Борис Фрезинский - Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

• Название: Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Аграф
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-7784-0331-3

Эта книга — собрание избранных писем, полученных Ильей Эренбургом в 1916–1967 годах. Среди них очень мало довоенных — их Эренбург сжег в Париже в 1940 г. (сохранились лишь черновые варианты нескольких писем Брюсова, Волошина и Цветаевой). Но зато архив Эренбурга начиная с 1940 г. был богатейшим. Среди адресатов писателя — выдающиеся деятели мировой культуры XX века, крупные общественные и политические деятели: Брюсов, Ахматова, Н.Я. Мандельштам, Б. Пастернак, Твардовский, К. Симонов, Бродский, В. Гроссман, Паустовский, Шварц, Каверин, Казакевич, В. Некрасов, Ю. Домбровский, В. Шаламов, А. Эфрон, Шкловский, Якобсон, Эйхенбаум, Лихачев, Эткинд, Вяч. Вс. Иванов, Ю. Лотман, Ф. Вигдорова, Мейерхольд, Таиров, Коонен, Ф. Раневская, Эйзенштейн, Прокофьев, Шостакович, Бухарин, Коллонтай, Рокоссовский, Пикассо, Шагал, Сарьян, Ле Корбюзье, Хемингуэй, Стейнбек, Сартр, Ж.-Р. Блок, Арагон, Кокто, Мальро, Веркор, Сименон, Моравиа, Фейхтвангер, Амаду, Неруда и многие другие.

В книгу включены также избранные письма родных, любимых женщин, фрагменты военной и депутатской почты. Последний раздел книги составляют письма сочувствия, адресованные жене и дочери Эренбурга после его кончины.

---

Не будете ли Вы случайно в Праге в ноябре или же проезжать через Прагу? Я был бы необыкновенно счастлив, если бы Вы смогли увидеть мою выставку.

Она будет открыта 4 ноября и продолжится до 28 ноября, хотя я, приблизительно с 9 ноября, уезжаю в Париж на заседание Юнеско. Я бы хотел в следующие два года, когда мне исполнится шестьдесят лет, показать эту выставку в Париже и в Москве. Меня бы интересовало Ваше мнение: годится ли эта выставка для Москвы или же мой проект следовало бы отменить. На выставке будет около 170 рисунков и коллажей, портретов (шаржей) и иллюстраций.

Очень часто вспоминаю Вас и хочу спросить, не могли бы Вы написать или выбрать из своих, уже написанных статей, заметку, которая годилась бы к восьмидесятилетнему юбилею Пабло Пикассо. У меня имеется по крайней мере 15 карикатур и портретов Пикассо, которые я рисовал с тридцатых годов до прошлого года. Я позаботился бы, чтобы издание вышло у нас и еще на другом языке; естественно, оно могло бы выйти и у Вас, пожелаете ли Вы. Ведь Вы знакомы с моими карикатурами и знаете, что они годились бы для этого, так как они и не злы и не язвительны, но все же более похожи, чем портрет. Это нескромно с моей стороны, как бы казалось, но это цитата.

Я был бы чрезвычайно счастлив получить Ваш ответ как по вопросу Вашего посещения моей выставки, так и вопросу моего предложения издать книгу о Пикассо до конца октября или, самое позднее, до истечения первой недели ноября.

Прошу Вас, дорогой друг, не отказать передать мой сердечный привет госпоже Любе, и от меня и моей жены примите, пожалуйста, пожелания всего наилучшего.

Искренне Ваш

Адольф Гоффмейстер.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1466. Л.10-11.

319. М.В.Талов

Москва, 25 октября 1960

Дорогой Илья Григорьевич, я весьма был тронут тем, что в своих воспоминаниях Вы и меня упомянули[764]. Не знаю, когда именно представится случай нам увидеться. Хотел бы попросить Вас <исправить> две допущенные Вами неточности[765]. Во-первых, ныне покойная Эрнестина Сигизмундовна[766] ждала меня не двадцать лет, а десять. Во-вторых, в моем стихотворении, две строки которого Вы цитируете по памяти, нет строки «Велико мое одиночество», а последняя строфа выглядит так:

Здесь я постиг всю горечь одиночества.
Здесь муки начинаются мои.
Нет у меня ни имени, ни отчества,
Ни родины, ни счастья, ни семьи.

Мне доставит большое удовольствие, если Вы примите прилагаемые мною две фотокопии портретных зарисовок, сделанных с меня Модильяни[767] за несколько месяцев до своей смерти.

Кроме того, есть у меня портреты, исполненные Максом Жакобом (прекрасный рисунок) и Жанной Эбютерн (женой Модильяни, покончившей с собой через несколько часов после смерти мужа). Вернувшись на квартиру родителей, Жанна всячески скрывала свое намерение, ничем не выражала скорбь и усыпила беспокойство матери, легла в постель, а на рассвете открыла окно и выбросилась во двор с седьмого этажа…

Между прочим, с меня писал портрет и Сутин[768]. Где находится этот портрет, я не знаю. А жаль: он его писал в каком-то экстремальном состоянии, был словно одержим бесами, словно умалишенный, для которого живая модель (то есть я) превратилась в мертвую природу. Мне было страшно ему позировать. Кремень[769] очень хвалил эту его работу.

Однако, я заболтался. Простите.

Жду обещанной встречи.

Ваш всегда

Марк Талов.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2211. Л.1–2. Марк Владимирович Талов (1892–1969) — поэт и переводчик; ИЭ познакомился с ним в Париже в 1910-х гг. Воспоминания М.Талова об ИЭ вошли в его книгу «Воспоминания. Стихи. Переводы». М., 2005.

320. Я.И.Соммер

<Ярославль,> 29/Х <1960>

Дорогой Илья Григорьевич, за книжку спасибо. Она маленькая, но в ней поэтических мыслей больше, чем у иного поэта в собрании сочинений. И много боли, и любви к жизни, к земле. Я рада, что Вы не стали окончательно прозаиком. До сих пор люблю стихи, хотя читаю их потихоньку.

Книжка чуть не затерялась: Вы неправильно прочитали мой адрес, и она прошла через адресный стол. А письмо, если было, пропало[770].

Еще раз благодарю.

Ядвига.

Напишите о себе.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2178. Л.3–4.

321. Я.И.Соммер

<Ярославль, конец октября — начало ноября 1960>

Милый мой, мы с тобой старики.

Дорогой Илья Григорьевич.

Письмо твое все же дошло[771], я рада. «Люди, годы, жизнь», конечно, читаю и с особенным удовольствием прочла про Киев в «Литературке»[772]. Увы, я в нем не была с 30-го года. Но положила не умирать, пока не увижу родной мой город: и милую Лукьяновку, и старую Софию, и Липки.

Двадцать два года я прожила в Ярославле, но не могу о нем сказать «родной». Он, впрочем, лучше стал с тех пор, как ты приезжал[773], украсился, почистился к своему 950-летию. Я уже не живу в той клетушке, где ты был у меня. В новом доме пединститута мне дали большую комнату. Живу одна. Но что такое одиночество или скука я не знаю. Работу свою люблю и пока еще не собираюсь «уступать дорогу молодым» — тем более, что никакими болезнями не обременена. Пенсии гнушаюсь.

Была бы я, кажется, совершенно счастлива, если бы не существовало начальства. Никогда я не умела с ним ладить: я его не терплю, и оно меня не любит. Я люблю детей, моих студентов, товарищей по работе, но из-за начальства я не могу «любить человечество».

Почему эти люди становятся такими отвратительными, когда им достается маленькая власть?

Что тебе еще написать? Моя Таня[774] замужем, живет в Москве, работает в школе, у нее два сына.

Из-за моих дорогих мальчишек, Мишки и Гришки[775], я каждое лето была привязана к какой-нибудь даче. Теперь они уже большие (10 и 6 лет), и я смогу осуществить свое давнее желание — поездить по стране, может быть, поеду и за границу.

Вот видишь «двух строк»[776] не получилось: очень трудно писать мало, особенно, когда пишешь о себе.

Спасибо тебе за стихи, за письмо, спасибо за то, что ты живешь.

Всю жизнь

твоя Ядвига.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2178. Л.5–6.

322. Ю.О.Домбровский

<Москва, 1960>

Дорогой Илья Григорьевич, я никогда и ни к кому не обращался с такой психопатической просьбой: надпишите мне эту великолепную книгу[777]. Я страшно люблю Чехова, но ничего подобного Вашему эссе не читал. Это что-то совсем новое; во всем этом необъятном море Вы действительно сказали что-то такое, что я ни от кого не слышал. Если можно — подпишите.

С любовью

Ю.Домбровский.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1534. Л.1. Юрий Осипович Домбровский (1909–1978) — прозаик, чьи книги (особенно роман «Хранитель древностей») ИЭ очень ценил.

323. Ж.Сименон

<Швейцария, конец 1960>

Мой дорогой Эренбург, я был счастлив узнать новости о Вас от Григория Козинцева — он приезжал на Каннский фестиваль и стал моим другом и другом моей жены. Я был тронут также дружескими приветствиями, которые Вы поручили ему передать мне. Жизнь идет в таком ритме, который очень бы удивил в эпоху, когда мы проводили воскресенья у Эжена Мерля[778]. А Ваша квартира на бульваре Пастер[779], куда я заходил по воскресеньям за Вами, мне кажется далеким воспоминанием детства и юности. Знайте, что мне тоже было бы очень приятно встретиться с Вами. Я чуть было не встретился с Вами во время Вашей поездки в Америку[780] — я там тогда жил. Мы с женой собираемся в этом году совершить путешествие в СССР, оно будет коротким, т. к. у меня дети и одному ребенку нет еще и двух лет (я 15 лет назад снова женился). Позвольте обратиться к Вам с маленькой просьбой. Пресса сообщила, что мой перевод вышел у вас[781]. Я этим очень польщен, но не знаю, как быть, чтобы получить несколько экземпляров книги; кроме того, я не знаю на каких языках вышли мои книжки в СССР и как к ним отнеслись критика и читатели. Признаюсь, меня это интересует. Вообще, в тех странах, где меня издают, книги сначала фигурируют в издательских планах. Я, конечно, знаю, что не бывает правил без исключения. Но если Вы сможете прислать мне такой план или попросить, чтобы мне его прислали — буду Вам очень признателен. Я надеюсь, что Вы будете в Москве в тот день, когда наши семейные обязательства позволят нам оказаться в Москве.

В ожидании свидания — с дружескими приветами Вам, дорогой Эренбург,

Жорж Сименон.

Впервые — Всемирное слово, №13, 2000. СПб. Перевод И.И.Эренбург. Подлинник — РГАЛИ. Ф.1204. Оп.2. Ед.хр.2161. Л.1. Жорж Сименон (1903–1989) — франц. писатель, с которым ИЭ познакомился в Париже в 1930-е гг., о чем написал в 21-й главе 3-й книги ЛГЖ. Ответ ИЭ — см. П2, №465.

324. Редакция «Нового мира»

<Москва, 28 декабря 1960>