Борис Фрезинский - Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

• Название: Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Политика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4448-0042-3

В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.

В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции. Герои других работ этой части — знаменитые русские литераторы: поэты (от В. Брюсова до Б. Слуцкого), прозаик Е. Замятин, ученый-славист Р. Якобсон, критик и диссидент А. Синявский — с ними Илью Эренбурга связывало дружеское общение в разные времена. Третья часть — о жизни Эренбурга в странах любимой им Европы, о его путешествиях и дружбе с европейскими писателями, поэтами, художниками…

Все сюжеты книги рассматриваются в контексте политической и литературной жизни России и мира 1910–1960-х годов, основаны на многолетних разысканиях в государственных и частных архивах и вводят в научный оборот большой свод новых документов.

---

«Материалы „Черной книги“, подготовленной под редакцией И. Эренбурга, представляют собой ряд очерков, составленных видными советскими писателями (В. Гроссман, В. Инбер, Л. Сейфуллина и др.) на основе документальных и фактических данных о злодеяниях немцев над еврейским населением СССР на занятой в свое время врагом территории. В большинстве своем эти очерки хорошо написаны, содержат ценный материал и весьма полезны как правдивые рассказы советских писателей, раскрывающие истинную картину немецких зверств в разных районах временно оккупированной гитлеровцами советской земли. Однако комиссия считает, что избранный редакцией курс на создание свободных литературных обработок документальных и фактических материалов расходится с профилем „Черной книги“ как сборника документов, значение которого в подлинности материалов, в отсутствии в них элементов, привнесенных творчеством писателя. Помимо этого комиссия считает, что в представленных очерках излишне много рассказывается о гнусной деятельности предателей народа из украинцев, литовцев и др.; это смягчает силу главного обвинения, предъявляемого немцам, что должно явиться основной и решающей задачей книги[578]. Таким образом, по мнению комиссии, материалы книги под редакцией Эренбурга, являясь весьма ценными, могли бы после окончательной их редакционной обработки составить сборник или отдельные брошюры, которые можно было бы с успехом распространить, в частности, за границей. Но это не „Черная книга“»[579].

Получив этот отчет, Лозовский занял сторону руководства ЕАК, о чем в дипломатичных выражениях написал Эренбургу 5 марта 1945 года:

«Я просмотрел материал для „Черной книги“ под Вашей редакцией и материал, направленный для „Черной книги“ Антифашистским Еврейским комитетом. Кроме того, я поручил комиссии в составе 5 человек тщательно перечитать все материалы и дать свое заключение. Заключение комиссии я Вам посылаю и хочу со своей стороны сделать несколько замечаний. То, что обработано нашими писателями (Гроссман, Инбер, Шкапская, Лидин и др.), даст читателю потрясающую картину немецкого садизма, хамства и зверства. Такая книга, составленная группой крупных советских писателей, не только послужит делу возмездия, но и явится орудием борьбы для выкорчевывания фашистской политики и фашистской идеологии во всем мире. Но при всей политической важности этой книги это все-таки литературная обработка материалов. Кроме литературной обработки материалов, необходима книга документов и свидетельских показаний с фотографиями убийц, копиями приказов, факсимиле показаний, а также и заключение экспертов и прочее. Эти две книги могут быть изданы параллельно, причем они будут подкреплять одна другую. Да и вообще и двух книг мало. Надо издать сотни книг для того, чтобы десятки миллионов людей знали, что несет фашизм человечеству. Книга, написанная группой советских писателей, имеет все шансы пойти широко в массы. Она будет издана на всех языках. Книга документов будет иметь более узкий круг читателей (депутаты парламентов, юристы, комиссии по расследованию зверств, библиотеки и т. д.). Такие книги абсолютно необходимы.

Вот почему я предлагаю:

1. Продолжайте Вашу работу по составлению книги при участии группы советских писателей. Эту книгу мы издадим на всех языках мира.

2. Одновременно с этим Антифашистский Еврейский Комитет будет подбирать материалы для официальной „Черной книги“ (документы, дневники, показания и пр.)»[580].

Письмо Лозовского показало Эренбургу окончательно, что его план рушится и русского издания задуманной им книги в СССР не допустят (интуиция его не подвела, и очень скоро он в этом убедился). Тогда Эренбург распустил свою литературную комиссию. Он написал об этом в марте 1945 года каждому ее члену — например, Гроссману:

«Дорогой Василий Семенович, по решению С. А. Лозовского издание „Черной книги“ поручается непосредственно Еврейскому Антифашистскому Комитету. Поэтому литературная комиссия, созданная мною для подготовки к печати этой книги, прекращает свою работу. Приношу Вам, Василий Семенович, сердечную благодарность за Ваше участие в работе Комиссии. Я глубоко уверен, что проделанная Вами работа не пропадет для истории»[581].

Когда из США в ЕАК пришла верстка «Черной книги» по-русски с предисловием А. Эйнштейна, руководство ЕАК перепугалось немыслимыми в СССР формулировками ученого. Свои резкие замечания руководство ЕАК отправило в США, но только часть их была учтена, потому было принято решение предисловие Эйнштейна убрать вообще[582]. Так американское издание по-русски повисло в воздухе.

Неожиданная публикация в «Правде» 14 апреля 1945 года статьи начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Александрова «Товарищ Эренбург упрощает», написанной по указанию Сталина, в одночасье изменила официальное положение Эренбурга в СССР: его имя мгновенно исчезло со страниц советских газет. Эренбург фактически оказался в изоляции; перестал появляться и в ЕАК, где, воспользовавшись этим, проигнорировали его решение о роспуске литературной комиссии, попросту назначив новым председателем ее B. C. Гроссмана.

25 апреля 1946 года на заседании ЕАК обсуждали вопрос о подготовке «Черной книги». Говоря об истории работы над ней, Гроссман высказался так:

«Если уж говорить о всех внутренних перипетиях, произошел конфликт между Эренбургом и комитетом, который возник в связи с тем, что был послан в Америку материал без согласования с комиссией. По этому поводу был поднят разговор у т. Лозовского. Два раза заседала созданная Лозовским комиссия, которая рассматривала это дело. В этот период т. Эренбург отказался от председательствования в комиссии (это неверно, т. к. Эренбург созданную им комиссию распустил. — Б.Ф.), и это председательствование взял на себя я. По прошествии некоторого времени т. Лозовским была создана комиссия по приему „Черной книги“. <…>. Комиссия прочитала „Черную книгу“ и доложила т. Лозовскому свое мнение, мнение было благоприятным. Товарищи решительно высказались за печатание книги. Замечания сводились к отдельным частностям. Однако книга не издавалась, а материал продолжал прибывать, и материал такого характера, от которого мы ни в коем случае не могли отказаться. Наконец, книга была скомплектована и вступила в новый период своей жизни — в стадию редактирования. <…> Пройдя и этот этап, она была передана издательству „Дер Эмес“, которое взялось ее издать. Книгу читал Главлит, дал разрешение на печатание этой книги и отнесся к ней положительно. Вот примерно история книги. <…> Были набраны гранки и подвергнуты конъюнктуре. Сейчас набрано уже 27 листов»[583].

Член Президиума ЕАК, сексот ГБ, ездивший с Михоэлсом в США для сбора пожертвований в фонд Красной Армии, И. С. Фефер был главным сторонником участия СССР в американском издании и главным противником Эренбурга, он решительно не одобрял эренбурговского упрямства и, пользуясь случаем, всячески умалял сделанное им для «Черной книги»:

«По-настоящему работа началась тогда, когда Василий Семенович взялся за дело <…>. Еще при т. Эренбурге возникло две линии. Тов. Эренбург считал, что мы должны готовить книгу о немецких жертвах на советской территории, а мы считали, что нужно издавать книгу о зверствах немцев всюду, где они только находились. Мы получили телеграмму от Громыко из Америки о том, что необходимо срочно прислать материалы „Черной книги“, иначе „Черная книга“ выйдет в Америке без русских материалов. Мы должны были послать в Америку целый ряд материалов, еще недостаточно обработанных <…> Предисловие к американскому изданию „Черной книги“ должен был написать Альберт Эйнштейн. Когда мы получили это предисловие, мы, несмотря на наше уважение к Альберту Эйнштейну, не могли с ним согласиться <…> и пришлось снять предисловие Эйнштейна <…>»[584].

28 ноября 1946 года руководство ЕАК сообщило главному партийному идеологу А. А. Жданову о ситуации с «Черной книгой»:

«Работа над русским, основным изданием „Черной книги“ была закончена осенью прошлого года, однако книга до сих пор из печати не вышла. <…> Мы просим Вас помочь выходу книги, по нашему глубокому убеждению, нужной советскому читателю, в создание которой вложено много душевных сил и много труда».

Под письмом четыре подписи: лидеров ЕАК Михоэлса и Фефера и двух редакторов — Вас. Гроссмана и И. Эренбурга[585]. Как писал мне в 1989 году один из участников литературной комиссии Эренбурга, поэт Л. А. Озеров:

«Напечатать „Черную книгу“ можно было только в том случае, если будет виза Жданова. От И. Г. Эренбурга, B. C. Гроссмана и Л. М. Квитко я знал, что рукопись у него. Она лежала долго. Чувствовалось, что Жданов тянет с ответом, боясь взять на себя ответственность даже в таком не государственного масштаба редакционно-издательском, вернее, цензорском деле… Наконец Жданов обратился к „хозяину“, как тогда называли Сталина. Последовал немедленный отказ. По версии Эренбурга, Гроссмана, Квитко и др., Сталин якобы ответил так: „Зачем выделять именно эту пострадавшую нацию, если у нас все нации равны? Даже если мы знаем, что в этом рву, в этой могиле только одни евреи, мы должны говорить, что в ней все нации“».