Сергей Званцев - Святые заступники

• Название: Святые заступники
• Автор: Сергей Званцев
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1966

Антирелигиозная тема занимает значительное место в литературе всех стран и народов. В произведениях прогрессивных писателей мы встречаемся с резкой критикой религии и церкви, религиозных догм, религиозной морали, далеко не богоугодных деяний святых отцов. Отражая думы и чаяния народа, писатели борются с утешительным дурманом, имя которому — религия.

Высокое призвание литературы — в служении народу. Антирелигиозные произведения помогают людям понять истинную сущность религии, воочию увидеть все зло, которое несет она народу. Эту цель преследует и предлагаемую читателю серия Художественная атеистическая библиотека.

---

Оставшиеся четыре архиерея смутились внезапным отъездом самого молодого и активного из них, но отец Евгений сумел им почтительно объяснить, что Гермоген Гермогеном, однако обер-прокурор ожидает беспристрастного описания и что поэтому, не теряя времени, надлежит приступить к вскрытию гроба…

* * *

Победоносцев, надев очки в черепаховой оправе, читал представленный ему отцом Евгением акт. Следуя своей многолетней служебной привычке, обер-прокурор никогда не читал ответственных бумаг в присутствии подчиненных, хотя бы и преданных без лести: подчиненные не должны видеть волнения на лице начальника. А представленный ему акт способен был взволновать Константина Петровича радостным волнением. За подписью четырех викарных епископов черным по белому было написано: «Найдено во гробе лишь небольшое количество сгнивших костей, труп Серафима Саровского окончательно разложился».

К акту было приложение: хороший фотографический снимок, изображавший именно то, что значилось в акте. Вокруг полусгнившего ветхого гроба важно стояли четыре архиерея, четыре бородатых старика, хотя и совсем разных, но чем-то на одно лицо. На обороте подлинность фотографии заверялась подписью и печатью игумена монастыря.

Победоносцев нажал кнопку звонка и приказал вошедшему чиновнику:

— Карету!

* * *

Победоносцев срочно поехал во дворец и все же опоздал на час: епископ Гермоген уже успел побывать у царицы.

Епископ Гермоген сказал царице: да, мол, не исключено, что архиерейская комиссия и не найдет мощи нетленными, но что из этого следует? Церковь признает мощами все останки покойного святого: кости, волосы, даже пепел. Именно в этом смысле высказалась и Московская духовная академия, а им ли, академикам, не знать!

— Пусть я буду ввергнут в темницу за свою правду, — нашептывал епископ трепетавшей от религиозного волнения царице, — все равно! Серафим Саровский был святой, и его молитвы перед престолом всевышнего за царствующий дом доходчивы!

Епископ Гермоген, бравого вида мужчина с черной патриаршей бородой, человек в высшей степени опытный в делах подсиживания и подкладывания свиньи, действовал, собственно, наверняка: он был осведомлен о страстном желании царицы срочно возвести хоть кого-нибудь из умерших старцев в ранг святого и тем «заслужить» перед господом богом. Дескать, боженька пошлет ей за это сына-наследника. Осведомлен был епископ и об антипатии государыни к обер-прокурору — верный признак его скорого заката. Вот епископ и играл, так сказать, на понижение, на верные шансы утопить обер-прокурора. Победоносцев желает с пренебрежением показать царице сгнившие кости кандидата во святые? А мы, мол, заранее объявим сие неубедительным! Конечно, был какой-то риск попасть впросак, но кто же выигрывает без риска? А выигрыш свой епископ ясно видел в митрополичьей митре. При Победоносцеве ему не видать ее как своих ушей!

Царица внимала шептуну с восторгом. Вот когда она сумеет показать своему Нике всю мерзость его старого воспитателя! Победоносцев — враг российской державы и враг помазанника божьего!

Епископ был на волне необыкновенной удачи, которую приписывал своей проницательности. Черт с ним, с этим Саровским! Рядовой монах, к тому же с придурью: страдал падучей. Однако была у него заслуга, ради которой стоило покадить перед царицей: сенатор Каблуков, человек преданный православной церкви, доносил царю в 1826 году, что Серафим Саровский при известии о повешении Николаем Первым декабристов «плясал в своей келье». Понятно, ваше величество?..

— Предан был старец православному царю, вельми предан, — уверенно закончил епископ и поднялся, благословляя царицу: он-то знал, что уходить с высочайшего приема надо, как актеру со сцены, в самый выигрышный момент. Царица приникла к пухлой надушенной руке епископа…

Победоносцев прибыл во дворец с верной, как ему казалось, картой: донесением комиссии архиереев о, так сказать, некондиционности мощей Серафима. К своему удивлению, он встретил более чем прохладное отношение царя к этому известию. Принимавший его царь сказал:

— А вы знаете, Константин Петрович, даже Московская духовная академия и та высказалась в том смысле, что нетленность тела усопшего совсем не обязательна для святых.

А фотографию, сделанную отцом Евгением, на которую обер-прокурор возлагал особенную надежду, столь она была отталкивающа, царь даже и не посмотрел. Вообще прием был более чем сухой, и, отбывая, Победоносцев со злобой подумал: «Это дело рук епископа саратовского Гермогена. Неспроста он покинул пустынь, не дожидаясь приезда остальных епископов! Было бы мне предупредить его ход. Но как, если царица и слушать меня не хочет, а он, конечно, прежде всего кинулся к ней!»

Каждый раз, когда в дела управления или церкви вмешивалась Александра, получался скандал. Вот и теперь… Конечно, царь легко пошел на канонизацию Серафима («лишь бы Алекс успокоилась!»), да мало того: высочайшая супружеская пара сама выехала в пустынь на торжество объявления мощей святого нетленными, пренебрегая архиерейским актом и опасливым предупреждением Победоносцева. Да, да! «Царь все может!»

Очень вежливо и даже смущаясь (со своим бывшим учителем Николай всегда чувствовал себя как-то связанно), царь по возвращении из Тамбова сделал обер-прокурору замечание:

— Как-то уж очень холодно отнесся синод к канонизации Серафима. Хотелось бы видеть со стороны высшего церковного учреждения империи какой-то более теплый отклик…

С этого дня по распоряжению синода у «нетленных мощей» в Саровском монастыре непрерывно совершались молебны и акафисты. Но…

В толпе слышались едкие насмешки. Пришлось правительству по представлению того же Победоносцева срочно издать специальный указ: «Виновные в поношении святых мощей караются каторгой, как за святотатство».

Может быть, эта мера и помогла бы, да тут перестарались официальные «Ведомости с. — петербургского градоначальства». В рептильном листке появилась заметка о том, как сам святой Серафим-де покарал богохульника. Репортер газеты в погоне за рублевым гонораром, а может быть, просто в пьяном виде написал заметку, выдуманную с начала до конца. Будто бы на сходе в деревне Степурино Богородского уезда Тамбовской губернии крестьяне решили не выходить на полевые работы в день святого Серафима Саровского. Решение было принято против голоса крестьянина Ситнова, который на поверку оказался старообрядцем. Далее произошло чудо. «Присутствовавший на сходе старообрядец Ситнов стал насмехаться над постановлением. Вдруг он зашатался и упал замертво. Тело Ситнова после смерти совершенно разложилось».

Вскоре с ведома церковного начальства (тамбовского епископа) была издана книжка, полностью воспроизводившая заметку из «Ведомостей». На вокзалах Москвы, Петербурга и других крупных городов мальчишки-газетчики кричали:

— Новое чудо преподобного Серафима Саровского! Страшное наказание раскольника! Только три копейки!

Очень скоро брошюра попалась на глаза Победоносцеву, пришедшему в ужас от топорности работы. Впрочем, к этому моменту брошюра необъяснимо исчезла из продажи. Зато в нескольких верноподданных газетах — «Новое время», «Курьер» и других — появилось сообщение, инспирированное обер-прокурором:

«Рыночными торговцами выпущена брошюра «Замечательный случай наказания раскольника за издевательство над святыми мощами преподобного отца нашего Серафима Саровского чудотворца». Теперь «С.-Петербургские ведомости» получили документальное удостоверение, что упомянутый в брошюре раскольник Ситнов находится в живых и на сельском сходе 18 июля, когда будто бы издевался над святыми мощами, даже не присутствовал».

Оставляя в стороне спотыкающийся стиль опровержения, надо сказать, что религиозная унтер-офицерская жена сама себя высекла публично. Но ее же высекли еще и добавочно: издание, оказывается, было скуплено старообрядцами; вклеив в брошюры газетное опровержение, равно и напечатанное тем же шрифтом удостоверение столичного нотариуса о явке к нему Якова Ивановича Ситнова в добром здравии, они этот «слоеный пирог» вновь пустили в продажу и быстро распродали. Да что там! Брошюры просто рвали из рук!

И эту неприятность царица поставила в вину Победоносцеву…

* * *

В ночь на 18 октября 1905 года старого стиля, через несколько часов после подписания Николаем манифеста «о даровании свобод», царица лежала в Царскосельском дворце в злобной истерике. Манифест был подписан по указке графа Витте, против воли императрицы. Николай, теребя рыжие усы, вяло и несмело доказывал царице необходимость пойти на временные уступки «ради сохранения трона».

И тут-то в разгоряченном воображении царицы среди прочих мучивших ее видений возник подагрический дьявол — обер-прокурор Победоносцев.