Сергей Алексеев - Игорь Святославич

• Название: Игорь Святославич
• Автор: Сергей Алексеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03664-2

Князь Игорь Святославич Новгород-Северский (1151—1201) вошел в историю благодаря единственному событию — неудачному походу против половцев в 1185 году, в результате которого впервые пятеро русских князей оказались в плену на чужбине. Поход этот описан в двух летописных повестях, а главное, в эпической поэме «Слово о полку Игореве». Именно она принесла Игорю славу — едва ли вполне заслуженную, ибо это был лишь один из многих удельных правителей того времени, не самый заметный и не самый выдающийся.

На страницах книги доктора исторических наук Сергея Алексеева действуют не поэтические герои, а исторические персонажи — Игорь и Святослав, «Буй Тур» Всеволод и его тезка Большое Гнездо, Кончак и Ярославна. Это не классическая биография, а портрет персонажа второго плана, проступающий на фоне бурной, насыщенной событиями эпохи междоусобных войн и походов в Степь, благородных деяний и клятвопреступлений. Самый заметный из его поступков, давший русской культуре и истории «Слово о полку Игореве», стал для князя самым злосчастным, но обессмертил его имя.

---

Первое время правление братьев Ярославичей, в согласии с завещанием отца, было действительно братским и дружным. Изяслав, Святослав и Всеволод вместе приняли решение о судьбе освободившихся со смертью их младших братьев Вячеслава и Игоря уделов во Владимире-Волынском и Смоленске, вместе освободили из узилища некогда заточенного их отцом псковского князя Судислава Владимировича. В 1060 году уже вчетвером, вместе с Всеславом Полоцким, они ходили на кочевников-торков и нанесли им поражение{35}.

Братья оставались союзниками и в первые годы междоусобной брани, вскорости захватившей Русь. Началась она как раз с владений Святослава. В 1064 году в Тмутаракани объявился сбежавший из принадлежавшего Изяславу Новгорода Ростислав Владимирович — сын старшего из сыновей Ярослава. То был первый в череде «князей-изгоев», которых старшие родичи обделяли наследством; позднее в этой роли окажутся и сыновья самого Святослава. Пока же Ростислав со своими новгородскими сторонниками выбил из Тмутаракани молодого Глеба. Когда в 1065 году Святослав явился к городу, Ростислав покинул Тмутаракань, «не боясь брани, но не желая против дяди своего оружия поднять». Святослав опять посадил в Тмутаракани Глеба, но сразу после ухода дяди Ростислав вернулся и вновь выгнал Святославича из города. Только смерть Ростислава, отравленного византийским агентом в следующем году (может быть, не без ведома дядьев), вернула Тмутаракань под власть Святослава и Глеба — последнего жители сами призвали обратно{36}.

Между тем Русь одолевали другие заботы. В 1067 году открыто выступил против Ярославичей давно стремившийся расширить свои владения на севере Руси Всеслав Полоцкий. Ему удалось захватить Новгород, разгромив и изгнав Мстислава Изяславича, правившего от имени отца. Ярославичи вместе повели полки против мятежника. 3 марта 1067 года в битве на Немиге Всеслав был разбит. Для автора «Слова о полку Игореве», хотя он и любуется удалью Всеслава, затеянная полоцким князем смута — первое предвестие крамол, раздиравших Русь в его время:

На Немиге снопы стелют головами,
Молотят цепами харалужными[3],
На току живот кладут,
Веют душу из тела.
Немиги брега кровавые
Не на благо были засеяны,
Засеяны костьми русских сынов…

Ярославичи пленили Всеслава коварством и хитростью, выманив его на переговоры. Князья поклялись на кресте, но нарушили клятву. В ставке Изяслава в окрестностях Смоленска Всеслав был захвачен и вместе с двумя сыновьями заточен в темницу в Киеве{37}.

Уже очень скоро Ярославичам пришлось пожалеть об этом, ибо они едва не лишились самого Киева. В 1068 году на Русь вторглась половецкая орда под предводительством Шарукана. На реке Альте Ярославичи были разбиты, а половцы «разошлись по земле». Киевляне взбунтовались против князя Изяслава, выгнали его и Всеволода из города, а князем Киевским провозгласили освобожденного Всеслава. Половцы между тем безнаказанно разоряли русские земли. Остановил их нашествие как раз Святослав. Когда Шарукан, не обращая внимания на возможную опасность, грабил окрестности Чернигова, запершийся после поражения в городе Святослав «собрал дружины сколько-то» и вышел на битву. У Сновска 1 ноября 1068 года князь не только наголову разбил противника, имевшего четырехкратное численное превосходство, но и взял в плен самого половецкого хана{38}.

В 1069 году на Киев из Польши выступил Изяслав. С ним шел племянник его жены, польский князь Болеслав II. Всеслав бежал, бросив киевлян.

Те, оставшиеся без князя и напуганные польским вторжением, обратились за посредничеством к Святославу и Всеволоду. Именно тогда младшие братья впервые выступили наперекор старшему. «Всеслав бежал. А ты не води ляхов в Киев, — противника тебе нету Если хочешь в гневе погубить град, то знай, что нам жаль отчего стола», — с угрозой заявили они Изяславу. В итоге, хотя без расправ со стороны мстительного князя не обошлось, Киев избежал разорения{39}. Святослав велел вывезти в Чернигов прославленного основателя Киево-Печерского монастыря, святого старца Антония, на которого «за Всеслава» прогневался Изяслав. Некоторое время Антоний жил в выкопанной им самим пещере в Болдиных горах под Черниговом{40}.

Святослав в результате всех этих событий не только приобрел славу заступника Руси и опоры благочестия, но и значительно расширил свои владения. Пока Изяслав возвращал Киев и продолжал борьбу с Всеславом в Полоцкой земле, черниговский князь отправил княжить в Новгород сына Глеба. В том же 1069 году Глеб отбил от Новгорода изгнанного из Полоцка Всеслава, а в скором времени подавил языческий мятеж, собственноручно зарубив возглавлявшего смутьянов волхва{41}. Место Глеба в Тмутаракани по старшинству занял следующий сын Святослава, Роман. «Красного Романа Святославича» вспоминал позже автор «Слова» среди героев песен Бояна. Присвоив Новгород, Святослав владел теперь наибольшей в сравнении с братьями частью русских земель.

Столкновение между ним и киевским князем явно назревало. Но пока Ярославичи еще держались вместе. В 1072 году они возглавили в Вышгороде торжественное перенесение мощей святых Бориса и Глеба в новую церковь, построенную Изяславом{42}. Тогда же, как обычно полагают, братьями был принят новый русский судебник — Правда Ярославичей. В нем, среди прочего, закреплялась отмена кровной мести и одновременно ужесточались наказания за посягательства на жизнь княжеских чиновников и иных власть имущих.

К этому времени Святослав овдовел и как раз где-то в начале 1070-х годов женился вторично. Второй его супругой стала Ода, представительница знатного немецкого рода Бабенбергов и двоюродная племянница германского короля Генриха IV. Для этого брака мать, Ида Эльсдорфская, выкупила Оду из монастыря, в котором та уже приняла постриг{43}. Брак, таким образом, едва ли мог считаться вполне чистым с церковной точки зрения; зато он давал Святославу союзников на Западе, в противовес связям Изяслава с Польшей. Сын Святослава и Оды Ярослав в крещении получил имя Панкратий{44}.

Распря между Ярославичами стала явной в 1073 году. Святослав, «желая большей власти», обвинил Изяслава перед Всеволодом: будто бы старший брат сговаривается с Всеславом действовать против младших. Всеволод, поверив, выступил вместе со Святославом против киевского князя. Пытаясь заручиться духовной поддержкой, братья обратились к настоятелю Киево-Печерского монастыря Феодосию. Святослав надеялся на сочувствие печерского монашества — но не преуспел: Феодосии наотрез отказал младшим Ярославичам в помощи и благословении. Впрочем, ратной силы у мятежных князей хватало. Они выгнали Изяслава из Киева, и Святослав занял великокняжеский престол{45}. Таким образом, завязался узел противоречий, определивший политические судьбы Киева и всей Руси на полтора века вперед.

Теперь Святослав был «самовластием» русских земель, почти подобным отцу. К огромным прежним владениям добавились отнятые у Изяслава и его детей обширные и богатые земли Юго-Западной Руси, тогда как Всеволоду в добавление к его Переяславскому и Смоленскому уделам отошел только небольшой Туровский. По одной из версий, Всеволод обменял Переяславль на Чернигов, уступив первый Давыду Святославичу. Однако это не подкреплено свидетельствами древнейших источников — напротив, они сообщают, что после захвата власти Всеволод «возвратился в область свою». Младшего сына от Киликии, Олега, великий князь посадил в своем давнем уделе Владимире-Волынском. Это было первое княжение основателя династии Ольговичей — то же самое, далекое от чернигово-северских земель, что и у его отца.

Святослав и вправду теперь считал себя равным Ярославу Мудрому, киевскому «царю». В год захвата власти князь заказал переписать для себя «Изборник» (сборник) из святоотеческих писаний, некогда изготовленный для болгарского царя Симеона. Похвала Симеону, созданная болгарскими книжниками, была переделана русскими переписчиками в похвалу Святославу. Тот, правда, все-таки именовался князем, а не царем, но всё остальное было переписано без изменений, а по образцу старой похвалы русским писцом написана еще одна, уже специально для своего государя{46}. В «Изборник» вставлена миниатюра с изображением великокняжеской семьи, выполненная явно по примеру изображений императоров в византийской книжности{47}. Святослав, подобно Владимиру и Ярославу, титуловался каганом — древним хазарским титулом, который с IX века носили русские великие князья и который считался на Руси равновеликим царскому{48}.

Святослав, также подобно отцу, хотел считаться покровителем просвещения и благочестия. Недаром вслед за «Изборником» 1073 года и по его подобию в 1076-м создается в Киеве еще один, обновленного состава, с многочисленными нравственными наставлениями из отеческих книг. Конечно, Святослав был озабочен враждебностью Печерского монастыря. Феодосии открыто обличал захватчика власти. Святослав гневался — но не рискнул причинить игумену вред. По прошествии короткого времени настоятель всё же принял князя в монастыре, но долго запрещал поминать его, а затем разрешил — но лишь после Изяслава. Стремясь подчеркнуть уважение к Феодосию и задобрить монастырских старцев, Святослав начал строительство новой печерскои церкви, причем «сам начало копанию положил». Однако до кончины Феодосия (1074) князь так и не был вполне признан монахами{49}.