Александр Дюма - Волчицы из Машкуля

• Название: Волчицы из Машкуля
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-7287-0053-5

Роман Дюма «Волчицы из Машкуля» посвящен неудавшейся попытке восстания против короля Луи Филиппа Орлеанского, которое было поднято в Вандее в 1832 г. герцогиней Беррийской, снохой короля Карла X, в пользу своего малолетнего сына, законного наследника старшей ветви Бурбонов, свергнутой с французского престола Июльской революцией 1830 г.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

И произошло то, на что они и рассчитывали: солдаты прошли едва ли не по их спинам, проткнули штыками и перевернули сапогами солому там, где ее было больше всего, однако они не догадались проверить в том месте, где, по их мнению, слой соломы был не толще ковра.

И мы видели, что они ушли с чердака, так и не обнаружив тех, кого искали.

Приложив ухо к полу своего укрытия, Бонвиль и вандеец отчетливо слышали каждое слово, произнесенное внизу.

Услышав, что офицер отдал приказ осмотреть дом, Жозеф Пико забеспокоился, ибо он хранил у себя много пороха и ему теперь меньше всего хотелось, чтобы порох нашли.

Несмотря на возражения спутника, он выбрался из своего укрытия, чтобы проследить за действиями солдат сквозь отверстия между потолочными балками и стеной.

Но тут по его небрежности оторвался крошечный кусок штукатурки, упав к ногам офицера. И лейтенант увидел руку — на нее оперся Жозеф Пико, чтобы выглянуть во двор.

Когда Бонвиль, услышав голос офицера, понял, что их обнаружили, он бросился к люку и закрыл его, с горечью упрекнув вандейца за допущенную им оплошность.

В комнату вдовы как раз и донеслись слова упрека, произнесенные шепотом.

Однако того, что случилось — не вернуть, и упреками делу не поможешь: надо было принимать решение.

— Вы, по крайней мере, разглядели их? — спросил Бонвиль.

— Да.

— Сколько их?

— Мне показалось, человек тридцать.

— В таком случае сопротивляться бессмысленно. Впрочем, они не обнаружили Мадам, а когда нас арестуют, они уйдут из дома, что позволит завершить дело ее спасения, так славно начатое вашей невесткой.

— Так каково ваше мнение? — спросил Пико.

— Сдаться.

— Сдаться? — воскликнул вандеец. — Никогда!

— Как это никогда?

— Да, я знаю, о чем вы думаете. Вы человек знатный и богатый, вас посадят в хорошую тюрьму, где вы будете отдыхать в свое удовольствие, в то время как меня препроводят на каторгу, а я уже провел там целых четырнадцать лет! Нет, нет, по мне, лучше лечь в землю, чем оказаться на каторге, лучше могила, чем камера.

— Если бы речь шла только о наших жизнях, — возразил Бонвиль, — то, клянусь вам, я бы, не задумываясь, разделил вашу судьбу, и, как вас, они бы не взяли меня живым, но мы обязаны подумать о спасении матери нашего короля, и сейчас наши желания и личные интересы отступают на задний план.

— Напротив, убьем их как можно больше! Все же меньше врагов останется у Генриха Пятого! Повторяю вам, я никогда не сдамся, — продолжал вандеец, поставив ногу на крышку люка, которую Бонвиль хотел было приподнять.

— О! — произнес граф, нахмурив брови. — Вы будете мне беспрекословно подчиняться, да или нет?

Пико рассмеялся ему в лицо.

Однако его смех был прерван ударом кулака Бонвиля, откинувшим его в угол чердака.

Пико упал и уронил ружье.

Однако он заметил, что упал как раз напротив слухового окна, прикрытого плотными ставнями.

И его тут же озарила внезапная мысль: пусть молодой человек сдается, а он тем временем скроется.

В самом деле, он сделал вид, что подчинился Бонвилю; но, в то время пока граф открывал люк, он сбил ударом кулака крючок со ставни на окне, подобрал ружье и дождался мгновения, когда молодой человек, открыв люк, стал спускаться с лестницы, крикнув перед этим: «Не стреляйте! Мы сдаемся!» Затем вандеец наклонился, выстрелил через окно по группе солдат и выпрыгнул из окна в сад; оказавшись на земле, он пальнул в сторону двух или трех солдат, стоявших на часах, и побежал по направлению к лесу.

Выстрелом с чердака был тяжело ранен один солдат, и тут же десяток ружей выстрелили в Бонвиля прежде, чем хозяйка дома успела прикрыть его своим телом; молодой человек, пораженный семью или восемью пулями, скатился по ступеням к ногам вдовы со словами:

— Да здравствует Генрих Пятый!

На предсмертный крик Бонвиля откликнулся другой возглас, полный отчаяния и скорби.

Из-за гвалта, последовавшего за залпом, солдаты не заметили, что крик донесся со стороны кровати, на которой покоилось тело Паскаля Пико; казалось, что он вырвался из груди усопшего, единственного из всех в комнате, кто хранил торжественное и невозмутимое спокойствие во время этой жуткой сцены.

Солдаты бросились на чердак, чтобы схватить убийцу, еще не зная о том, что он уже успел сбежать через окно.

Лейтенант сквозь пороховой дым увидел вдову: стоя на коленях, она прижимала к груди голову Бонвиля.

— Он мертв? — спросил он.

— Да, — ответила Марианна сдавленным от волнения голосом.

— Но вы тоже ранены!

В самом деле, со лба вдовы Пико текла кровь и крупными каплями падала на грудь Бонвиля.

— Я? — спросила она.

— Да, у вас струится кровь.

— Что значит пролить кровь, — ответила вдова, — когда ни капли ее не осталось в жилах того, за кого я не смогла отдать свою жизнь, как поклялась!

В этот миг в проеме люка показался солдат.

— Лейтенант, — сказал он, — второй выпрыгнул с чердака и сбежал; в него стреляли, но не попали.

— Именно второй нам и нужен! — крикнул лейтенант, посчитав, естественно, что им был Малыш Пьер. — Мы легко его поймаем, если он не найдет другого проводника. Быстрее за ним!

Затем, подумав немного, он произнес:

— А пока, добрая женщина, отойдите в сторону. Вы же обыщите убитого.

Приказ был выполнен, но в карманах Бонвиля ничего не нашли, так как на нем была одежда Паскаля Пико, которую ему дала вдова, пока сохнул его костюм.

— А теперь, — спросила жена Пико, когда приказ лейтенанта был выполнен, — вы оставите его мне?

И она протянула руку в сторону молодого человека…

— Да, делайте с ним что хотите. Однако благодарите Бога за то, что он дал вам возможность оказать нам услугу вчера вечером, ибо в противном случае я бы сопроводил вас в Нант, где бы вы узнали, что делают с теми, кто предоставляет свой кров мятежникам.

С этими словами лейтенант собрал отряд и пошел с ним туда, куда, по словам солдат, устремился беглец.

Как только они удалились, вдова подбежала к кровати и, приподняв матрац, вытащила потерявшую сознание принцессу.

Десять минут спустя тело мертвого Бонвиля лежало рядом с покойным Паскалем Пико, и две женщины, так называемая регентша и простая крестьянка, стояли рядом на коленях в ногах у их ложа и вместе молились за упокой первых жертв восстания 1832 года.

XI ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЖАН УЛЛЬЕ ГОВОРИТ, ЧТО ОН ДУМАЕТ О МОЛОДОМ БАРОНЕ МИШЕЛЕ

В то время как в доме, где Жан Уллье оставил несчастного Бонвиля и его спутника, происходили печальные события, о чем только что узнал наш читатель, в замке маркиза де Суде было шумно и весело.

Старый дворянин не мог прийти в себя от радости. Подумать только: он дождался своего часа! Подбирая военную форму для предстоящих сражений, он остановился на наименее ветхом охотничьем костюме из хранившихся в его гардеробе; подпоясавшись белым шарфом командира отряда (шарф заранее вышили его дочери в ожидании такого торжественного случая), с кроваво-красным сердечком на груди, с продернутым в петлицу декоративным шнуром, то есть в парадной одежде, приберегаемой им для больших праздников, он испытывал острие сабли на мебели, находившейся от него на расстоянии протянутой руки.

Кроме того, чтобы выработать у себя командирский голос, он отдал несколько приказов Мишелю и даже нотариусу (во что бы то ни стало маркиз хотел записать его в рекруты, однако тот, как бы ни преувеличивались его легитимистские взгляды, вовсе не считал себя обязанным проявлять их столь незаконным путем).

Следуя примеру отца, Берта примерила костюм, приготовленный для предстоящего похода. Он состоял из короткого зеленого бархатного приталенного сюртука, который был украшен бахромой и брандебурами из черного шелка и в вырезе которого виднелось кружевное жабо ослепительной белизны; костюм дополняли широкие штаны из серого сукна навыпуск и высокие до колен гусарские сапоги.

У девушки не было на поясе шарфа, служившего у вандейцев знаком командирского отличия; однако к левому рукаву она все же прикрепила красный бант.

Костюм подчеркивал гибкость стана девушки, в то время как серая фетровая шляпа с белыми перьями необычайно шла к ее мужественно-дерзкой внешности. Берта была просто очаровательна.

Несмотря на то что ей, отличавшейся с детства мальчишескими повадками, было почти несвойственно женское кокетство, она не могла не заметить в том настроении или скорее состоянии души, в котором пребывала, как выгодно подчеркивал костюм достоинства ее фигуры, а когда ей показалось, что Мишель не остался равнодушным, глядя на нее, она, так же как и маркиз де Суде, не смогла сдержаться, чтобы от удовольствия не улыбнуться.

По правде говоря, Мишель, находившийся в состоянии перевозбуждения, и не собирался скрывать своего восхищения, глядя на величественную осанку и гордый вид Берты в новых одеждах; просто он подумал, как придется к лицу такой костюм его горячо любимой Мари, ибо он и секунды не сомневался в том, что обе сестры будут вместе участвовать в походе и носить одинаковые одежды.