Сергей Кулик - Черный феникс. Африканское сафари

• Название: Черный феникс. Африканское сафари
• Автор: Сергей Кулик
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-309-00216-2

Писатель-африканист, посвятивший изучению Черного континента многие годы жизни, рассказывает о самобытных традициях народов Южной и Восточной Африки.

Читатель побывает в древнем Асуме, увидит архитектуру старинных городов, познакомится с обычаями и укладом жизни пигмеев, нилотов и бушменов, узнает о многих тайных ритуалах, какие редко кому из европейцев удавалось увидеть. Быт далеких предков соседствует с современной жизнью.

---

Крупных городов и культурных центров у амхара тогда не было. Поэтому Лалибэла долгое время по традиции оставалась религиозным и духовным центром Эфиопии. Эта ее новая роль особенно усилилась после того, как в стране начался период внутренней стабилизации, экономического развития и расцвета культуры.

Именно в это время в Аксуме создают, а в Лалибэле переписывают уже известную нам книгу «Кыбрэ нэгэст», связавшую происхождение правящей династии с царями Аксума и библейскими персонажами. Почти одновременно появился не менее знаменитый памятник африканской литературы «Сырыатэ Мэнгыст» — «Правила царства», отразивший объективную историческую потребность создания в Эфиопии единого государства.

Легче стало разбираться в лабиринтах эфиопской истории после того, как при дворе была учреждена должность цыхафе тыызаза — официального летописца. Несколько высокообразованных амхара, назначенных на эту должность, постоянно находились при дворе императора, другие по его распоряжению обосновались в Лалибэле, где по горячим следам подготавливали жизнеописания правителей Загуйе, память о которых еще жила в народе. Так впервые в Тропической Африке было положено начало национальной историографии.

В XIV веке было создано «Сказание о походе ныгусэ Амдэ-Цыйона», в котором описываются исторические события эпохи «собирания эфиопских земель». Хотя в композиции и стиле этого произведения еще многое напоминает народные сказания, это уже произведение исторической литературы.

Появились первые переводы или эфиопские версии изданных в Европе книг, в том числе известного христианского романа «История Александра Великого». Эфиопской «латынью» все еще оставался язык геэз. Написанные им книги свозились в монастыри, где пользоваться ими мог каждый владевший грамотой. Это были предтечи первых публичных библиотек в тропической части континента. Первая из них возникла в Лалибэле под сводами Бетэ Ливанос.

Однако не только меценатом и покровителем «золотого периода» эфиопского средневековья вошел в историю Зэра-Яыкоб. За 34 года правления он проявил себя в первую очередь как великий реформатор. Император был первым правителем, который руководствовался интересами Эфиопии и не оглядывался на свои аксумские корни и шоанское родство. Он впервые в средневековой Африке создал централизованную государственную систему правления, вновь «прорубил окно» в восточный мир через Красноморское побережье и начал подумывать о том, чтобы создать антимусульманскую коалицию Эфиопии с Европой, получить оттуда огнестрельное оружие и специалистов.

Записи, оставленные цыхафе тыызаза, позволяют нам познакомиться с интересным механизмом управления, созданным Зэра-Яыкобом для того, чтобы искоренять местничество, бороться с неповиновением феодалов, предотвращать появление новых «царьков» из числа назначенных в провинции сановников. Механизм этот назывался «шум-шир», что переводится «назначен — разжалован». Систематически и настойчиво Зэра-Яыкоб проводил перераспределение должностей, лишая власти и своего расположения интриганов, казнокрадов, лихоимцев или вероотступников, готовых переметнуться на сторону мусульманского врага, со всех сторон подступавшего к границам империи. Иногда устраивался большой «шум-шир». За измену государству и вере, за переход в язычество император жестоко карал даже своих ближайших родных, включая принцев крови.

Однако при всем этом трудно не согласиться с мнением польских эфиопистов А. Бартницкого и И. Мантель-Нечко, которые пишут, что этот крупный правитель, сумевший диктовать свою волю всей стране и державший всех в железных оковах страха, искоренявший все древние местные верования, сам был одержим паническим страхом перед земными и магическими силами, которым он объявил войну. Стоит ли удивляться этому? На мой взгляд — нет. Даже в наше время я знаю многих африканцев, которые на «мерседесе» приезжают в церковь к воскресной заутрене, целуют крест, а затем отправляются к ведуну с просьбой помочь одержать победу на предстоящих парламентских выборах. Что же ожидать от жившего в XV веке Зэра-Яыкоба?! Христианизация Средней Эфиопии лишь начиналась, причем процесс этот, в отличие от Аксума, совсем не был предопределен объективным ходом развития общества амхара.

Можно даже допустить, что за те десять веков, что отделяли Зэра-Яыкоба от Эзаны, языческие боги подросли и обросли целым сонмом реальных оккультных деятелей, а следовательно, стали на плато Шоа куда сильнее тех, которым некогда поклонялись аксумиты с плато Тигре. Боги эти были рядом, перед ними трепетали многие подданные императора, их призывали себе в покровители те, кто плел заговоры против короны и сильной власти. Этих богов можно было бояться.

Чтобы запугать и отогнать их, император приказал воздвигнуть над своей резиденцией в Дэбрэ-Бырхане (что километрах в полутораста к северу от нынешней Аддис-Абебы) огромный, видный за километры золотой крест. Днем он блестел на солнце и, как подсказывали советники, определенно отпугивал злую силу. Но ночью?.. Спасет ли этот крест от могущественных божеств Десак и Дино, которым поклоняются даже его дети? От многочисленных духов лесов и гор, в существование которых верят почти все его подданные? От черного колдовства вождей-жрецов, ведунов, прорицателей и предсказателей, недовольных усилением монахов? От сглаза, наговоров, заговоров?.. Червь сомнения все время глодал Зэра-Яыкоба, который, понимая всю пользу для государства сильной и единой, поддерживающей его власть религии, не мог разделаться с местными божествами.

Во всяком случае, так вырисовываются состояние души и мыслей великого реформатора Эфиопии, когда читаешь описания нравов и обычаев, бытовавших за частоколом императорской резиденции в Дэбрэ-Бырхане. Они удивительно напоминают те, что были описаны А. Булатовичем в Каффе, но уже в конце XIX века…

Белый цвет считался у средневековых амхара присущим цивилизации, христианству, аристократии. Поэтому высокий частокол вокруг увенчанного крестом дворца император приказал сделать таким, чтобы он издали сверкал белизной. Придворные и слуги, находившиеся за частоколом, обязаны были облачаться лишь в белоснежные одеяния.

Тем, кто наиболее близко и часто общался с Зэра-Яыкобом, строжайше возбранялось стричь волосы. Как и многие в сегодняшней Африке, император верил: отрезанные лохмы и космы, попадая в руки колдунов, дают им возможность оказывать влияние на судьбу и разум того, с чьей головы они упали. Днем и ночью, пишут упомянутые польские ученые, дабы отогнать злых духов, по дворцу, его дворам и парку кружили монахи, окропляя все вокруг святой водой.

Эту воду черпали из выкопанного по приказу Зэра-Яыкоба глубокого и широкого рва вокруг дворца, который служил еще одной линией обороны от «нечисти». Вода в него попадала по бамбуковым трубам с окрестных гор, где били горячие целебные источники, объявленные церковниками священными. Источники постоянно охранялись монахами, которые от сумерек до рассвета и от рассвета до сумерек били в барабаны и распевали псалмы, отгоняя злых духов. Нередко до обитателей Дэбрэ-Бырхана доносились и звуки гимна «Бог царствует», сочиненного самим императором.

Внутри дворцового комплекса, вокруг опочивальни Зэра-Яыкоба и его личной церкви Троицы со временем возник еще один белый частокол из тонких стволов священных олив. Скрываясь за ним, «Бог царствующий» направлялся на обедню. Никто не должен был видеть в это время царя, ибо его душа и мысли, «открывшиеся Богу», считались тогда особенно уязвимыми для влияния извне. «Языческие духи могут сидеть и на деревьях», — подсказал кто-то из придворных. Тогда опочивальня была соединена с церковью крытой галереей.

Рядом с царскими покоями разрешалось жить лишь высшему духовенству. Чуть поодаль находились казармы «гвардии Шоа» — своего рода царских опричников, набиравшихся, правда, из представителей наиболее знатных семей. Они получали во владение вновь завоеванные округа и пользовались особым расположением Зэра-Яыкоба. Поэтому они верой и правдой служили императору и его политике войны. Шоанцы круглосуточно несли караул у внешней стороны белой изгороди. Они же следили за группой царских факельщиков, которые от захода до восхода солнца освещали всю территорию вокруг дворца. Любого, кто приближался ко дворцу после того, как факелы были зажжены, шоанцы убивали без предупреждения.

В отдельном особняке, скорее напоминающем комфортабельную тюрьму, обитал ликэ-мэкуас — так называемый царский двойник. Это был внешне похожий на правителя человек, который во время военных действий, облачившись в императорские доспехи, должен был вводить в заблуждение врага, отвлекая его внимание от местонахождения царствующей особы. В мирные же дни, во время становившихся все более и более редкостными появлений Зэра-Яыкоба на народе, «двойник» должен был находиться рядом с ним, отводя от императора злые чары. Когда же ликэ-мэкуас был не занят, он пребывал под бдительной охраной шоанцев: кто знает, не взбредет ли ему в голову взять на себя роль императора в делах более серьезных?..