Борис Фрезинский - Писатели и советские вожди

• Название: Писатели и советские вожди
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-902152-53-8

Историк литературы и публицист Борис Фрезинский — автор книг «Судьбы Серапионов», «Все это было в XX веке (заметки на полях истории)», «Илья Эренбург с фотоаппаратом»; биограф Ильи Эренбурга, публикатор и комментатор его сочинений, а также работ Н. И. Бухарина и других авторов; его перу принадлежат более 250 статей и публикаций по истории литературы и политической истории русского XX века. Новая документальная книга Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» основана на многолетних архивных изысканиях автора.

Книга историка литературы Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» насыщена неизвестными и малоизвестными историческими документами. Она позволяет читателю на конкретных примерах, избегая упрощенных схем и скороспелых выводов, увидеть, как в различные десятилетия советской истории по-разному складывались в стране, оставаясь неизменно сложными, неоднозначными и трагическими, индивидуальные судьбы писателей. А попутно — и как созданная в результате Октябрьской революции система привела к жесточайшей диктатуре Сталина, уничтожившей вождей революции — Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Радека…

---

Считаю своим партийным долгом сообщить следующее:

Среди иностранных книг, купленных Институтом мировой литературы в Книжной лавке Литфонда, есть книга А. Мальро «Le Temps du meris» («Годы презрения») с авторской надписью «Виктору Сержу с симпатией Андре Мальро». Фотокопии двух первых листов книги прилагаю.

Книга закончена печатанием в Париже 15 мая 1935 г., стало быть могла попасть к автору около

1 июня 1935 г., а в середине июня был конгресс…

Можно ли верить после этого автору?

И. Луппол[769].

28 мая было отправлено второе письмо:

Уважаемый Александр Сергеевич!

Досылаю фотоснимки с надписями авторов известному лицу:

Люк Дюртен — книги 1918 и 1922.

А. Барбюс — книга 1925.

Ж.-Р. Блок — книга 1932.

Тр. Реми — книга 1932.

А. Пуляйль — книга 1935.

Сами надписи дат не имеют, поэтому точно сказать, когда именно были направлены книги невозможно.

И. Луппол[770].

В марте 1936 г. Мальро приезжал в СССР; вместе с Бабелем и Кольцовым он посетил Горького в Тессели. Похоже, что донос Луппола (избранного в 1939 г. академиком, а в 1940 г. арестованного) на контакты ССП с Мальро не повлиял — переписка с ним продолжалась, и еще летом 1939 г. Мальро обсуждал возможность очередной поездки в Москву…

4. Завершение конгресса

Вернемся к Парижскому конгрессу писателей — он закончился 25 июня 1935 г. принятием резолюции, состоявшей из восьми пунктов. В первом говорилось, что писатели «считают полезным продолжить деятельность, начатую конгрессом. Они основывают Международную ассоциацию писателей и для руководства ею — постоянное Международное бюро писателей для защиты культуры. Задачей постоянного Международного бюро будет сохранение и расширение связей, которые позволил установить конгресс, и руководство Международной ассоциацией писателей»[771]. Остальные пункты касались работы Международного бюро: организация в разных странах литературных переводов с контролем их качества, включая произведения, запрещенные на родине, облегчение поездок и пребывания писателей в различных странах, распространение списков рекомендуемых к изданию произведений высокого качества, создание мировой литературной премии для поддержки лучших творцов современной литературы и т. д. Седьмой пункт: «Бюро подготовит в момент, который оно найдет подходящим, второй международный конгресс писателей» и, наконец, восьмой пункт: «Бюро ассоциации, составленное из писателей различных философских, литературных и политических направлений, будет всегда готово бороться в области культуры против фашизма и против всяких других опасностей, угрожающих цивилизации»[772].

В состав Бюро ассоциации было избрано 112 человек от 35 стран. От СССР в Бюро вошли 12 человек: М. Горький, М. Шолохов, В. Киршон, А. Лахути, И. Микитенко, Ф. Панферов, Б. Пастернак, Н. Тихонов, А. Толстой, С. Третьяков, М. Кольцов, И. Эренбург. Из состава Бюро был выделен (скорее всего, для почетного представительства) Президиум — А. Жид, А. Барбюс, Г. Манн, Т. Манн, М. Горький, Э. Форстер, О. Хаксли, Б. Шоу, С. Льюис, Р. Валье Инклан, С. Лагерлёф. И, конечно, организован рабочий Секретариат Бюро — это и был главный орган, которому надлежало вести всю работу; в секретариат вошли: Ж. Р. Блок, А. Мальро, А. Шамсон, Л. Арагон, И. Бехер, Г. Реглер, М. Кольцов, И. Эренбург, А. Эллис, У. Фрэнк, Р. Альберти, Н. Рост[773].

Деятельный участник конгресса Генрих Манн писал уклонившемуся от участия в нем брату Томасу: «Конгресс при тысячах зрителей прошел настолько внушительно, насколько это вообще возможно, когда какое-то мероприятие проводит оппозиция. Писатели поступили точно так же, как французские левые партии; как раз такого безоговорочного объединения всех нефашистов и не было прежде. Когда выступал кто-нибудь из немцев, зал поднимался, а наверху запевали „Интернационал“. Но поющим кричали: „Discipline, comrades!“ — и те умолкали. Речи русских — Эренбурга, Алексея Толстого, Кольцова — были целиком посвящены защите культуры. Большего требовать нельзя. Кстати, прилагаю телеграмму, из которой ты узнаешь, что тебя избрали в правление новообразованного Союза. Он на вид не чисто коммунистический. Я тоже был избран в мое отсутствие, в последний день меня уже не было в Париже. Я тем временем думаю про себя, что без русской поддержки Западной Европе — конец»[774].

Заключительный вечер конгресса прошел во дворце Трокадеро. «Правда» 27 июня со слов М. Кольцова сообщала, что помимо 4500 занятых мест более 1000 человек стояли в проходах большого зала и масса людей, не имея возможности попасть в зал, окружала здание. На заключительном банкете участники конгресса очень тепло приветствовали А. Мальро, и Арагон в короткой речи подчеркнул «роль Мальро, как наиболее активного и вдохновенного организатора конгресса, обеспечившего ему широкий размах и представительство всех оттенков антифашистской мысли»; А. С. Щербаков в своем выступлении на банкете приветствовал «величайшего писателя современной Франции Андре Жида», подчеркнув, какое большое моральное значение имело его активнейшее участие в работе конгресса и выступления на нем: «Особенно ценим мы и гордимся дружбой и любовью Андре Жида к Советскому Союзу».

30 июня состоялось открытие бульвара имени Максима Горького в рабочем предместье Парижа Вилльжюиф, на котором присутствовало пять тысяч человек; среди них были А. Жид, Арагон, Муссинак, мэр Вилльжюифа писатель П. Вайян-Кутюрье, А. Толстой, Бабель, Эренбург, Кольцов, Тычина и другие писатели[775]. Бабель писал в Москву 1 июля 1935 г.:

Конгресс оказался действительно более серьезным, чем я предполагал. Чаще других вижусь с Тихоновым, Толстым, Кольцовым. Вчера открывали в Villeejuif проспект имени Горького — необыкновенно трогательно…[776]

Перед отъездом Щербакова и Кольцова в Москву прошли заседания Секретариата Ассоциации и различные переговоры.

В Записках А. С. Щербакова последние дни пребывания в Париже описаны так:

Вечер в Трокадеро. Речь Реглера — зал поет Интернационал. Появление нелегальщика[777]. Конец, конец. Полоса приемов — в полпредстве, у Вильдрака, в Энциклопедии у Монзи[778], у Дюртена, у Блока. Ответные завтраки — Шамсону, французам. Мальро в Алжире. Первое заседание бюро. Позиция Эренбурга — Мальро. Кольцов расстроен. На следующий день — разговор с Эренбургом и Мальро. (Как собираетесь работать? Еще не придумал. Какова степень независимости от компартии. Можем ли подписать протест против высылки Троцкого[779]. Надо знать французские условия. Скоро будет драка. Журнал нужен, но какой, что нужно писать. Первое дело политические собрания. Работать столько не буду. Нас не удовлетворил состав советской делегации. Главная цель и результат конгресса — защита Советского Союза. Чтобы писателя знать, надо с ним говорить интимно). Мальро себе на уме, у него свои цели. Предложение о Поль Низане. Кто такой Шамсон. Разговор с Арагоном и Кольцовым. Отъезд. Позиция Юманите[780].

Как свидетельствует столетний Б. Ефимов, «По возвращении в Москву Щербаков, приглашенный к Сталину вместе с Кольцовым, сделал подробный доклад о всех перипетиях конгресса. Сталин очень интересовался ходом конгресса, придавая большое значение его роли в повышении авторитета Советского Союза за границей. Его также интересовала деятельность и советской делегации, и отдельных ее членов. Хозяин обратил внимание на неодобрительный отзыв Щербакова о поведении Эренбурга и обратился к Кольцову: — Товарищ Кольцов, вы рекомендовали Эренбурга в секретари конгресса?

Это был не столько вопрос, сколько напоминание.

— Да, товарищ Сталин. У Эренбурга хорошие связи с французскими писателями. Его там широко знают.

— Он вам помогал в возникающих трудностях?

— Товарищ Сталин, у него часто бывало свое мнение.

— А вы могли его вышибить? Не могли вышибить? Значит, нечего теперь жаловаться, — сказал Хозяин и при этом неодобрительно взглянул на Щербакова.

Рассказывая мне об этой встрече, Кольцов заметил, что ни малейшего неудовольствия по адресу Эренбурга Сталин не проявил, и мы пришли к выводу, что его вполне устраивало „особое мнение“ Эренбурга по отношению к руководству делегации, а возможно, оно было запланировано. Видимо, это было нужно Хозяину как доказательство и свидетельство, говоря современным языком, нашего плюрализма во взглядах и мнениях»[781].

В Москве Щербаков объявил, что посетить СССР приглашены А. Жид, А. Мальро, Ш. Вильдрак, Л. Дюртен и другие писатели[782] (это была форма премирования за «ударный труд»).

А в сентябре 1935 г. А. С. Щербаков представил финансовый отчет по советской делегации: получено было 153 тысячи франков; израсходовано 148 тысяч (на делегатов 115 тысяч, секретариату — через Кольцова — 23 тысячи, гостиница 7 тысяч, прочие расходы около, включая 200 фр. Эльзе Триоле и больше тысячи — на завтрак, 3 тысяч)[783]. В отдельном счете валюты[784] записано, что каждому делегату дали по 86 долларов, а Щербакову — 500 (Толстому — 11 июня, Бабелю и Пастернаку — 20-го, всем прочим — 13-го)…