Джон Джулиус Норвич - История папства

• Название: История папства
• Автор: Джон Джулиус Норвич
• Издательство: ACT
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-080844-1

Сэр Джон Джулиус Норвич — один из известнейших британских историков, специалист по итальянскому Средневековью и Возрождению, автор бестселлеров «История Византии» и «История Венецианской республики».

Более двухсот восьмидесяти человек восседали на Святом престоле со времен святого Петра и до наших дней.

Были среди них святые и убийцы, аскеты и распутники, беспринципные интриганы и великие политические деятели, мракобесы и свободомыслящие интеллектуалы.

Джон Джулиус Норвич в своем блестящем исследовании не оставляет без внимания ни периодов взлета папства, ни периодов его падения и позволяет нам увидеть полную картину истории понтификата, существование которого длится уже почти две тысячи лет.

---

В отличие от многих из своих предшественников и преемников Николай V не отличался ни жадностью, ни склонностью к непотизму Величие, которым он, несомненно, обладал, никогда не затемняло ему разум. В более молодые годы он писал о себе своему другу Веспасиано Бистиччи как о «простом священнике-звонаре»; таковым, в сущности, он и остался.

* * *

4 апреля 1455 года пятнадцать кардиналов собрались в Риме на конклав — и позорно упустили свой шанс. Они могли избрать папой кардинала Виссариона, одного из наиболее умных и образованных церковных деятелей в Риме. Бывший митрополит православной церкви, он являлся более квалифицированным, чем кто-либо из его коллег, чтобы покончить с 400-летней схизмой, а потому направить бы папство на новый и более здоровый путь.

Увы, его греческое происхождение, которое должно было бы говорить скорее в его пользу, настроило кардиналов против него; они выбрали вместо него семидесятисемилетнего каталонского юриста Алонсо де Борха, на итальянский лад Борджиа, который принял имя Каликста III (1455-1458).

Глубоко религиозный, сухой как пыль и хромой из-за подагры, Каликст во время своего понтификата был захвачен двумя всепоглощающими идеями. Первая — организовать европейский крестовый поход для освобождения Константинополя от турок; вторая — способствовать обогащению своей фамилии и соотечественников. Литература и искусство совершенно не интересовали его. «Смотрите, насколько опустошена церковная казна!» — воскликнул он, как рассказывают, когда в первый раз вошел в Ватиканскую библиотеку. За время его трехлетнего понтификата о влиянии Ренессанса в Риме говорить не приходилось. Всех художников, скульпторов, ювелиров, мастеров по металлу и интерьеру уволили. Чтобы собрать средства на крестовый поход, Каликст без колебаний распродал по сниженной стоимости множество ценных предметов искусства из золота и серебра из Ватиканской библиотеки, а также ряд наиболее дорогих книг из нее. Он построил галеры на тибрской верфи, разослал проповедников по всему континенту, чтобы они продавали индульгенции и устанавливали огромные налоги на всех христиан Запада. Реакция оказалась, однако, достаточно холодной. Судьба Константинополя опечалила европейские дворы, но они были слишком заняты своими делами, чтобы начинать борьбу за него. Тем не менее сухопутные и морские силы начали действовать, и не совсем неудачно: венгры под командованием Яноша Хуньяди разгромили турок под Белградом, а годом позднее турецкая эскадра была разбита при Лесбосе. Однако эти победы не дали результатов и долгосрочных последствий не имели.

В достижении своей второй важнейшей цели Каликст проявил не меньшую энергию и добился, пожалуй, большего успеха. Его внучатые племянники получили кардинальские шапки; будучи внуками его сестер, они сразу потребовали, чтобы им позволили сменить фамилии на Борджиа. Один из них, Родриго, был, кроме того, назначен вице-канцлером Святого престола, пост, который обеспечил ему ведущие позиции в делах Ватикана на последующие тридцать пять лет, пока он не стал папой Александром VI. Что же касается более низкого уровня, то папа наполнил двор испанцами и каталонцами, хотя лишь немногие из них надолго сохранили за собой свои посты после его смерти. Она случилась 6 августа 1458 года, и весть о ней большинство восприняло с удовлетворением.

* * *

Никто особенно не любил папу Каликста. Всем нравился Эней Сильвий Пикколомини. Один из восемнадцати детей в старинном сиенском семействе, которое потеряло свои прежние позиции, он добился высокого положения собственными усилиями и потратил восемь лет на гуманистические штудии в Сиене и Флоренции; затем он работал секретарем у различных кардиналов во время Базельского собора. Один из них, Никколо Альбергати, отправил его в 1435 году с секретной миссией в Шотландию, что стало самым большим приключением в его молодые годы.

Энею Сильвию предстояло попытаться убедить короля Якова I совершить нападение на Англию, чтобы положить конец Столетней войне. Эней собирался ехать через Лондон, однако англичане — несомненно, подозревая, что это не сулит им ничего хорошего, — не позволили ему передвигаться по их территории; ему пришлось возвратиться на континент и плыть на корабле в Шотландию прямо из Слейса[195]. Путешествие едва не закончилось катастрофой. Свирепые штормовые ветры с запада понесли корабль к побережью Норвегии, и охваченный ужасом Эней поклялся, что если выживет, то босым дойдет до ближайшей часовни Девы Марии. Наконец, на двенадцатый день корабль, который к тому времени набрал огромное количество воды, принесло в порт близ Данбара, и Эней, как и обещал, потащился по промерзшей земле до святыни в Уайткирке. К счастью для него, расстояние до нее составляло всего пять миль, и он преодолел его. Однако после того, как он отдохнул, то обнаружил, что его ноги утратили всякую чувствительность. Сначала он испугался, что вообще не сможет больше ходить; он выздоровел, однако потом всю жизнь страдал от артрита, и значительную часть своего понтификата ему приходилось передвигаться на носилках.

Его «Записки» — рассказ о собственной жизни, написанный им от третьего лица, позволяет узнать немало интересного о жизни в Британии в начале XV столетия:

«Города вовсе не имеют стен, дома в большинстве своем строятся без скрепляющего камни раствора, крыши в деревнях сделаны из дерна, а грубый вход закрывается бычьей шкурой. Простой народ, бедный и неотесанный, питается преимущественно мясом и рыбой и в качестве закуски хлебом. Мужчины роста небольшого и отважны, женщины светловолосы и привлекательны, а также к любовным делам расположены: женские поцелуи значат там меньше, чем в Италии пожатие руки… Ничего нет более приятного для слуха скоттов[196], чем поношение англов…

Тогда… Эней скрытно под видом торговца отправился из Скоттии в Англию. Там есть река, берущая начало на высокой горе, которая разделяет земли. Он ее переплыл на плоту и к исходу дня, завернув в большую деревню, остановился в крестьянском доме и там отобедал с местным священником и хозяином. К столу подавалось много закусок и кур, и гусей, но совсем не было ни хлеба, ни вина. Все женщины и мужчины деревни сбежались тогда словно на чудо и, как наши имеют обыкновение разглядывать эфиопов и индусов, так и Энея, изумленные, пристально разглядывали, расспрашивая священника, чей он, для чего прибыл, сведущ ли в христианской вере…

Когда затянувшийся обед приблизился ко второму часу ночи, священник и хозяин, спеша уйти со всеми детьми и мужчинами, оставив Энея, сказали, что они бегут в некую башню, удаленную на большое расстояние, опасаясь скоттов, которые ночью во время морского отлива обычно переправляются через реку и занимаются грабежом. И с собой ни Энея, несмотря на его многочисленные просьбы, ни в какую взять не пожелали, ни даже кого-нибудь из женщин, хотя красивые девушки и матроны там имелись в немалом числе, ибо, не считая бесчестье злом, были уверены, что враги не причинят им никакого зла. Таким образом, остался Эней один с двумя слугами и проводником среди сотни женщин…

По прошествии же значительной части ночи две молоденькие девушки уже отяжелевшего ото сна Энея отвели в устланную соломой комнату, чтобы по местному обычаю лечь с ним, если их об этом испросят. Однако Эней, погруженный в мысли не столько о женщинах, сколько о разбойниках, которые, как он опасался, вот-вот придут, ропщущих девушек отослал, страшась, что, совершив грех, понесет наказание за проступок тотчас, как явятся грабители. И так остался он один среди коров и коз, которые, тайком выхватывая солому из его подстилки, вовсе не давали ему спать».

Оставаясь по-прежнему мирянином, он вернулся к работе в секретариате Базельского собора и вскоре стал секретарем антипапы Феликса V. В 1442 году почти сразу после его возвращения Феликс направил Энея на рейхстаг во Франкфурте, где тот обратил на себя внимание германского короля Фридриха III, чью историю позднее напишет. Король в полной мере оценил его литературные дарования, так же как и выдающийся интеллект и деловой подход, и назначил придворным поэтом. Следующие три года молодой человек работал в королевском архиве в Вене, используя свое свободное время на сочинение множества фривольных стихов[197], а также романа (во многом в том же духе) «Лукреция и Эвриал», где во всех подробностях описывались любовные приключения его друга канцлера Каспара Шлика. Он, судя по всему, не терялся, когда речь шла об амурных приключениях, чему свидетельство — несколько его незаконнорожденных детей.

Однако такое положение не могло сохраняться бесконечно, и в 1445 году в жизни Энея произошли решительные перемены. Прежде всего он порвал с антипапой и официально примирился с Евгением IV; затем в марте 1446 года его рукоположили.

После он сильно изменил свое поведение, и начался его быстрый карьерный рост: в 1447 году Эней стал епископом Триеста, в 1450 году — Сиены, в 1456 году он получил кардинальскую шапку. Два года спустя его избрали папой, и, что примечательно, как бы в напоминание о Вергилиевом pins Aeneas[198] он принял имя Пия II (1458-1464) и занялся организацией крестового похода.