Ника Муратова - Гавань разбитых ракушек

• Название: Гавань разбитых ракушек
• Автор: Ника Муратова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детская проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28778-9

Можно ли простить мать, которая оставила ребенка в детском доме? Можно ли простить любимого мужчину, если ты узнала, что любовница ждет от него ребенка? Где должна быть граница, отделяющая человеколюбие и принципиальность, осторожность и трусость, преданность и предательство? На эти вопросы у Ольги Пановой не было ответа. До тех пор, пока она не начала работать в Фонде помощи развивающимся странам Африки. Трагедии других людей, жизнь вдали от дома, соприкосновение с иной культурой помогли ей подойти совсем близко к ответу на самый волнующий вопрос и разобраться в себе. Не успела только одно — разобраться в близком человеке…

---

Он все устроил. Ее контракт в Гамбии был завершен. Ей оформили отпуск с последующим переводом в другую страну. Куда — решение еще не принято. Он помог собрать ей вещи и увез ее в Каллисай в дом Мишель Озер. Она давно приглашала, он решил воспользоваться. Мишель все равно уехала. Идеальнее и пустыннее места для отдыха не найти. Домой еще рано. Оставаться в Маракунде — уже поздно. Все позади. Пора двигаться дальше.

Ольга ничего не спрашивала. Следовала его советам. Разговаривали только по бытовым вопросам. Что и как упаковать. Что остается деревенским друзьям, а что едет с ней. Ее больше всего волновала судьба кошки. Она попросила Пола взять ее, пока не уедет. А потом передать в руки очередного волонтера. Деревенским она не доверяла. Им и самим еды вечно не хватало.

В Каллисае бесшумные слуги приготовили для нее постель и спросили, что приготовить на ужин. Она безразлично махнула рукой. Несколько дней она просто отсыпалась и лежала либо в гамаке под пальмами, либо на пляже. Денис находился рядом, но ничего не спрашивал. Однажды на берег выбросило две мертвые рыбины. Ольга подошла, нагнулась, чтобы рассмотреть поближе их тусклые глаза. Потом с неожиданной злостью пнула их в море.

— Мне надоело думать о смерти, — сказала она и разрыдалась.

За ужином на террасе они пили прохладное белое вино и слушали бушующие волны.

— Почему ты ничего мне не сказал? — спросила она, глядя на танец мошкары в свете фонаря.

— Я не был уверен.

— А сейчас?

— И сейчас. Ты знаешь больше меня.

— Ты все сделал, чтобы я оказалась рядом с ней?

— Да. Но найти ответ могла только ты.

— Я не нашла. Я даже силилась вспомнить ту детскую фотографию, отыскать знакомые черты. Порой мне казалось, что я нашла, а иногда уверенность исчезала. И оставались одни сомнения. И желание верить. Казалось, что я сама все придумала, заставила себя поверить в невероятное.

Он молчал, боялся спугнуть ее. Долил вина в бокалы.

— Все эти истории… Я не знаю. Я ничего не знаю!

— Тогда успокойся на том, что есть. Пусть все останется, как есть.

— Но как же так?

Она повернулась к нему. Бледная, растерянная.

— Как же я теперь буду жить?

— Почему не сможешь?

— Столько боли в ее жизни. Безумное количество боли. И она до последнего не могла простить.

— Это неправда. У нее был выбор — не работать с тобой. Она могла уйти в любой момент, но не сделала этого.

— Ты думаешь, она знала с самого начала?

— Уверен. Когда мы вышли на ее след, мы выслали ей ваши семейные фотографии. Ведь свою мать она видела и знала.

— Зачем вы ей это выслали?

— Под предлогом, что ее семья ее разыскивает и хочет связаться. Спрашивали разрешения дать ее координаты.

— Она согласилась?

— Ничего не ответила.

Ольга вновь уставилась на фонарь. Даже если это не она… Нет, невозможно. Такое совпадение невозможно. Придуманные истории-перевертыши. Странная любовь-ненависть к Ольге. Учеба в России и нежелание разговаривать на русском. Это она. Или не она.

— Тебе не стоит себя сейчас терзать. Что ты могла бы изменить?

Прикоснулся к ее щеке. Слегка. Неожиданно.

— Вернула бы ее.

— Ты думаешь, она бы захотела?

— Нет. Не знаю. Я не знаю. Говорила, что не хотела бы встретить свою сестру. Но, думаю, ее ненависть была такой же придуманной, как и все ее истории. Она культивировала в себе ее. Это была ее защита от всего мира. От меня.

На рассвете она пошла на пляж. Солнце только вышло из-за облачной дымки горизонта. Линии стыка океана и неба не было видно, все скрылось в молочной завесе. Небо сияло пронзительной голубизной вокруг зарождающихся лучей. На пляже было тихо, только чайки носились над волнами, выхватывая рыбины из пены. Вода отошла далеко, обнажив плоский твердый песок, пронизанный дырочками — норками рачков. Пора уезжать, подумала она. Все завершилось. Плохо, ужасно, больно. Она прошла через это. Пора уезжать. Она не виновата. Лара сама об этом говорила. Как все же эгоистичен человек! Каким бы состраданием он ни обладал, каким бы человеколюбием, а все равно свое душевное спокойствие выступает на передний план. Жить с чувством вины отвратительно. Найти причины избавиться от этого — попытка ухватиться за соломинку. Лара подарила ей индульгенцию. Поверила она ей? Неважно. Она это услышала. Ты не виновата. Ни в чем не виновата. Это самое главное. Только хотелось бы доказать тебе, что я готова поделиться всем полученным с тобой, Лара. Хотелось бы вернуть тебе хоть кусочек той любви, по которой ты так упорно страдала. Не судьба. Пора уезжать.

Она легла на песок и закрыла глаза. Всплеск воды отвлек ее. Она прищурилась — в волнах мелькали короткие взмахи рук. Денис нырял под волны и мастерски выныривал, продолжая плыть и не давая волнам подбрасывать свое тело. Он заплыл довольно далеко, и она забеспокоилась. Ну куда же он, ненормальный? Далеко заплывать опасно, сильное течение. Поймала себя на мысли, что волнуется за него. И зачем он рядом? Что потом она будет делать? Что они будут делать? Он повернул назад, и она облегченно вздохнула. Наблюдала, как красиво он плывет к берегу. Загляделась на его мокрое тело и белый песок, прилипший к щиколоткам.

— Я думал, ты спишь, — сказал он, окидывая ее мелкими брызгами.

— Нет. Просто задумалась о том, что пора уезжать.

— Уверена, что окрепла?

— Да.

— И куда намерена ехать?

— Домой.

— Опять снимать квартиру?

— Пока к бабушке. Там посмотрим. Если опять уеду, снимать квартиру смысла нет.

Он присел рядом. Песок облепил его по пояс. Он кинул ракушку, спугнув маленького голубого рачка. Поднял с песка овальный «скелет» крупного кальмара, коих на пляже было разбросано множество, и принялся чертить заостренным ребром на песке.

— Можешь остановиться у меня.

Не поднимая глаз.

— А как же…

Она запнулась. Трудно было даже выговорить имя Дины.

— А никак. Все оказалось проще простого. Пашка.

— Что — Пашка?

— Ребенок его. Но я тогда не знал об их связи. Да и переспали-то они назло. Мне, тебе, не знаю еще кому. По крайней мере никому из них этот ребенок оказался не нужен.

— А как же тест? Совпадение генов?

— Потому и совпадение. У братьев набор генов тоже во многом совпадает. Заключение ДНК-анализа может стопроцентно исключить отцовство и предположить высокую вероятность выявленного отцовства. Но заключение содержит ключевую фразу — никто из близких родственников не должен был входить в число «подозреваемых». В таком случае расчет велся бы по другому алгоритму. Понимаешь?

— Начинаю.

Она отвернулась. Смесь эмоций захлестнула ее. Она отчаянно кусала губы и вжала пальцы в песок. Как же это… Как же так? Неужели она такая идиотка?

— И когда ты узнал?

— Довольно быстро. Мне стало жутко любопытно, что за глупую шутку со мной сыграли. Какие только мысли в голову не лезли. Но нашел. Пашка, любимый братец, сам и проговорился. Кстати, он потом получил твое место в «Здоровом поколении».

Она усмехнулась. Можно даже угадать, как он получил работу. Сдал ее и сам сыграл тем же конем. Теперь ясно, почему уход Ольги так тщательно провоцировался.

— Почему же ты мне не сказал тогда?

— Обозлился. За то, что не поверила мне. Что сразу же отвергла, предала… Я так это видел. Злился страшно. Думал, раз не нужен, значит, не нужен. А потом захотел увидеть. Сделать это было несложно, ведь я работал на этот регион, вербовал людей, подбирал штаты. Тебя вот… подобрал. Правда, тебя не планировали так быстро посылать, но события спровоцировали действия. Да и я ручался, что ты готова и что ты там нужна. Туда после Нестора не планировали никого, думали, Лара сама справится. Но мы настояли на твоей позиции.

— Значит, ты тогда уже предполагал, что Лара…

— Да. Это оказалось не так уж легко. Мы вычислили ее звонки, о которых ты мне рассказывала, потом место ее работы. Не так уж много женщин-врачей с русским дипломом в Гамбии.

Вычислил. Все вычислил. Он умный. А она — идиотка. Она ничего не могла вычислить. Она верила всему, что ей говорили, и жила, как слепой котенок. Верила в Ларины россказни, вместо того чтобы набраться храбрости и увидеть, что стоит за ее словами. Верила Динаре. Хотя, казалось бы, уж ей надо верить в последнюю очередь. А ведь верила. И только маме не верила. В ее любовь не верила. Только в ее грехи. В это — с легкостью. Целый год бок о бок с ней жила ненависть. Не достаточно ли она на нее насмотрелась? Хочет ли тоже жить в таком аду? Истории-перевертыши. Она должна была увидеть в них обратную сторону. Но чуткости не хватило. Как и не хватило для Дениса. В плохое так просто верить! Обижаться и жалеть себя — проще не бывает. Комфортно и легко. Придумать множество веских причин, чтобы сбежать от себя самой.