Абдаллах аль-Мукаффа - Калила и Димна

• Название: Калила и Димна
• Автор: Абдаллах аль-Мукаффа
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

Сборник басен и притч, назидательных и поучительных рассказов под заголовком «Калила и Димна» является переложением и переработкой текстов известной индийской книги «Панчатантра», однако судьба «Калилы и Димны», творения талантливого арабского средневекового литератора и стилиста Ибн аль-Мукаффы, была поистине удивительной: книга, ставшая шедевром средневековой литературы, существовала совершенно самостоятельно, обойдя в переводах и переложениях почти все страны Европы и Азии.

Настоящий перевод этой книги, сделанный заново, публикуется впервые, как и извлечения из сочинений Ибн аль-Мукаффы «Большая книга адаба» и «Малая книга адаба», которые на русском языке еще никогда не издавались.

---

«Ты поучаешь меня и приводишь притчи, будто я мал и неразумен», — заметил Шадирам, и вазир ответил: «Трое считают, что им ведомо все на свете, на самом же деле они невежественны и неразумны: тот, кто научился играть на барабане и полагает, что сможет извлекать небесные звуки из лютни и флейты; живописец, научившийся рисунку, но не умеющий составлять краски; и катиб, утверждающий, что овладел мастерством и превосходит всех красноречием и витийством, но не понимающий до конца смысла даже собственных слов и не знающий, с какими речами обращаться к высшим и низшим».

«Ты неправильно поступил, казнив Ирахт», — вздохнул царь, и вазир промолвил: «Четверо поступают неправильно: тот, кто постоянно лжет и много болтает, тот, кто быстро ест, но медлит, когда надо работать, сражаться или послужить своему господину, тот, кто несдержан и, разгневавшись, совершает недостойные поступки, и тот, кто, сделав что-нибудь, жалеет и раскаивается».

Царь промолвил: «Если бы ты был благоразумен, то не казнил бы Ирахт, о Илад!», и вазир ответил: «Четверо поступают благоразумно: повар, готовящий еду старательно и подающий ее вовремя; муж, довольствующийся одной женой и сдерживающий свою страсть к другим женщинам, считая их для себя недозволенными; царь, что не совершит ни одного важного дела, не посоветовавшись с разумными и прозорливыми; и мудрец, что никогда не будет рабом своего гнева».

«Я боюсь тебя, вазир!» — воскликнул царь, и мудрец ответил: «Четверо боятся напрасно: воробей, привалившийся спиной к древу и задравший свои лапы в надежде удержать небо, если вдруг оно станет на него рушиться; цапля, стоящая на одной ноге и страшащаяся встать на обе, ибо думает, что тогда-то она и провалится; земляной червь, которого одолевает забота, что на его пропитание не хватит земного праха, и потому он ненасытно днем и ночью пожирает землю; наконец, летучая мышь, которая полагает, что она так красива и люди непременно поймают ее и посадят в клетку, вот поэтому-то она вылетает только ночью».

Царь Шадирам спросил: «Ты, без сомнения, давно задумал погубить Ирахт и поручился, что исполнишь это!» Вазир ответил: «Можно поручиться лишь за верность чистокровного скакуна, который привязан к своему хозяину, за силу пахотного вола, откормленного на пастбище, за послушание разумной жены, почитающей своего супруга, и за старание честного раба, который боится своего господина».

«Нет женщины, равной Ирахт!» — воскликнул царь, и вазир промолвил: «Нет равных четверым: женщине, которая несколько раз была замужем и довольствуется одним мужчиной, лжецу, который сказал правду, чванливому и высокомерному, смирившемуся перед низшими, и злодею, изменившему свой нрав и ставшему благочестивым».

Царь сказал: «О, если бы мне знать заранее, чем кончится моя ссора! Тогда бы я имел время подумать и приготовиться! А сейчас какой толк от твоих рассуждений и назиданий!» И вазир ответил: «В трех случаях следует знать заранее и приготовиться: когда собираешься выступить против врагов и надеешься на сильного союзника, — испытай его и приготовься, прежде чем дело дойдет до сражения; когда намереваешься начать тяжбу из-за ценного достояния и надеешься на свою правоту, но не обладаешь достаточными знаниями в законах, — ищи достойного судью, неподкупного и справедливого, сведущего и беспристрастного, прежде чем явишься в суд вместе со своим соперником; когда пригласишь гостя на трапезу и желаешь хорошенько угостить его, — приготовь все заранее, чтобы не застать врасплох своих домочадцев и чтобы тебе не пришлось осрамиться».

«Неужели тебе все безразлично и ты не боишься совершить грех?» — спросил царь, и вазир промолвил: «Все безразлично четверым, которые уже не страшатся греха: больному на смертном ложе, послушному рабу, выполняющему приказ своего господина, воину в жестокой схватке и оскорбленному храбрецу, презревшему страх перед своим повелителем».

Царь воскликнул: «В тебе нет ни капли добра, о Илад!» И вазир ответил: «От четверых не увидишь добра: от наказанного преступника, честолюбивого ничтожества, от того, кто с детства занимался воровством и разбоем, и от того, кто скор на расправу и никогда не прощает».

«Как же я могу доверять тебе, о Илад?» — спросил царь Шадирам, и вазир промолвил: «Четверым нельзя доверять: ядовитой змее, хищному зверю, нечестивому грешнику и собственному бренному телу».

«Как смеешь ты насмехаться над своим господином!» — вскричал царь, и вазир ответил: «Нельзя смеяться над великим царем, благочестивым угодником, над колдуном, читающим заклинания, и над мстительным злодеем».

«После казни Ирахт нам больше нельзя быть вместе, о вазир!» — сказал царь, и мудрец промолвил: «Не могут быть вместе день и ночь, свет и мрак, добро и зло, добродетельный и грешник».

«Никто больше не поверит тебе!» — сказал царь, но мудрец возразил: «Четверым не следует доверять: разбойнику, насильнику, лжецу и лицемеру».

Царь промолвил: «Когда я смотрю на своих жен и не вижу среди них Ирахт, моя печаль становится нестерпимой». Илад ответил на это: «Четыре рода женщин не заслуживают того, чтобы о них печалиться: женщины непослушные и злонравные, ни в чем не соглашающиеся с мужем; женщины легкомысленные и непривязчивые, оставляющие супруга и уходящие к своим родителям; женщины бесчестные и недостойные, изменяющие своему мужу; и женщины неуступчивые и властные, желающие, чтобы муж поступал по их воле».

Царь сказал: «Никогда я не тосковал так, как тоскую по своей супруге, прекрасной и разумной Ирахт». Вазир ответил: «Тосковать можно лишь потеряв жену, обладавшую такими свойствами: благородством и целомудрием, разумом и мудростью, мягкостью и нежностью, добротой и преданностью, откровенностью и чистосердечием, удачливостью и сговорчивостью, ибо такая женщина сияет, словно драгоценный алмаз, во всем согласна со своим мужем и служит ему украшением».

«О, если бы кто-нибудь вернул мне Ирахт живой и невредимой! — воскликнул царь. — Я осыпал бы его дарами и пожаловал из своих сокровищниц все, чего он пожелает». — «Пятерым деньги и подарки милее жизни, — возразил Илад. — Воину-наемнику, идущему на смерть ради нескольких жалких монет; грабителю и вору, делающему подкопы в жилищах богатых людей и нападающему на путников у дороги, не боящемуся отсечения рук и казни; купцу, снаряжающему свои суда и отправляющемуся в плавание по бурному морю, не думая о том, что его могут поглотить волны; тюремщику, радующемуся каждому новому узнику, чтобы получить плату за их содержание, и не опасающемуся того, что, если их будет слишком много, они могут восстать и лишить его жизни; и судье, получающему взятки с тяжущихся, не помышляя о наказании, которое ожидает его на том свете».

«Я навеки возненавидел тебя после казни Ирахт», — ответил ему царь, и вазир промолвил: «Нерушима ненависть между волком и ягненком, кошкой и мышью, совой и вороной, соколом и куропаткой».

«Ты казнил Ирахт и погубил ее!» — воскликнул царь, и мудрый Илад промолвил: «Губительны поступки семерых: человека добродетельного и ученого, который таит свои знания, так что они никому не известны и людям нет от них никакой пользы; царя, проявляющего благосклонность к невежественным, лживым и неблагодарным льстецам, что лишь ослабляют царскую власть; богача, жестоко наказывающего своих слуг и рабов, так что они полны к нему ненависти; матери, снисходительной к проступкам сына, так что он идет от преступления к преступлению; легковерного, вручившего свое достояние и судьбу в руки предателя и обманщика, так что лишается он и богатства и жизни; гневливого, скорого на расправу, не дорожащего верностью и дружбой, так что губит он своих близких; злодея, что не боится бога и не почитает добродетель».

«После разлуки с Ирахт меня покинул сон», — вздохнул царь Шадирам, и вазир ответил: «Шестерых покидает сон: того, кто испытывает муки совести, пролив невинную кровь; кто тревожится за свое богатство, не доверяя хранителю сокровищ; того, кто жаждет почестей и славы и борется со своими соперниками клеветой и ложью; кто растратил деньги из царской казны и ждет наказания; неверную жену, ожидающую прихода любовника, и человека, который боится, что ему придется расстаться с родными и близкими».

«О Илад, неужели у тебя нет жалости?» — крикнул царь, и вазир ответил: «Пятеро не знают жалости: сеющий зло жестокосердный правитель, роющий ямы могильщик, дожидающийся темной ночи разбойник и грабитель, провозгласивший ложное учение и смущающий народ совратитель и все сметающий на своем пути безрассудный честолюбец».

«Меня устрашала даже мысль о казни Ирахт!» — сказал царь, и вазир промолвил: «Больше всего страшатся семи вещей: старости, губящей молодость и красоту; болезни, изнуряющей тело и иссушающей душу; гнева, отнимающего у судьи способность к справедливому решению, похищающего разум у мудреца; заботы, ослабляющей дух и разбивающей сердце; холода, притупляющего все чувства; голода и жажды, отнимающих у людей человеческий облик; и смерти, губительницы всего живого».