Василий Цветков - Генерал Алексеев

• Название: Генерал Алексеев
• Автор: Василий Цветков
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-0924-4

Новая книга В.Ж. Цветкова рассказывает о биографии талантливого военачальника, автора и разработчика военно-стратегических планов и операций Российской Императорской армии накануне и в годы Первой мировой войны — генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева. Автор детально рассматривает особенности формирования взглядов М.В. Алексеева, оценки им важнейших военных и политических проблем Российской империи конца XIX — начала XX столетия. Показаны особенности его характера, специфика его стратегического почерка при планировании военных операций, отношение к общественности и к идеям национальной диктатуры. Отдельные главы посвящены участию генерала Алексеева в событиях 1917 года, его роли в основании Белого движения на Юге России в 1917—1918 годах.

---

Примечательно, что, по воспоминаниям Финисова, «генерал Корнилов не был своевременно осведомлен о плане «искусственного большевистского бунта» в Петербурге: мысль эта всецело принадлежит петербургской организации, принявшей такое решение в последний момент».

Казалось бы, ничто не предвещало неудачи такой «красивой» но форме, но глубоко порочной, провокационной по сути своей задачи. Если бы не неожиданное введение Сидориным «в курс дела» генерала Алексеева. По воспоминаниям Сидорина, также опубликованным уже в эмиграции, «день 28 августа был проведен в полной готовности; 29 августа (то есть уже в то время, когда Алексеев, как будет показано далее, знал о готовности Керенского “разгромить заговор” Корнилова. — В.Ц.), с утра до 4—5 часов дня я провел у генерала Алексеева, и при полном его одобрении в связи с общей обстановкой, вынуждены были отказаться от активного выступления в Петрограде по причинам исключительно важного характера».

Как же отреагировал Алексеев на информацию о подготовленном офицерскими группами «большевистском бунте» и каковы были те «причины исключительно важного характера», о которых упоминал Сидорин? Финисов приводит достаточно красноречивые свидетельства об этом: «С изумлением мы узнали… что в городе все спокойно, что никакого выступления нет, — вспоминал он события 30 августа. — Начали звонить генералу Сидорину по всем телефонам, но нигде его не находим. В 3 часа утра приезжает от него сотник Кравченко и сообщает, что генерал Сидорин имел беседу с генералом Алексеевым и что генерал Алексеев воспротивился выступлению… Трудно передать вам, как глубоко мы были потрясены!… Утром (29 августа. — В.Ц.)… он сообщил весь план генералу Алексееву. Алексеев решительно восстал против “провокации” и заявил: “Если вы пойдете на такую меру, то я застрелюсь! А перед смертью оставлю записку с объяснением причин”. Сидорин подчинился, отменил распоряжения и вернул Республиканскому Центру оставшиеся неизрасходованными деньги…»

То, что Алексеев более всего надеялся на подходящие к столице полки корпуса Крымова и крайне опасался любых рискованных действий Союза офицеров, косвенно подтверждают свидетельства генерала Деникина. Крымов, действуя, как считал Михаил Васильевич, вполне легально, должен был бы взять на себя осуществление программы перехода к «диктатуре» и «подтолкнуть» колеблющегося Керенского к отказу от опасного и бесперспективного сотрудничества с «левыми кругами», вернуть премьера к согласованию своей политики со Ставкой. Со слов состоявшего при генерале ротмистра Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка А. Г. Шапрона дю Ларрэ (также члена Союза офицеров) 29 августа Алексеев был «в крайне угнетенном состоянии» (очевидно, после беседы с Керенским). Генерал обеспокоенно спрашивал: «Неужели нельзя связаться с Крымовым и вызвать сюда хоть один полк? Ведь у вас тут есть организация. Отчего она бездействует? Найдите во что бы то ни стало С. (полковника Сидорина. — В.Ц.) и заставьте его приступить к действиям». Вечером 29 августа Алексеев уже выступал посредником между Керенским и Крымовым, вызывая последнего «для переговоров» в Петроград и разъяснения ситуации «к общему благу».

Однако Керенский, уверенный в том, что ему удалось «разоблачить» подготовленный против него «заговор», не собирался вести переговоры с «мятежниками». Крымов выехал в Петроград и 31 августа договаривался с Алексеевым, находившимся на Царскосельском вокзале, но, как известно, после объяснения в Зимнем дворце с Керенским застрелился. В эмиграции Керенский писал о причастности Алексеева к «заговору», подразумевая «двойную игру», которую якобы вел генерал и против него, и против Корнилова: «Для спасения аппарата Ставки от разгрома, а офицерства — от погрома (вызванного его же собственными решениями. — В.Ц.), я 28 августа настоятельно предложил генералу Алексееву вступить в должность Верховного Главнокомандующего и безболезненно ликвидировать Ставку. Не потерявший еще надежды на успех заговорщиков, генерал Алексеев тогда отказался. И только 30 августа он, признав положение безнадежным, согласился “спасать корниловцев” в Ставке, но только в должности начальника штаба и только в том случае, если я лично возьму на себя верховное командование».

Таким образом, несомненно, сочувствуя идее осуществления «твердой власти», высказывавшейся Корниловым и вовсе не сочувствуя советской власти, Алексеев считал необходимым действовать максимально легальными способами. Нельзя было давать малейшего повода для упреков военных в политической «всеядности» и «нечистоплотности». А ведь именно это могло произойти в случае реализации провокационного замысла не в меру активных членов Союза офицеров. Показательно, что в советской исторической публицистике эпизод с несостоявшимся «большевистским бунтом» приводился как пример «подлой», «гнусной» сущности «корниловщины» как таковой. Но забывалось при этом, что запланированный «бунт» так и не вышел за пределы купе Царскосельского вокзала, где Алексееву удалось разубедить Сидорина и убедить Крымова в их первоначальных замыслах. С устоявшейся позднее формулой о том, что «политика» является «грязным делом», глубоко порядочный, честный генерал не согласился бы.

Как знать, если действительно в Севастополе в конце 1916 г. или в начале 1917 г. к Михаилу Васильевичу приезжали представители «заговорщиков», намеревавшиеся «свергнуть Царя», а Алексеев категорически отказался участвовать в подобного рода «авантюрах» — не предотвратило ли это его заявление реализацию планов «дворцового переворота»? Получается, что дважды в своей жизни генералу, даже, казалось бы, вопреки собственным взглядам и вопреки, очевидно, собственному психологическому настрою, выпала нелегкая работа по разрешению политических проблем, столь частых в условиях растущей Русской Смуты…

И именно ему, генералу, «состоящему при Временном правительстве», пришлось участвовать в противодействии «корниловщине». Михаил Васильевич был срочно вызван в Петроград и вернулся в столицу на Царскосельский вокзал в час ночи 28 августа. Сразу же с вокзала его привезли в Зимний дворец, где Керенский сообщил генералу о том, что «Корнилов изменил России и ее правительству». Алексеев, как отмечалось выше, не сомневался в отсутствии специально подготовленного Ставкой «заговора». Несколькими часами позднее вернувшийся на вокзал генерал узнал от полковника Сидорина о той роли, которую намеревался сыграть Союз офицеров при приближении корпуса Крымова к Петрограду. Давая показания Чрезвычайной комиссии по расследованию действий генерала Корнилова, он отмечал действия корпуса Крымова, но ни словом не обмолвился о сорванной им «провокации» офицерских групп. «Направление 3-го конного корпуса в окрестности Петрограда состоялось но взаимному соглашению генерала Корнилова и г. Савинкова, представителя Временного правительства. Соглашение это не было, по-видимому, облечено в письменную форму, а ограничилось словесным заявлением г. Савинкова. Во всяком случае, неоспоримо, что движение корпуса было вызвано внутренними политическими причинами и вполне отвечало целям и желаниям министра-председателя и Временного правительства».

Министр-председатель предложил Алексееву занять должность Главковерха. В ответ на это генерал потребовал ознакомить его со всей перепиской Ставки и Петрограда. «Принимая во внимание, — заявлял генерал в своих показаниях 7 сентября 1917 г., — что в документах много было неясного, недоговоренного, что, по моему мнению, смена в такие минуты Верховного Главнокомандующего могла гибельно отозваться на самом существовании армии, малоустойчивой и непрочной, я решительно отказался от принятия должности Верховного Главнокомандующего и высказал свое убеждение, что в переживаемые минуты дело нужно закончить выяснением недоразумений, соглашением и оставлением генерала Корнилова в должности, чтобы избавить армию от толчков и пагубных потрясений».

Но достичь примирения было уже невозможно. Обстановка, царившая в Зимнем дворце, исключала компромиссы. Алексееву становилось понятным: «Начинался распад верховного управления: Временное правительство запретило какие бы то ни было распоряжения генерала Корнилова и приостановило все перевозки войск, совершаемые по соображениям стратегическим… Главнокомандующие (фронтами. — В.Ц.) остались без указаний свыше, тревожно спрашивали министра-председателя, чьи распоряжения они должны выполнять. Этим периодом распада власти мог воспользоваться противник». В этой ситуации Алексеев принял решение «вступить в должность начальника Штаба Верховного Главнокомандующего». Главковерхом (журнал заседания Временного правительства № 165 от 30 августа 1917 г.) стал сам Керенский.