Сергей Переслегин - Око тайфуна

• Название: Око тайфуна
• Автор: Сергей Переслегин
• Издательство: Terra Fantastica
• Жанр: Публицистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7921-0048-9

Первая книга известного петербургского критика включает статьи и эссе, посвященные отечественной фантастике последнего советского десятилетия. 80-е годы — это время кризиса традиционной «советской НФ» и время формирования фантастики «четвертой волны». Творчество братьев Стругацких, Вячеслава Рыбакова, Андрея Столярова, Андрея Лазарчука, Михаила Веллера, Бориса Штерна и других писателей рассматривается автором книги в контексте конкретных политических событий и изменений, которые происходили в нашем обществе накануне распада СССР. Значительная часть материалов, включенных в сборник, публикуется впервые.

---

Диады, образованные парами противоположностей, порождающих саморазвитие — базовые элементы диалектического мышления — давно уже заменены механическим соединением внешне противоречивых терминов. Возникли и продолжают жить такие логические монстры, как демократический централизм[5].

Того же происхождения социалистический реализм, изобретение, имеющее прямое отношение к кризису советской культуры.

Соцреализм равным образом отрицает уход от действительности в мир мечты, грез, воображения (символизм, авангардизм, фантастика) и точное, некастрированное изображение жизни со всеми ее язвами, с кровоточащими подробностями (натурализм, существует еще термин «густопсовый реализм» — оба используются как ругательство). Единственным выходом оказывается «сделать красиво», нарисовать такую художественную реальность, которую хотят видеть заказавшие музыку, — часто, но не обязательно, управители, а иногда и действительные представители народа, взращенного на псевдокультуре.

«Школа Ефремова» имеет лишь формальное отношение к фантастике; в действительности ее адепты работают в жанре соцреализма, что подразумевает безусловный отказ от диалектики.

Однако недиалектического материализма не существует — и не только потому, что движение представляет собой атрибутивный признак материи. Более важно, что противоречие — есть неотъемлемый элемент познания, а учение Маркса — это прежде всего методология познания мира.

Но тогда философию, в рамках которой функционирует и «МГ», необходимо отнести к идеализму. Причем, субъективному: напомню, эстетика «школы Ефремова» требует изображать мир, каким его угодно видеть.

Из анекдота: «мы рождены, чтоб Кафку сделать былью».

Конечно, «советский марксизм» не имеет ничего общего с теми философскими школами, которые привычно обзываются субъективно идеалистическими. Позитивизм, лингвистический анализ, иные формы сциентизма, экзистенциализм… старинный принцип «держи вора» долго скрывал лик оборотня.

«Догматический агностицизм». Наши политические и хозяйственные авантюры оправдывались этой доктриной, на ней основана наша культура, в частности и в особенности — «молодогвардейская».

В. Щербаков подчеркнул на Киевской встрече: «Наука обанкротилась. Наука ничего не может. Фантастика тоже ничего не может. Нужно сверхзначение, его дают книги серии БСФ».

Их так и тянет в прошлое. И нет для «МГ», для любого догматика-агностика большей радости, чем перечеркнуть модерн идеалами старины, противопоставить научному позитивистскому познанию вековую народную мудрость. (Этрусское искусство в «Чаше бурь», Никитин; а как экстремум — «Где начало галереи знаний», «научная» статья В. Когарьянца в сборнике «Остров пурпурной ящерицы». Есть и другие примеры.)

Догматы вкупе с лозунгами нетрудно найти у Попова и Корчагина, у Тупицына, у Ю. Медведева, наконец, у А. Казанцева — «МГ» никогда не отказывалась репетовать воодушевляющие призывы.

Этика

Моральные принципы, которыми руководствуются представители «школы Ефремова» в реальной жизни, не должны нас интересовать. Начав в шестидесятые годы с компромиссов, через мелкие подлости семидесятых, через соучастие в преступлениях «оруэлловских» лет, эти люди докатились до литературных доносов, распространяемых массовым тиражом, и заведомо бесчестного использования чужого имени, не растеряв, однако, своей страсти к подкупу и обману, к анонимным внутренним рецензиям, лживым критическим обзорам и недобросовестным библиографическим указателям[6].

Важна система принципов, пропагандируемая псевдокультурой. Их, эти принципы, называют коммунистическими не только «молодогвардейцы» или доморощенные «ветераны войны и труда», полюбившие на склоне лет заполнять газетные полосы жалобами на молодежь и современную публицистику. «МГ» выполняла социальный заказ, создав такой образ светлого будущего, что мыслящие люди всего мира боятся до него дожить.

«Молодогвардейский коммунизм» основывается на безусловном (и добросовестном!) подчинении человека обществу. Причем приоритеты возрастают иерархически: семья важнее личности, друзья важнее семьи, дело важнее друзей.

Интересно, что герой такой фантастики может навсегда и с легкостью бросить возлюбленную, если вдруг понадобится отправиться в космос, под землю или в иное время («Темпоград» Г. Гуревича), но он не посмеет изменить ей с другой женщиной. Здесь «МГ» твердо стоит на страже общественной нравственности и морального облика строителя коммунизма.

А превыше всего страна, государство. Общемировые ценности игнорируются, если только Советский Союз не расширен автором до планетарных или галактических масштабов.

Столкновения между СССР и капиталистическим миром решаются в пользу СССР, противоречия между интересами нашей страны и человечества не рассматриваются.

Народ отождествляется со страной, а страна — с руководством. А поскольку у нас тем выше пост, чем человек старше и консервативнее, этика «МГ» обращена в прошлое, прославляя традиции отцов и дедов и славный наш ветеранский корпус. Симпатии авторов всегда на стороне старшего поколения.

Следствием тезиса о примате государства, гитлеровского по происхождению, является отсутствие личной свободы в светлом псевдофантастическом будущем. Чеканная энгельсовская формулировка вылилась у нас в блестящий образец военной диалектики: «свобода это демократия, демократия это порядок, порядок это власть, а власть это диктатура»… ничего подобного, разумеется, в книгах «МГ» не найдешь, там все гораздо тоньше: полная добровольность и осознание — «мол, надо, Федя». Но при необходимости — если человек плохо осознает или вообще осознает что-то не то, — можно использовать, к примеру, внушение во время сна — конечно же, с самыми добрыми намерениями. Только не надо оповещать пациента, потому как он может расстроиться, а общество такое гуманное… (Е. Хрунов, Л. Хачатурьянц. «На астероиде».)

В самом же крайнем случае придется немножечко обмануть. Скажем, посадить людей в тренажер вместо звездолета и пусть себе забавляются, а мы поучимся.

Однако тут и «молодогвардейская» критика почувствовала, что автор перешел все границы. Нельзя же, право: такое — и открытым текстом. Пришлось оправдываться: «Сложное ощущение остается после прочтения этой повести. С одной стороны — явная негуманность опыта, с другой — его очевидная необходимость». Очевидная… как знать, не подтвердятся ли при гласности слухи, что первые советские ядерные бомбы испытывались не то на заключенных, не то на военнослужащих.

«Первый шаг» неизбежен в обществе, этические принципы которого допускают манипулирование информацией, неважно — реальной или фантастической. Впрочем, деятелей «МГ» сие не пугает.

Их мораль позволяет решать за других, творя добро (добро?) над головой. Позволяет вершить судьбы рас и народов. Помните: «карают то, что им представляется злом?» Вот вам идеологическое оправдание Венгрии, Чехословакии, Афганистана. «Суверенитет личности» поныне остается для них пустым звуком, если не буржуазной пропагандой; как и принципы невмешательства, как и большинство общечеловеческих ценностей.

Этическая позиция «МГ» может быть сформулирована в одной фразе, в императивной формуле, очень простой, потому и обходящейся дорого.

Она была провозглашена на Съезде народных депутатов и вызвала бурные аплодисменты. Чему удивляться: люди, воспитанные на книгах «МГ», соответствующих кинофильмах и газетных статьях никогда не разглядят смысла, заключенного в бессмыслице, которую, впрочем, они тоже не увидят.

Между тем, первое слово в знаменитом лозунге Червонописского начисто отрицает третье, а второе, долженствующее служить логической связкой, лишь иллюстрирует тезис Ф. Дюрренматта: «когда государство начинает убивать людей…»

Они войдут в историю литературы тоже, эти слова первого секретаря Черкасского обкома ЛКСМ Украины.

«Держава, Родина, Коммунизм».

Держава!

Родина.

Коммунизм?

ЧАСТЬ II Социология в контексте псевдокультуры

Куда ни кинь — везде клин…

Стиральный порошок закупаем у Турции, сыр и масло — в Финляндии, детское питание — в Югославии, колготки и туфли, кажется, по всему миру. Котируется лишь импорт. «Советское — значит отличное».

Недостает импортной фантастики. Валюты жалко, вот и подбираем крохи с чужого стола, множа и множа переводы разноязычных шедевров, изданных до 1973 года.

Остальное печатается контрабандой. Фэнами, большей частью слабо разбирающимися в лингвистических особенностях оригиналов: получается что-то вроде японского магнитофона с отечественным лентопротяжным механизмом — скрипит, заедает, жует ленту, но, местами, работает.