Томас Майн Рид - Белый вождь

• Название: Белый вождь
• Автор: Томас Майн Рид
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-3284-9

Книги Майн Рида привлекали и привлекают своей романтикой. Это – романтика борьбы за правое дело, романтика подвига во имя высокой идеи, романтика мужественного преодоления препятствий, которые воздвигают люди и природа на пути отважного героя. Романтична и манера повествования, богатая красочными описаниями, напряженными диалогами…

---

Бык не имел уже права на бег, а так как на тот день приготовлено было только два животных, то и колео считалось оконченным.

Пока шли приготовления ко второму большому состязанию, публику занимали промежуточными маленькими играми, участники которых показывали не столь высокое искусство верховой езды. Каждый показывал, что ему вздумается. Одна из этих игр состояла в том, чтобы накинуть лассо на ногу бегущего, затянуть петлю, и человек, конечно, падал на землю. Преследователями могли быть и пешие, и всадники на лошадях, но эта игра считалась такой легкой, что более искусные ею пренебрегали, считая ниже своего достоинства участвовать в подобном развлечении.

В другой игре всадники демонстрировали номер с сомбреро. Здесь всадник на всем скаку бросал на землю сомбреро и поднимал его, перегнувшись с седла, не уменьшая бега. Эта игра опытным участникам казалась детской, разве что начинающие видели в ней проявление особой ловкости. Так что лишь около двадцати молодых людей скакали перед зрителями, сбрасывая свои сомбреро и на ходу подхватывая их.

Но не так легко поднимать мелкие предметы, как например монету, лежащую на земле: здесь не просто отличиться и самому лучшему наезднику.

Вышел вперед комендант Вискарра, потребовал молчания и объявил, положив испанский доллар на землю:

– Дарю эту монету тому, кто поднимет ее сразу, и держу пари в пять унций золота, что этим искусником будет капрал Гомес.

Поначалу никто не отзывался на этот вызов, потому что пять унций золота была значительная сумма – 432 франка, и разве только богач мог рисковать такими деньгами.

Однако же ответ последовал: вперед выступил один молодой скотовод.

– Полковник Вискарра, – сказал он, – я не сомневаюсь в успехе капрала Гомеса, но держу пари, что здесь есть и другой наездник, который не уступит Гомесу и справится с этим ничуть не хуже. Не угодно ли вам удвоить ставку?

– Назовите имя вашего наездника? – произнес комендант.

– Карлос, охотник на бизонов.

– Хорошо, я принимаю ваше предложение. По обычаю все имеют право на состязание; кто-то еще желает? Каждый раз, как только поднимут доллар, я буду заменять его новым, лишь бы только поднимали с первого раза.

Конкуренты не замедлили явиться: некоторые дотрагивались до монеты и даже успевали сдвинуть ее с места, но ни одному не удалось поднять ее. Наконец на луг выехал улан на большой гнедой лошади. Это был капрал Гомес, который первый настиг быка и безуспешно пытался опрокинуть его. Без сомнения, воспоминание о неудаче еще больше подчеркивало обычную мрачность на его изжелта-бледном лице. Это был мужчина высокого роста, крепкий и наверняка хороший наездник, но сложен он был как-то несоразмерно, без той правильной симметрии, которая обличает гибкость и силу в сочетании с ловкостью.

Гомес сначала подготовился: скинул с себя кушак и саблю, проверил подпруги. Затем он пустил лошадь по направлению к монете, блестевшей на зеленом дерне. Он наклонился с седла и успел поднять доллар с земли, но так как захватил монету не достаточно сильно, то она и выскользнула у него из пальцев, прежде нежели он поднял ее на высоту стремени.

Ропот, пробежавший в толпе, содержал вместе и похвалу, и порицание. Большая часть жителей Сан-Ильдефонсо была благосклонно расположена к капралу Гомесу из уважения к его могущественному покровителю. Полковника Вискарру не очень-то любили, но боялись и потому предпочитали угождать ему.

И вот появился Карлос на своем вороном блестящем мустанге. Все взгляды устремились на него. Будь его лицо менее белым, он вызвал бы у толпы единодушное восхищение. Но зрители питали против него тайное предубеждение, зная, что он был представителем другого народа. Это был американец (americano) – название, которым мексиканцы, чилийцы и перуанцы отличают каждого гражданина Северной Америки, будто сами они не принадлежат к населению этой части света.

Женщины были против предрассудков, и среди множества грациозных doncellas не одна с благосклонностью останавливала взгляд своих черных глаз на белокуром американце.

Но не одни женщины оказались благосклонно расположенными к нему: в толпе находились также тагносы, выродившиеся потомки индейского племени, занимавшего некогда северо-восток Новой Мексики. Насильно обращенные в христианство, осужденные на самые тяжкие работы, они жили, согнувшись в три погибели, не поднимая глаз. Но некоторые из них еще мечтали о минувшем. Они знали, что их отцы были свободны, и иные из тагносов, тайно собираясь в горных пещерах или в глубине лесной чащи, поддерживали в некоторых скрытных убежищах священный огонь богу Кецалькоатлю[11]. Они беспрерывно продолжали говорить о Монтесуме и о свободе. Люди эти, хотя и более смуглые, нежели все их окружавшие, не питали никакого предубеждения против белой кожи Карлоса. Будущее сверкало им несколькими отрадными лучами, а таинственное и, так сказать, инстинктивное предчувствие говорило им, что из стран востока, из-за пределов великой степи явится народ, который освободит их от тирании испанцев.

Карлос не делал никаких приготовлений и даже не снял плаща, полы которого, небрежно откинутые назад, свисали сзади с крупа лошади.

Повинуясь голосу хозяина, мустанг сразу пустился галопом, и потом, управляемый лишь коленями всадника, стал все быстрее и быстрее описывать круги около монеты, и наконец с той же скоростью устремился прямо к блестевшему доллару. Поравнявшись с монетой, всадник наклонился, поднял ее, подбросил высоко над головой и, мгновенно осадив лошадь, поймал доллар, раскрыв ладонь правой руки.

Все это было исполнено с ловкостью и искусством индийского фокусника, и даже те, кто питал предубеждение против Карлоса, не могли ему не аплодировать: единодушное, громкое ура снова огласило окрестности в честь охотника на бизонов.

Капрал был унижен. Он уже давно привык выходить победителем в такого рода играх, ибо до сих пор Карлос на них не присутствовал или не принимал никакого участия. Вискарра тоже остался недоволен, потеряв кредит доверия в особе своего любимца. Он проиграл десять унций золота, сумму значительную даже для коменданта пограничной крепости. Кроме того, он вызвал насмешки у прекрасных дам за проигрыш пари, им же предложенного, в выигрыше которого был так уверен. С этой минуты Вискарра возненавидел Карлоса, охотника на бизонов.

Следующее состязание заключалось в том, чтобы проскакать галопом до берега глубокого канала, причем здесь следовало проявить не только мужество и ловкость всадника, но и выучку лошади.

Оросительный канал (zeguia) был достаточно широк для того, чтобы лошадь не могла его перепрыгнуть, и довольно глубок для того, чтобы погрузиться в него с головой – не слишком приятное удовольствие. Здесь требовались и ловкость, и отвага. Надо было во весь опор доскакать до берега и мгновенно остановиться таким образом, чтобы все четыре ноги оказались за линией, проведенной по земле не далее двенадцати шагов от берега. Понятно, что почва была довольно твердой и плотной, иначе подобного рода упражнение выполнить было бы невозможно.

Подвиг этот многие всадники совершили с успехом. Приятно было видеть, как на всем скаку мгновенно останавливалась лошадь, поднявшись на дыбы у самого края канала, с пламенем в глазах и с дымившимися ноздрями. Но некоторые претенденты послужили предметом веселого смеха для зрителей: одним не хватило смелости, и они останавливались до обозначенной линии; другие обладали отвагой, но из-за неловкости перескакивали дальше и с разгону летели в грязную воду. Неудачи эти возбуждали всеобщий смех, и веселость еще больше увеличивалась при виде жалких фигур, неудачливых, насквозь промокших всадников, с усилием достигнувших берега после купания в мутном канале.

Зато искусно выполненный маневр вызывал бурю аплодисментов и сопровождался восторженными криками.

Не удивительно, что при подобных обычаях и постоянных состязаниях мексиканцы считаются лучшими в мире наездниками. Все заметили, что Карлос при этом состязании держался в стороне, и большинство недоумевало, угадывая причину. Его приятели, однако же, утверждали, что он считал подобную игру слишком простой для хорошего наездника. Он уже не раз доказал свое искусство в более трудных состязаниях и полагал бесполезным одержать незначительную победу. Действительно, так думал и сам Карлос. Но раздосадованный комендант не хотел оставить его в покое. Кроме того, капитан Робладо видел или полагал, что видел странное выражение в глазах Каталины при каждом новом успехе охотника. Оба эти офицера наметили подлый, как и они сами, план: решили унизить его в общественном мнении и, подойдя к нему, спросили, отчего он не принимал участия в последней игре.

– По-моему, эта игра не стоила свеч, чтобы и беспокоить себя для этого, – ответил Карлос.

– Вероятно, у вас, приятель, были важные причины, – насмешливо воскликнул Робладо, – не так уж легко остановить лошадь на берегу этого канала. Может быть, вы боялись утонуть?