Борис Фрезинский - Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

• Название: Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Аграф
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-7784-0331-3

Эта книга — собрание избранных писем, полученных Ильей Эренбургом в 1916–1967 годах. Среди них очень мало довоенных — их Эренбург сжег в Париже в 1940 г. (сохранились лишь черновые варианты нескольких писем Брюсова, Волошина и Цветаевой). Но зато архив Эренбурга начиная с 1940 г. был богатейшим. Среди адресатов писателя — выдающиеся деятели мировой культуры XX века, крупные общественные и политические деятели: Брюсов, Ахматова, Н.Я. Мандельштам, Б. Пастернак, Твардовский, К. Симонов, Бродский, В. Гроссман, Паустовский, Шварц, Каверин, Казакевич, В. Некрасов, Ю. Домбровский, В. Шаламов, А. Эфрон, Шкловский, Якобсон, Эйхенбаум, Лихачев, Эткинд, Вяч. Вс. Иванов, Ю. Лотман, Ф. Вигдорова, Мейерхольд, Таиров, Коонен, Ф. Раневская, Эйзенштейн, Прокофьев, Шостакович, Бухарин, Коллонтай, Рокоссовский, Пикассо, Шагал, Сарьян, Ле Корбюзье, Хемингуэй, Стейнбек, Сартр, Ж.-Р. Блок, Арагон, Кокто, Мальро, Веркор, Сименон, Моравиа, Фейхтвангер, Амаду, Неруда и многие другие.

В книгу включены также избранные письма родных, любимых женщин, фрагменты военной и депутатской почты. Последний раздел книги составляют письма сочувствия, адресованные жене и дочери Эренбурга после его кончины.

---

И знаете, дорогой Илья Эренбург, взаимное доверие обладает такой силой, что — сегодня я могу сказать вам то, что еще несколько дней назад мне казалось совершенно невозможным раньше, чем пройдут многие недели и месяцы; я искренне полагал, что ту выставку французского искусства, организовать которую Вы просили меня задолго до этих трагических событий, под девизом общества «Друзья Франции», придется отложить надолго. Отправиться в Москву, когда чувства моих советских и французских друзей так столкнулись, мне казалось невозможным отголоском прошлого. И вдруг я почувствовал — нет, не так, и вот уже это путешествие представляется мне возможным без того, чтобы быть неверно истолкованным той и другой стороной. Не отказываясь ни от одной из оценок трагических событий, противопоставивших нас друг другу, мы можем претворить наши разногласия в новую форму мужественной дружбы, закалившейся в испытаниях. Так, по крайней мере, я ощущаю данный момент. Услышав Вас и прочитав, что пишет Бела Иллеш[609], я кажется, уловил в этом эхе звук надежды.

Веркор.

Впервые по-франц. — «Либерасьон» (6 декабря 1956, по-русски (с купюрами) — ЛГ (18 декабря 1956), полностью — ДП. С.695–696. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1364. Л.4–6. Ответ на «Письмо в редакцию», напечатанное ИЭ в ЛГ 1 декабря 1956 г., Веркор отправил свое «открытое письмо» ИЭ, сопроводив его запиской: «Дорогой мой друг. Я посылаю Вам в этом же конверте „Открытое письмо“, которое я только что написал в ответ на Вашу статью, излагаемую французской прессой. Я подумал, что надо „ковать железо, пока горячо“. Думаю, что мое письмо будет здесь опубликовано раньше, чем Вы получите это послание. С нежностью к Вам и Любе. Веркор» (Л.3).

275. К.Руа

<Париж,> 12 декабря 1956

Ласточка не делает весны, но две ласточки, это, может быть, уже что-то. Я желаю, чтобы появление в Москве Ива и Симоны[610], которые вручат Вам это письмо, означало бы начало весны… А в данный момент мы — в самой тьме зимней ночи[611].

Все эти ужасные недели мы не переставали думать о Вас. Мы знали, что все удары, которые обрушились на нас при чтении новостей, были для Вас не менее болезненными, чем для нас.

Ив и Симона поведают Вам о тех днях и ночах, когда мы только и делали, что обсуждали — поворачивая то так, то этак — факты, думали о наших советских друзьях, пытались разглядеть на горизонте хоть проблеск надежды.

Я знаю, что отчаиваться нельзя, и дружба помогает мне. Это не просто сентиментальное чувство. Я знаю — благодаря Вам! — неисчерпаемые ресурсы Вашего народа, и я не забываю того, что Вы мне не раз повторяли: начавшееся движение необратимо, ход событий не остановится. Подлый нынешний момент — возможно, не более чем контрудар или зигзаг на долгом пути. Верьте, мы не покинем Вас в дороге. Дружба сильна, и мы будем держаться ради Вас, вместе с Вами. До скорой встречи, надеюсь, в Париже или в Москве!

Клэр[612] и я обнимаем вас обоих.

Клод.

Впервые — ДП. С.656. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2124. Л.8–9.

276. Э. д’Астье де ла Вижери

<Париж, декабрь 1956>

Дорогой друг,

я знаю, что Вы не любите писать, но в трудный момент[613] я хотел бы получить от Вас известия.

Здесь активно комментируют Декларацию Пикассо и других представителей интеллигенции[614]. Мне она не кажется неудачной, тем более что негативных исторических обобщений в ней не содержится.

В Хельсинки я забыл Вам передать бумаги, которые мне дал для Вас Веркор. Прилагаю его статью из «Обсерватер»[615]. Оп шлет Вам дружеский привет. Он хотел бы, чтобы его выставка[616] — если возможно — состоялась в январе или феврале. Люба[617] обожает цветы. Она благодарит Любу[618].

Дружески

д’Астье.

Впервые — ДП. С.681. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1239. Л.16. Эммануэль д'Астье де ла Вижери (1900–1969) — франц. литератор и общественный деятель; ИЭ писал о нем в 24-й главе 6-й книги ЛГЖ. Ответное письмо ИЭ — см. П2, №384.

1957

277. Веркор

Париж, 21 января 1957

Дорогой друг,

Советское посольство теперь получило все эстампы для выставки. Остается упаковать оттиски в рамы… Примерно пятьдесят и отправить их с прочими. Вы получите — не считая репродукций малого формата и открыток — около 200 оттисков большого формата. Это значительно больше, чем нужно, но мне показалось, что лучше отобрать нужные на месте — в зависимости от вида предоставленных помещений и их площади, нежели это сделать здесь, по существу вслепую. Мне сообщили несколько дней назад о существовании репродукции в размере оригинала (2 м х 1,2 м) ренуаровской «Мулен де ла Галет», которая имеется в нескольких экземплярах. Она была заказана Мальро[619] в бытность его министром, когда он задумал создать «мнимую» коллекцию для провинциальных музеев. Но когда ее изготовили, Мальро уже не был министром. Я еще не знаю, смогут ли мне предоставить один из этих экземпляров. Совершенно очевидно, что для выставки это будет пик интереса. Во всяком случае учтите меры, которые потребуются для ее размещения; если я не получу эту репродукцию, мы еще успеем чем-то закрыть возникшую дыру в экспозиции.

Мы едем в Лондон в начале февраля, а оттуда в Москву.

Итак, до скорой встречи.

Дружески к вам обоим

Веркор.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1364. Л.8.

278. П. Цветеремич

Рим, 27 февр. 1957

Дорогой и уважаемый Илья Григорьевич!

Я Вам никогда не писал до сих пор, но должен сказать, что память о Вас всегда была во мне очень жива, и как могло бы быть иначе, когда я постоянно, в моей ежедневной работе, слежу за советской культурою, в чьем последнем развитии Вы занимаете такое место, и когда я имел счастье лично с Вами познакомиться? К тому же я должен прибавить, что память о Вашей личности, о Вашей компании, о Вас как друге, безусловно не может так быстро стереться во мне. Ваша телеграмма с новогодним приветом мне принесла огромную радость; могу искренне сказать, что я был ею просто тронут, что Вы помните обо мне, и сожалел, что до этого я Вам послал только открытку из Алласио. Должен сказать, что во мне всегда какое-то стеснение в сношениях с людьми, чью личность я больше ценю.

Я давно хотел Вам писать, и по простой привязанности и уважения, и по делам, но не решался. Теперь пишу, и будет, кончено, с нерешительностью. Прежде всего надо сказать, что сейчас после Вашего отъезда из Рима, мне предложили совершить путешествие в СССР с группой деятелей культуры и работников Общества Италия-СССР; при этом меня уверяли, что я смогу заняться только вопросами, которые меня профессионально интересуют, не теряя ценного времени короткого посещения в туристическом визите. Так я очень охотно принял предложение, тем более что, как Вы знаете, я никогда не был в СССР, что, сказал бы, не просто пробел, а настоящий гротеск в моем случае, т. е. в случае человека, который годами занимается «советсковедением», если можно так выражаться, написал книгу, десятки статей, перевел тысячи страниц и читал десятки лекций об этих темах, и вообще признан в этой области. Ну, короче говоря, я собрался ехать в СССР и так думал там вас снова встретить и, тоже с вашей помощью, заняться между прочим собиранием материала для той маленькой хрестоматии советской поэзии 1955-56 гг. на итальянском языке, о которой, м.б., помните, я Вам сказал уже в Риме. По этой причине я тогда Вам не писал, что думал Вас скоро встретить. Но, говорит итальянская пословица, «ил дьяволо чи метте семире ле корна», черт всегда наложит свой рог, и путешествие не состоялось. Это из-за венгерских происшествий, вследствие которых итальянские власти позволили отказать визу на СССР. Они не прямо отказали, но ввиду «беспорядков в восточной Европе», «советовали» ожидать и таким образом сорвали путешествие группы. Потом пошли горячие времена. Наше внимание, наш ум и сердце были прикованы событиями, как несомненно и с вами случилось. Кроме того, у нас состоялся съезд компартии. При все этом трудно было заняться своими личными делами.

Недавно я читал Вашу интереснейшую статью на «Литературной газете»[620]. В сокращенном виде на днях она появится на «Контемпоранео»; читал тоже Вашу блестящую статью о Франсуа Вийоне[621] и Ваш теплый и проникновенный профиль Марины Цветаевой[622]. Именно это я думаю переводить и печатать в нашем журнале «Рассенья Совиетика», где мы уже опубликовали (№5, 1956) Ваш венецианский доклад для ЕОК. В этом же номере мы дали несколько страниц стихов Берггольца, Евтушенко, Заболотского[623], Мартынова, Пастернака, Слуцкого. Номер имел большой успех. В №6 (1956) мы дети отрывки «Трудной весны» Овечкина[624] вместе с другим интересным материалом, как умная статья Штута[625] (из «Нового мира») о «белых пятнах» в истории советской литературы и статья о советском театре (из «Вопросов философии»); в №1 (1957) будут, между прочим, «Литературные заметки» К.Симонова, неизданные статьи Эйзенштейна и испанский дневник Кольцова. Кроме того, мы опубликовали статьи Грабаря[626] о живописи и Борисовского об архитектуре. Я Вам послал эти номера и вместе с редакцией сильно прошу высказать Ваше мнение и советовать, что будет уместно печатать в нашем журнале, так как, может быть, много интересного выпадает из нашего поля зрения. Некоторый отклик вызвал у нас в Италии роман В.Дудинцева[627]. Я перевел несколько отрывков его для еженедельника коммунистической молодежи и написал очень сокращенный вариант (по американскому обычаю, упаси меня бог от автора!) для массового иллюстрированного журнала «Вие Нуове». На «Контемпоранео» я написал заметку о романе и дискуссии о нем в Доме литераторов в Москве.