь их краса - лишь тень красы твоей,

И только потому они прекрасны.

Во мне зима; тебя со мною нет,

И блеск весны лишь отсвет, а не свет.

99

Весеннюю фиалку я журил:

"Воровочка, откуда ароматы,

Как не из уст того, кто так мне мил?

А пурпур щек твоих - его взяла ты

У друга моего из алых жил!"

Я лилию судил за кражу рук,

А майоран - за локонов хищенье.

Заставил розу побледнеть испуг,

Другая покраснела от смущенья,

Украла третья кровь и молоко

И подмешала к ним твое дыханье.

Но червь в нее забрался глубоко

И до смерти источит в наказанье.

И сколько б я цветов ни видел тут

Все у тебя красу свою крадут.

100

Где, Муза, ты? Безмолвствуешь, забыв

Того, кому обязана ты славой?

Иль низким песням отдан твой порыв?

Иль прельщена дешевою забавой?

Неверная, вернись и снова пой,

Восполни время, прожитое даром,

Пой для того, кто ценит голос твой,

Кто стих наполнит силой, чувством, жаром.

Встань и всмотрись в лицо любви моей,

И если есть на нем морщин сплетенье,

То ты коварство осени осмей,

Предай его всеобщему презренью.

Прославь любовь и время обгони,

Его косы удары отклони!

101

О, Муза, нерадивая! Зачем

Не хочешь ты слить правду с красотою?

Любимый обладает этим всем

Прославь его и стань славнее вдвое.

Ты скажешь мне: "Ведь правде не нужна

Прикрас услуга - так она правдивей,

А красота сама собой сильна

Красивое без примеси красивей".

И потому ты хочешь быть немой?

Нет, этим ты не извинишь молчанья.

Он должен жить и в урне гробовой,

И ты увековечь о нем преданье.

Исполни долг свой, Муза, - сохрани

Его таким, каков он в наши дни.

102

Люблю сильней - хотя слабее с виду,

Люблю щедрей - хоть говорю скупей.

Любви своей наносим мы обиду,

Когда кричим на все лады о ней.

Любовь у нас цвела весенним цветом,

И пел тогда я в сотнях нежных строк,

Как соловей, чьи трели льются летом

И умолкают, лишь наступит срок,

Не потому, что лето оскудело,

Что ночь не так прекрасна и чиста.

Но музыка повсюду зазвенела,

А став обычной, гибнет красота.

И я на губы наложил печать

Тебе не буду песней докучать.

103

Так оскудела Муза наша вдруг,

Что предпочла остаться без похвал,

Тебя простым изобразив, мой друг,

Без гимнов всех, что я тебе слагал.

Меня ты не брани, что я притих.

Сам в зеркале увидеть можешь лик,

Чью красоту не передаст мой стих,

Чьей прелестью подавлен мой язык.

И я боюсь свершить жестокий грех,

Испортив совершенство красоты;

Нет в мире для меня иных утех,

Как передать в стихах твои черты.

Но зеркало представит твой портрет

Правдивее, чем жалкий мой сонет.

104

Ты для меня не постареешь ввек.

Каким ты был в день первой нашей встречи,

Таков ты и сегодня. Трижды снег

Убор тех лет срывал в жестокой сече,

Три осени сменили три весны,

Убив их свежесть вялой желтизною,

И три апреля были сожжены,

А ты цветешь все тою же красою.

Как стрелки часовой не виден ход,

Так не заметно прелести теченье.

И блеск твой дивный также уплывет,

Хоть глаз не уследит его движенья.

Так знай: от многих отлетел их цвет,

Когда и не являлся ты на свет.

105

Моя любовь не идолам служенье.

Любимого не называй божком

За то, что все хвалы и песнопенья

Всегда ему и лишь о нем одном.

Сегодня нежен, завтра он нежнее

И в прелести своей неизменны,

Мои стихи полны одною ею,

Не заменяя свой напев иным.

"Добр, чист, красив" - вот все их содержанье,

"Добр, чист, красив" - на все лады пою.

Трех этих тем безмерны сочетанья,

Им отдал я поэзию свою.

"Добр, чист, красив" - их часто встретишь врозь,

Но вместе все - в тебе одном сплелось.

106

Когда в старинных рукописях вдруг

Встречаю песни трубадуров страстных,

И славит в них стихов чудесный звук

Умерших дам и рыцарей прекрасных,

То вижу я, что красоту любя,

- Чело, уста, и очи, и ланиты

Хотело их перо воспеть тебя.

В ком это все так нераздельно слито.

Да, наши дни пророчил их напев,

Провидело тебя поэтов чувство,

Но образ твой в веках не разглядев,

Бессильным оказалось их искусство.

Ведь и у нас, - с кем вместе дышишь ты,

Не хватит слов воспеть твои черты.

107

Ни трепет мой, ни всех миров пророк,

Глаголящий о тайне бесконечной,

Не скажут мне, какой отпущен срок

Моей любви и тленной, и не вечной.

Луна пережила затменья гнев

И маги над собой трунят стыдливо,

Кончаются сомненья, отмерев,

И мир навек простер свои оливы.

И пьет любовь живительный бальзам,

И смерть сама отныне мне подвластна.

Бессмертье суждено моим стихам,

А ей - повелевать толпой безгласной.

Ты памятник найдешь себе в стихах,

Когда гербы и гробы станут прах.

108

Что есть в мозгу достойное чернил,

Чем чувств своих не выразил уже я?

Что нового тебе я б сообщил,

Сказав, что ты всех краше и нежнее?

Нет, друг мой, ничего! Но хоть стары

Слова молитв, все нам они родные.

"Ты - мой, я - твой", - твержу я с той поры,

Когда с тобой я встретился впервые.

Бессмертную любовь не устрашит

Ни пыль времен, ни лет прошедших бремя;

Она не убоится их обид

И сделает своим слугою время,

И будет, как и в юности, жива,

Хоть мертвой огласит ее молва.

109

Не говори, что в сердце этом ложь.

Пусть жар его в разлуке стал слабей,

Но разве от души своей уйдешь?

Моя душа - она в груди твоей.

В ней кровь любви. И по каким краям

Я б ни бродил, но приходя домой,

С собою воду приносил я сам,

Чтоб душу мог омыть перед тобой.

Пусть был я слаб, пусть покорялся я

Своим страстям, но никогда не верь,

Что потеряла честь душа моя,

Твое добро отринула теперь.

Не нужен мне ничтожный этот свет,

Мне нужен ты о, нежной розы цвет!

110

Все правда, все! Блуждая тут и там,

В шута я превратился площадного;

Все, чем я жил, я кинул всем ветрам,

И старую любовь сквернил я новой.

И правда то, что был я груб и зол,

На искренность поглядывал с презреньем.

Но юность сердца я опять нашел,

Любимую увидел новым зреньем.

Теперь конец! Я быть твоим хочу,

Себя увлечь страстям я не позволю,

Старинной дружбы я не омрачу,

Ты - бог любви, твоей я предан воле.

Преддверием небес отныне будь

Прими меня на любящую грудь!

111

О за меня фортуну разбрани,

Она виною всех моих страданий.

Так ею исковерканы все дни,

Что я завишу от людских деяний.

Вот почему судьба моя жалка,

И ремесла отмечен я печатью,

Как краскою красильщика рука.

О сделай так, чтоб чистым стал опять я!

Из трав любых готов я пить отвар,

Приму и желчь и уксус терпеливо,

Готов снести тягчайшую из кар

И не считать ее несправедливой.

Лишь пожалей меня, мой милый друг,

И жалостью излечишь мой недуг.

112

Твоя любовь и доброта сотрут

С меня клеймо всеобщего злословья.

Что мне с того - бранят меня иль чтут,

От всех я защищен твоей любовью.

Ты для меня - весь мир, и лишь из уст

Твоих приму хвалу иль одобренье.

Коль нет тебя, - мир холоден и пуст,

Лишь ты даешь моей душе движенье.

В немую бездну я забросил слух,

К хвале и клевете я равнодушен,

К их голосам, как уж, я буду глух {*}

И только чувству стану я послушен.

Так помыслы мои полны тобой,

Что вымер для меня весь круг земной.

{* По старинным поверьям, уж лишен слуха. (Примечание переводчика).}

113

С тех пор как разлучились мы с тобой,

Из глаза в душу перенес я зренье,

И бедный глаз мой стал полуслепой,