Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

А вот поди ж ты, думается. О том самом Базиле Бонаре. Натан ведь так и не понял до конца, как сумел освободиться Базиль. Мальчишка погиб… Или все-таки нет? Заклятье, которое должно было перенести Бонара — самого младшего в Марлинну, не было закончено, и забросить Базиля с подружкой могло куда угодно. Впрочем, меня занимает даже не это. Казалось бы, что значит мальчишка пятнадцати лет и безродная девка там, где сталкиваются огромные армии, сходятся в смертельной схватке великие маги? Что значит песня там, где в ход идут мечи и магия? А оказывается, немало. Ведь как ни крути, а своим поступком они стронули лавину, похоронившую наши планы насчет Эрхавена и Владыки. Кстати, тем самым они предопредилили и то заклятие на Сумрачном…

— Все, подъем, — прерывает блаженство Жаклин. — Пора в Храм.

Так, это уже наглость. Она что, мне приказывает? Приказывает мне?!

— Отведи, если сможешь, — говорю. Вот какой я язвительный! Получи и распишись! — Мы туда с утра идем.

— Сейчас отведу, — не моргнув глазом, отвечает девчонка. — Тебе путала дорогу магия Храма Исмины. Я могу помочь… точнее, мой амулетик. Мог бы и раньше, но… Знаешь, я хотела показать тебе город, пока вечер не наступил.

— А утром было нельзя?

— Нельзя, — серьезно отвечает Жаклин. Я краснею от злости, но Жаклин — само спокойствие. И — странное дело, гнев на безответственную девчонку исчезает так же внезапно, как и появляется. — Ты должен был увидеть город и этих людей, чтобы знать, за кого будешь сражаться. Кроме того, днем Верховная занята выше крыши, у нее забот по горло, то и дело принимает посетителей, а нам надо поговорить наедине.

— Откуда знаешь? — с сомнением спрашиваю я.

— Скоро узнаешь, — улыбается Жаклин.

И ведь действительно, привела. Через полчаса, когда Храм облили жидким золотом лучи заходящего солнца, он стал неописуемо прекрасен. Медно-красная громада на фоне ярко-синего бездонного неба — та еще картина. Теперь я понимаю, отчего Жаклин тянула время: громада Храма, заслонив полнеба, показывается перед нами во всей красе. Я вижу, как Жаклин молитвенно складывает ручки и чуть склоняет голову. На лице блуждает отрешенная улыбка, будто она вернулась после долгого путешествия домой. Похоже, так и есть: если дом — место, где нас любят, где нам всегда рады, то Великий Храм для таких, как она, является домом.

— Последний раз я была давным-давно…

— Конечно, давным-давно, — отвечаю я, не придав фразе особенного значения. О том, что она родилась уже на острове Убывающей Луны, и потому никак не могла быть в Эрхавене, я отчего-то не вспомнил. — Небось половину твоей жизни назад…

— Ну, не половину, но давно. Заходим?

— А пустят? — с сомнением спрашиваю я. У нас в Великом Храме нужен специальный допуск даже на посещение Молитвенного зала…

— Врата Храма открыты для всех, кто не злоумышляет против почитателей мо… благой богини.

— Кто же решает, злоумышляют прихожане или нет?

— Богиня, конечно…

Невзирая на военное время, ворота открыты. Впрочем, в час вечернего богослужения так и должно быть, и в молитвенном зале Храма не протолкнуться. Все жаждут получить на сон грядущий благословение от богини в лице храмовой танцовщицы и Верховной жрицы. Смешавшись с толпой, храбро ступаю под древние своды, став, таким образом, первым из почитателей Владыки, удостоенным подобной чести.

Вертеть головой, как попавший во дворец нищий, неприлично, но я не удерживаюсь. Так, наверное, изумлялась бы и жрица Исмины, если бы вдруг очутилась в Великом Храме Лиангхара. Храм поистине огромен, хотя наш, Марлиннский — побольше. Неудивительно: наш Храм строило большое и богатое королевство, а здешний — один-единственный город.

— Служба уже началась, поспешите, — торопит усатый стражник с алебардой, стоящий при входе в молитвенный зал. Поставили его тут, ясное дело, для приличия, чтобы никто не думал, что Храм скупится даже на стражников или, наоборот, что их слишком много — значит, Верховная прячется от народа… А так все в порядке, и приличия соблюдены, и от народа Храм не отгораживается. Немногие задумаются о том, что от воров и грабителей Храм защищает магия, куда более могущественная, чем людские мечи и копья. — А то пропустите благословение…

В огромном, забитом до отказа народом зале душно, знойный и влажный ветер с улиц Эрхавена, гуляющий над головами, кажется дыханием печи. В воздухе плавает запахи аркотских курений и благовонных масел, смешанный с соленым дыханием моря и гарью пожаров в городе. Толпа столь плотна, что пробиться через такую невозможно, даже прилежно работая локтями. Лихорадочно соображаю, как бы побыстрее попасть к Верховной жрице, осматриваю Молитвенный зал. Но каким бы богатым ни было убранство, каким бы разноцветьем не рябили праздничные одежды жрецов и верующих, взгляд возвращается к огромному серебряному изваянию богини, застывшей в изящной позе танца. Идол изготовлен не лучшим мастером (ничего лишнего, почти никаких подробностей наряда и украшений, а браслеты на тонком девичьем запястье и медальон на высокой груди вообще просто обозначены), но ему удалось передать нечто более важное.

Я видел изваяния, выполненные величайшими скульпторами Мирфэйна, где отображена каждая малейшая деталь. Но в них нет жизни. Они не вызывают чувств, не бередят душу, ни к чему не зовут. Ими можно любоваться, ни о чем не задумываясь. А здесь мастер ухитрился передать и вечную юность богини, и ее беспредельную мудрость. Босоногая девушка кажется парящей в небе, хотя идиотских крылышек, которыми наградили Вестников своего Единого жрецы Рыцарской земли, нет и в помине. Стоит взглянуть на нее (или, точнее, Нее), чтобы вновь почувствовать себя юным, счастливым и влюбленным, когда все кажется возможным. Когда в мире еще множество нехоженных дорог, каждое утро приносит что-то новое, а земная печаль еще не легла на плечи свинцовым грузом…

Приходится сделать заметное усилие, чтобы отвлечься от созерцания идола. Помогает осознание дикой неестественности происходящего: я прекрасно помню, как действовали на меня исминианские заклинания прежде, даже вдали от храмов. А тут, в средоточии Силы богини, я должен уже корчиться на полу, проклиная все на свете, а из моих носа, рта и ушей должна идти кровь пополам с рвотой. Но… я чувствую лишь странное умиротворение и тепло, да тихую радость, навеянную изваянием. Не причиняет хлопот и амулет, виящий под рубашкой на груди Жаклин: он висит себе, как обычный кусок металла, не подавая признаков жизни… Или нет?

Нет, я все-таки свихнулся. Амулет живет — источает странное, почти живое тепло, и это тепло не только не причиняет вреда, но как бы ласкает, снимая усталость, тревоги и заботы. Хочется в нем раствориться, хоть ненадолго стать тем, кем стал бы, не родись я в роду Атаргов… Странная Сила, исходящая от амулета Жаклин, похоже, окружает меня незримым коконом, защищая… Да-да, именно защищая!.. от магии Храма (так же, как я когда-то защитил Жаклин от подземной Тьмы). Теперь я ничего не боюсь, ни магии богини, ни жриц: такое может случиться, лишь если мой приход нужен их богине. Правда, я опасаюсь, что здешняя Верховная подпадет под власть иномировой Силы, как мои бывшие коллеги, но едва ли. В отличие от Владыки, их богиня на свободе и не даст изменить делу Мирфэйна. Стало быть, ничего не боимся, ждем конца службы.

— Жаклин, ты чувствушь? — спрашиваю я чуть слышно.

— Да, — отвечает девчонка, благоговейно касаясь амулета. — Помолчи, сейчас молиться будем…

Я послушно замолкаю. Слов исминианских молитв я не знаю, да и не выжил еще из ума, чтобы молиться кому-нибудь, кроме Владыки. Во мне глубоко сидит озианство… Но смотреть на обряд интересно. Высокая, красивая жрица обносит богиню кадилом, источающим благовонный дым, ее помощники водружают на тонкую шею серебряной девушки цветочные гирлянды. Серебряную Исмину окропляют какой-то жидкостью, от которой за милю несет исминианской магией, к установленной у ног богини тележке, которую привез немолодой, изрядно растолстевший жрец, тянутся толпы верующих. Одни жертвуют цветы, другие — деньги (хотя бы гроши, лишь бы, пояснила Жаклин, от чистого сердца), третьи — сладости, четвертые — украшения… Часть им потом вернут, и эта часть, освященная богиней, как считается, изгонит из домов всю скверну и злых духов до следующего обряда. Впрочем, как их не изгоняй, а все равно они появятся после третьей бутылки. Уж я-то знаю…

— И истинно было сказано, — говорит жрица, завершая обряд. — Все дала нам благая богиня. Если мы рады жизни — потому, что Она дала нам радость. Если мы любим — потому, что Она дала нам любовь. Если, танцуя, изливаем мы радость в мир — то танец тоже дала нам Она. Если наш род есть кому продолжить — благая богиня дала нам продолжить себя в детях. Не дары нужны богине — но наша любовь, что сделает мир лучше. Восславим же Ее, богиню любви нашей, ибо нет большего счастья, чем выразить свою истинную любовь.