Александр Кулешов - Счастливчики с улицы Мальшанс

• Название: Счастливчики с улицы Мальшанс
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1981

В 1980 году в издательстве «Детская литература» вышла книга Александра Кулешова «Заколдованный круг», В неё помимо заглавного романа вошли повесть «Мартини может погаснуть» и рассказы.

Роман этой книги продолжает и развивать ту же тему, о нелёгкой жизни подростков и молодёжи в современном буржуазном мире.

" А мы ребята смелые, свой не упустим шанс! Счастливчики, счастливчики мы с улицы Мальшанс!" — поют герои романа, трое 16-тилетних юношей, живущих в большом капиталистическом городе. Друзья мечтают о "золотых городах", об удаче. Но они не находят счастья. Юл Морено, ставший модным эстрадным певцом, — целиком зависит от властных дельцов и в угоду им отказывается от любимой девушки. Жертвой ловких предпринимателей становится и Нис Роней, из которого делают профессионального боксера, а затем, больного и нищего, выбрасывают на улицу. А Род Штум завязывает связи с гангстерами и умирает от полицейской пули.

---

Но в целях ли рекламы или стремясь лишний раз напомнить, что банк самый старый в стране, владельцы сохранили и это древнее могучее здание в старейшем квартале города. А может быть, они больше доверяли его вековым сводчатым подвалам, нежели современным стальным сейфам? Так или иначе, но правление Главного банка помещалось именно здесь, и в будние дни к старинным, украшенным кариатидами дверям подъезжали самые современные роскошные автомобили.

Впрочем, сегодня было воскресенье, и тяжёлые, кованые решётки опустились перед изъеденными червями дубовыми дверями немалой музейной ценности. С одной стороны к банку примыкал «Петух» — старейший и самый дорогой ресторан города, где на плитах лестницы были выбиты следы давно почивших королей и вельмож, некогда приходивших сюда — если верить хозяину ресторана — выпить бокал-другой вина. С другой стороны к банку притулился такой же старинный, как он, отель Но если в ресторан приезжали сливки общества, то в отеле селились неудачники, женщины сомнительной репутации, бедные художники и поэты, прогоревшие картёжники…

Назывался отель «Золотой лев». Об этом свидетельствовала вылинявшая вывеска с изображением животного, больше напоминавшего потрёпанного в драке кота, нежели царя зверей. Название «Золотой лев» могло оправдать разве что соседство с богатейшим банком страны.

Нис и Ориель вошли в узкие двери отеля, спустились в подвал, где помещался маленький ресторанчик, и заказали дешёвый обед и две кружки пива. В этот час ресторанчик был почти пустым.

Лишь за одним из столиков в обществе какого-то широкоплечего человека сидел Род. На столе перед ними стояла бутылка вина и пара стаканов.

— Смотри — Род! — Ориель сжала руку Ниса. Тот своим единственным, да ещё больным глазом и не заметил бы друга.

— Действительно! — удивился Нис. — Эй, Род! — крикнул он через зал.

Род вскочил, словно подброшенный электрическим током, его спутник повернулся, опрокинув стул.

— Э, да это Нис! — Род вытер со лба пот и, прошептав что-то на ухо широкоплечему, подошёл к товарищу. — Здорово, Нис! Здорово, Ориель! Какого чёрта вы сюда забрались? Изучаете древности?

Нис был доволен встречей.

— Это ты как сюда попал? Может, подъездом ошибся? Здесь, в «Золотом льве», обедают бедняки, такие, как мы с Ориель. А миллионеры вроде Рода Штума роскошествуют в «Петухе»…

— Брось болтать! — Род оглянулся по сторонам, — У меня тоже карман пустой, Я ведь не граммофонный король, как некоторые…

— Кстати, о граммофонном короле, — перебил Нис — Я говорил с ним сегодня…

Нис замолчал, но Род всё понял.

— Не дал, подлец? Наверное, купил океанский пароход или небоскрёб в Нью-Йорке? Сказал, что денег нет? Нис молчал.

— А в понедельник Бокар передаст дело в суд, — сказала

Ориель. — Думаем вот целый день — ничего придумать не можем. Может, посоветуешь что, а? — Ориель с надеждой взглянула на Рода.

Род задумчиво жевал губами. Вдруг в его холодных глазах заплясал отчаянный огонёк.

— Вот что, ребята, — сказал он решительно, — качайте отсюда и ждите меня завтра вечером. Достану я вам деньги! Достану! И ещё одно — вы меня не видели и не встречали.

— Но… — начал было Нис.

— До скорого! — И Род, щёлкнув пальцами, направился к своему столику.

Нис механически тоже щёлкнул пальцами — так когда-то они, прощаясь вечерами, желали друг другу удачи.

Нис и Ориель покинули ресторанчик,

— Интересно, что Род тут делает? — сказал Нис, когда они прошли добрых полквартала.

— Его не поймёшь… — озабоченно сказала Ориель. — Чем он занимается? Что делает?..

— Действительно, а то предложит ещё краденые деньги, — Нис с беспокойством посмотрел на Ориель,

— Всё равно я тебя люблю, — продолжала Ориель без видимой связи. — Что бы ни случилось, я люблю тебя, Нис.

Нис прижал к себе свою крохотную подругу могучей рукой боксёра.

— Я знаю, Ориель.

На город опускался летний вечер. Дома золотели, розовели. Синева неба густела, становилась лиловой. Вдалеке опять зазвонили колокола,

Нис и Ориель присели на скамью в маленьком сквере и долго молчали.

О чём они думали? О чём мечтали?

Глава вторая ПОСЛЕДНИЙ РАУНД

Клода похоронили зимой…

Пока жил в санаториях, пока лечили врачи, — держался. как обратно к нам в конуру вернулся — всего и протянул три месяца. А где деньги было взять? Боёв-то нет! Бокар всё время попрекает: «Долго ты ещё бездельничать будешь? Я на твой глаз уже тысячи ухлопал! Седан больше ждать не хочет», — и пошёл и пошёл.

Ребята с завода последнее отдавали. Да всё мало было. За два дня до смерти, пока ещё мог рукой шевелить звал меня и на записке нацарапал:

Держись, браток. Чего я не успел — постарайся успеть. На ринге побеждай, браток. А главное — в жизни! И запомни: если б нужно было мне начать всё сначала, я бы поступил так же. Пойми, браток за хорошее дело жизнь отдать не жалко. Жалко прожать её зря. И не страшно, если для себя добился немногого, хорошо, если для других кое-что сделал. Наше дело продолжай. А ты — ты сильный! Если я для тебя что-нибудь значу, ты свои кулаки не только на ринге растрачивай. Не уходи в глухую защиту, браток. Всегда наступай…

Я чуть не заревел, когда прочёл. Он ведь не знает, что я теперь никуда не гожусь. А через два дня он умер.

Никогда не думал, что на похороны придёт столько народу — весь завод, все рабочие. Даже полицию вызвали. Речи были. А цветов! Цветов — горы. Потом подходили ко мне, руки жаля, говорили: «Счастливый ты парень, Роней. Какой у тебя брат был! Тебе есть на кого равняться. Если что — приходи, подсобим».

Я ничего не говорил: всё равно никому не понять, чем был Клод для меня…

Когда до матча с Седаном оставалось две недели, стало ясно, что я выступать не могу. Бокар мне говорит:

Вот что, Роней, надо платить неустойку — двести тысяч!

Я заплачу. Но если через шесть месяцев ты не разделаешься со своими болячками, передам дело в суд…

А я знаю. Я теперь человек конченый. Не к чему себя обманывать. Операция у меня через неделю.

Да и к чему мне глаз этот? Что мне вообще нужно? На что смотреть? На всю эту мерзость вокруг? На всех этих подлецов? Всюду обман. Правильно Род сказал — все мы обманываем. Кому я нужен одноглазый? Где возьму деньги Бокару отдать?

Я не хотел видеться с Ориель после операции. Она сама меня разыскала. Вытащила в кафе. Весь вечер смеялась, шутила. Меня старалась развлечь.

А я сидел, словно немой, молчал. О чём было говорить? Бокар уехал, но ведь он должен вернуться — и что тогда? Денег у меня нет. Боксировать я не могу. Хорошо ещё, если обойдётся, а то и второй глаз болит.

Однажды вечером сижу дома один. Стук. Входит папа Баллери. Он всё такой же — не стареет. Говорит:

— Ну как дела, мальчик?

Спросил и сам смутился: чего спрашивать, и так всё ясно. Я молчу.

— Да, дела у тебя неважные. А как с Седаном? Наверное, ему неустойку придётся платить здоровую, а? Сколько?

— Двести тысяч, — говорю.

— Двести тысяч! — Папа Баллери совсем приуныл; он, видимо, рассчитывал на меньшую сумму. Наверное, помочь хотел.

А я его огорошил: двести тысяч!

— Седан небось ждать не будет? — спрашивает.

— Да он их уже получил, — говорю. — Бокар заплатил. Я Бокару должен. Он срок дал — шесть месяцев, а потом в суд.

— Да, от этого негодяя пощады не жди. Не уломаешь! — Папа Баллери задумался. — Ты всё пробовал?

— Всё, — говорю. — А чего пробовать-то?

Я теперь во всём сомневаюсь. Только в Ориель не сомневаюсь. Я теперь знаю, что живу только «от неё до неё», от одного свидания с ней до другого.

Я ей как-то сказал об этом — мы гуляли вдоль реки. Мы теперь часто гуляем вдоль реки. Она идёт, молчит. Потом сказала:

— Нис, хочешь, я к тебе перееду?

Я сначала даже не понял. Потом сообразил, обнял её.

— Нет, Ориель, — говорю, — ничего не выйдет! Не можем мы пожениться сейчас. Нет у меня ничего. Ты тоже не миллионерша. Как жить будем? И потом — будешь женой, Бокар и на твоё жалованье лапу наложит.

Но, оказывается, я всё-таки ничего не понял. Она остановилась, теребит мне пуговицу на плаще и говорит:

— Ты прав — пожениться мы не можем. Я так… ну просто… перееду — и всё. Разве я не нужна тебе?

А я стою как дурак и молчу. Ведь для девчонки порядочной, конечно, как Ориель, ведь это, наверное, очень трудно предложить такое. Мне, наверное, надо было расцеловать её или сказать там веяние слова. А я стою молчу… И такая злость во мне растёт. Были бы сейчас рядом Бокар и вся его шайка, я бы их убил! Ведь какую они нам жизнь сделали!

Обнял я Ориель, идём. Она нос мне в плащ уткнула, всхлипывает…

Вечером пришёл я домой, взял свои перчатки, надписал на них чернилами: «Возвращаю с благодарностью. От бывшего кандидата в чемпионы, бывшего счастливчика, бывшего друга», упаковал, пошёл на почту и отправил Юлу. Что ж, я ведь обещал вернуть ему когда-нибудь его подарок. Пусть получает!