Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

— А мы примем бой в проливе? — спрашивает Эжен.

— Конечно. Там темесцам будет труднее развернуться, их корабли крупнее, у темесских посудин больше осадка, а там есть мели.

— Но там нас легко заблокируют! — возмущается Салан. Старый моряк оживлен, он понял, что вождь нашел выход, но еще не знает, какой.

— Именно этого я и добиваюсь, друзья. Ведь, чтобы заблокировать наш флот в проливе, Джустиниани придется разделить свой надвое… Если мы все сделаем правильно, они соединятся в подводном царстве Лаэя.

Джустиниани еще далеко не стар. Но и не молод, разумеется — сорок шесть лет, уже и сыновья капитаны: один — на бригантине, двое — на галерах. Крупные суда доверять еще рано, но мальчишки быстро учатся. Старшего после похода, пожалуй, можно будет перевести на фрегат, а то и линкор.

Адмирал вытирает лысину крупной, мозолистой ладонью — каждая рука Джустиниани вполне способна орудовать двуручным мечом. Волосы растут где угодно, только не на голове, и косматый, как ствангарский медведь, флотоводец с густой черной бородой вынужден ходить в смешной шапочке, чтобы на солнце не обгорала кожа на голове. Но в полдень тепло почти по-летнему, под шапочкой голова мокра от пота. Он выходит на верхнюю палубу флагмана, «Милости Лаэя», и прикладывает ладонь к дальнозорким глазам, закрываясь от слепящего солнца. Что там делают эрхавенцы?

Пока то, что и ожидалось. Не понимая, что его хотят заблокировать в проливе и поймать в огневой мешок, Элрик отступает к проливу. Это было бы даже разумно, не будь береговые батареи у темесцев. А так… Разумеется, их туда пропустят, а вот оттуда… Конечно, эрхавенцы будут драться отчаянно: сдаваться решительно отказались, даже написали оскорбительное письмо, но тем хуже для них. За победу придется дорого заплатить, зато потом с Эрхавеном можно делать все, что угодно.

Что, неужели сунется в заботливо приготовленную ловушку? Отец воевал против него сорок лет назад и рассказывал, что мерзавец никогда не делает то, чего от него ждут. Этим и побеждает. Но за годы, проведенные на суше, Элрик превратился в сухопутную крысу. Пока он действует грамотно, разумно — но не более того.

Значит, от старика надо ожидать действий по шаблону: отхода в узкий пролив и жесткой обороны где-нибудь севернее города, где не достанут береговые батареи. Он засядет там, как устрица в раковине, а мы обойдем его с тыла. А чтобы Бонар-старший не вздумал удрать, надо сковать его боем. Это — потери, но вполне терпимые. Победа все окупит.

— Первой, второй и третьей боевым группам — в атаку. Четвертой, пятой, шестой, под руководством командующего Четвертой группой вице-адмирала Донелли — обойти вокруг острова и войти в пролив с севера, отрезать Элрика от моря. Распорядитесь поднять флаги, — обращается адмирал к адьютанту. Капитаны увидят на мачтах «Милости Лаэя» вывешенные в строгом порядке «говорящие» вымпелы и поймут, что от них требуется.

Медленно и величественно колоссальная армада начинает разворачиваться в боевые порядки. Полощатся в бездонной небесной синеве вымпелы, хлопают паруса, сияет орудийная медь. Зрелище жуткое и захватывающее одновременно. Правь, Темеса, морями!

Вскипают волны, рассекаемые корабельными носами, невесомые брызги долетают до фальшбортов, громады линейных кораблей и фрегатов медленно и величественно разворачиваются, нацеливаясь на узкую полоску синей воды между городом и проливом. Затишлье кончилось. Темесцы идут в наступление.

— Сколько же их! — ворчит Тетрик. Строй темесских кораблей, медленно и неумолимо надвигающихся на эрхавенцев, тянется до самого горизонта. Кажется, не сто с небольшим, а тысячи кораблей взяли курс на узкий, напоминающий мышеловку пролив, где сгрудился флот Эрхавена. Впереди бороздят сверкающую морскую гладь юркие галеры и бригантины, паля из малых пушек, но тут ясно даже Тетрику: маячащие вдалеке темесские фрегаты, прамы и линкоры им не остановить. Над морем стоит неумолчный грохот канонады, над нежно-бирюзовым утренним морем в лучах еще низкого красноватого солнца стелется сиреневый пороховой дым.

Юноша горд тем, что ему, в отличие от девчонок, позволили участвовать в бою (в то время, как даже Неккаре пришлось сидеть в душном трюме), и не просто находиться, а подносить к орудию снаряды. Что повлияло — рыбацкое ли прошлое, или то, что он парень — Тетрик сказать не может, но капитан фрегата «Неистовый», усатый, строгий старик — определил его под начало канонира Альбера Некко.

— Да уж как-нибудь отобьемся, — отзывается, забивая в ствол пушки заряд, Некко. — Элрик — мужик что надо. Мозги у него варят, особенно если в море выйдет. Помню, как он с батей Джустинианиным в молодости разбирался…

— А как это было? — тут же спрашивает Тетрик.

— Ядро мне! — вместо ответа рявкает канонир. — Шевелись, рачью клешню тебе в зад!..

Тетрик кладет в тележку для ядер здоровенное каменное ядро, бежит к пушке. Канонир забивает ядро в ствол, словно забыв о подносчике, наводит тридцатифунтовую пушку на вошедший в зону действенного огня вражеский бриг. Видимо, удовлетворившись прицелом, Некко подносит раскаленный докрасна фитиль к запальному отверстию. Пушка дергается на лафете, словно пытаясь удрать с корабля, и грохочет так, что у Тетрика с непривычки звенит в ушах.

— Смотри! — кричит канонир, указывая на бриг.

Тетрик видит, как на вражеском корабле брызнули обломки фальшборта и орудия, отлетает, словно отброшенная злым ребенком тряпичная кукла, вражеский канонир. Ударяется о палубную надстройку и остается лежать без движения. Миг спустя над головой свистит вражеское ядро.

— Мазилы! — хихикает Некко. И снова тридцатифунтовка грохочет, выплевывая ядро.

— Слава Кириннотару огненному, в бочку с порохом попал! — радуется канонир, любуясь, как на бриге расцветает огненный цветок. — Хочешь сам стрельнуть?

От удивления Тетрик едва не роняет за борт небольшую тележку, на которой везет раскаленное докрасна ядро.

— Я?!

— Что тут такого? — усмехается Некко. — Я же стреляю! Когда победим, можешь рассказать девчонкам, как из пушки стрелял. Нас, пушкарей, все девочки любят. И тебя полюбят.

— Они же жрицы!

— Жрицы — тоже девчонки, — наставительно изрекает канонир. — А богиня любить не запрещает. Ну, иди сюда, а то передумаю.

Решившись, Тетрик подходит поближе.

— Вот эти мешочки — картузы. В них порох. Чем больше положишь, тем дальше полетит ядро и больше бед наделает, если попадет. Клади еще три, не скупись. Все, хватит, а то ствол разорвет. Теперь давай ядро. Клади. Забивай поглубже, чтобы ядро успело разогнаться в стволе. Вот так. Теперь пушка выстрелит, как только вставишь фитиль в запальное отверстие. Куда?! А наводить кто будет, забодай тебя Лиангхар? Выше, выше целься, а то только рыб напугаешь. Теперь пониже… Хорош! Не нравится мне вон та надстройка на палубе, подозреваю, там ядра и порох из трюма поднимают. Попадешь — рванет еще красивее, чем у меня… Бери фитиль. Товьсь! ПЛИ!

Тетрик сует фитиль — раскаленный в жаровне железный прут — в запальное отверстие. Пушка оглушительно гахает, из дула вылетает сноп огня. Миг спустя на подбитом Некко бриге выспыхивает так, словно палуба превратилась в вулкан. Парус на грот-мачте брига охватывает пламя, некоторое время спустя валится и мачта, погребая кажущихся отсюда крошечными матросов. Бриг теряет ход и становится легкой мишенью для фрегата и других эрхавенских судов. В него еще успевают всадить несколько ядер, когда внутри брига что-то оглушительно взрывается, и корабль погружается в воду…

— Мы его одним ядром потопили? — поднося очередное ядро, спрашивает Тетрик.

— Да, но мелкие посудины топить не трудно. Вот фрегат и все, что крупнее, одним выстрелом не утопишь, как бы удачно ядро не попало. Вон они, фрегаты. Ну, Тетрик, сейчас будет жарко: с фрегатами, особенно когда их столько, шутки плохи.

Над головой свистит ядро, другое, третье. Сзади раздается грохот, над головой летят обломки одной из палубных надстроек.

— Восемьдесят фунтов, — комментирует разговорчивый канонир. — Сурово…

Постепенно изрядно потрепанные застрельщики сражения — бриги, бригантины и галеры — оттягиваются назад. В бой вступают фрегаты и, пользуясь ими как прикрытием, прамы и линейные корабли. Теперь стреляют не только большие, дальнобойные орудия. Суда сблизились так, что оживают, плюясь раскаленной щебенкой, десяти- и двадцатифунтовые пушки. Бой охватывает всю горловину пролива, за исключением мелей. Кое-где понять, кто есть кто, можно лишь по флагам: суда ведут бой в шахматном порядке.

Этот бой плохо сохранился в памяти Тетрика. Как заведенный, он подвозил ядра, и каждый бросок через израненную, кое-где дымящуюся палубу, над которой визжаит щебенка, в которую то и дело бьют крупные ядра, кажется вечностью. Еще никогда (даже когда они с сестрой бежали к ратуше под градом арбалетных болтов «черноплащников») не испытывал он такого ужаса. Хочется вжаться в потемневшее от непогод дерево палубы, моля сразу всех богов, чтобы вся эта кишащая в воздухе смерть пролетела мимо. Но струсить на глазах у всех, продолжающих отбиваться от врага, так же невозможно, как не вознести ежедневную молитву благой богине.