Наталья Командорова - Русская Прага

• Название: Русская Прага
• Автор: Наталья Командорова
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3746-5

В разные времена из России в чешскую столицу приезжали купцы, монахи, ученые, писатели, путешественники, актеры. Кем были они, эти очень известные и совсем неизвестные русские? Многие чехи с гордостью называют среди знаменитостей, посетивших Злату Прагу, императора Петра I, полководца А. В. Суворова, композитора П. И. Чайковского. Однако история взаимоотношений русских и чехов берет начало еще в X веке и продолжается до сих пор. На сценах пражских театров с успехом ставятся спектакли русских авторов, чехи любят и читают русских классиков. Здесь выходят русские газеты и журналы, есть русский центр науки и культуры.

---

Отдавая должное людям, которые стояли у истоков основания «Скита поэтов», Н. Андреев отмечал большие заслуги Альфреда Бема в том, что «Бем придал "Скиту" известную стабильность, он стал систематически вести журнал заседания: кто выступал, что обсуждали, как обсуждали. Эти материалы до сих пор якобы сохраняются в одном из архивов Праги, и когда-нибудь, вероятно, по этим материалам кто-нибудь напишет интересную работу…».

«Распущенная москвичка» Марина Цветаева

Марина Цветаева

Когда великая русская поэтесса Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) в начале сентября 1922 года вместе с дочерью Ариадной приехала в Чехословакию, она все еще оставалась в душе частично «распущенной москвичкой», как назвал ее в начале XX века русский критик и публицист Дмитрий Петрович Мирский, бесконечно влюбленный и в саму Марину Ивановну, и в ее творчество. Давало о себе знать беспечное, не предвещающее никаких грозовых бурь, детство Цветаевой в русской дворянской семье. Ее отцом был один из самых уважаемых и известных людей России — профессор истории и искусств, директор Румянцевского музея, основатель Музея изящных искусств Иван Владимирович Цветаев.

В юности Марина Ивановна жила в Швейцарии и Германии, слушала лекции в Сорбонне, изучала французское искусство и поэзию.

В 1911 году Марина на всю оставшуюся жизнь в Коктебеле влюбилась в Сергея Яковлевича Эфрона. Они обвенчались, родилась дочь Ариадна, затем — Ирина. В 1914 году Сергей Эфрон со студенческой скамьи Московского университета уехал на фронт, участвовал в Гражданской войне на стороне Белого движения, а в 1917 году оказался в Галлиполе, в Константинополе. Затем он приехал в Чехословакию и там поступил на философский факультет Пражского университета.

Сергей Эфрон

Измученная одиночеством, безденежьем, морально-психологическим давлением большевистской власти, совершенно сломленная горем, обрушившимся на нее со смертью дочери Ирины, она просит писателя Илью Эренбурга разыскать в Праге ее ненаглядного возлюбленного и мужа Сергея Эфрона. Так как Эфрон не мог вернуться в Россию из-за активного участия в добровольческой Белой армии, Марина Ивановна отправилась из Москвы, через Германию, к мужу — в Чехословакию.

Испытания только начинались…

Несмотря на радость встречи с любимым человеком и воссоединение семьи, судьба продолжала испытывать их на прочность. Марина почти ничего не зарабатывала, Сергей был студентом, и жили они практически на небольшое эмигрантское пособие, выплачиваемое чешским правительством в рамках «Русской акции» Томаша Масарика и Карела Крамаржа.

Как вспоминали впоследствии друзья Марины и Сергея, семья Цветаевой в то время находилась в крайне затруднительном положении и жила в бедном деревенском доме вблизи Праги, в районе Вшеноры и Мокропсы. Вот одно из описаний местожительства Цветаевой и Эфрона: «Глубокая сырая лощина с дачным поселком посередине неприветлива. Низкорослый вереск, черника в смешанном лесу на высоких холмах сменяется папоротником у тихо булькающего ручья. Вблизи незатейливые дачи, гостиница с кегельбаном, пропахнувшая пивом, жилища железнодорожников…»

Сама Марина Ивановна говорила об этом периоде жизни: «Крохотная горная деревенька… Две лавки… Костел с… кладбищем… в каждом домике непременно светящееся окно в ночи, русский студент! Живут… впроголодь… живут Россией, мечтой о служении ей…»

Однако Цветаеву, состоявшуюся как личность и поэта, трудно было сломить.

Марк Слоним О «даре наивысшей полноты»

Марина Ивановна много работала, выступала на вечерах поэзии и прозы. Ей помогали пражские друзья: чешская переводчица Анна Тескова, которой поэтесса посвятила цикл своих стихотворений «Деревья»; литературный критик, российский эмигрант Марк Слоним. Марк Львович Слоним, будучи редактором левоэсеровского пражского журнала «Воля России», высоко ценил поэтический дар Цветаевой. Здесь завязалась дружба Марины Ивановны с Алексеем Михайловичем Ремизовым, она встречалась с Владиславом Фелициановичем Ходасевичем. С друзьями она бродила улочками Праги, посещала кафе, особенно ей полюбилось кафе «Славия».

В Праге она бывала в редакциях, библиотеках, на литературных мероприятиях Союза русских писателей и чешско-русской «Едноты».

Впоследствии Марк Слоним, признанный знаток и исследователь эмигрантской русской литературы, отметил, что «дар Цветаевой достиг наивысшей полноты именно в изгнании, в безвоздушном пространстве чужбины». Годы, прожитые Мариной Ивановной в чешской столице, Слоним назвал «разбегом, взятым в Праге», после которого расцвет творческого дарования поэтессы продолжался до начала 30-х годов XX века.

Три года в Чехии, несмотря на трудности, были плодотворными для поэтессы. Здесь она работала над «Поэмой горы», «Поэмой конца», «Крысоловом», трагедией «Ариадна», циклом стихотворений «Деревья», поэмой-сказкой «Молодец». Некоторые из них были опубликованы в Праге, еще до переезда в Париж.

«Рыцарь» Марины Цветаевой

Наиболее знаменитым стихотворением «пражского периода творчества» Марины Цветаевой было глубоко трагичное и философское стихотворение «Пражский рыцарь», написанное спустя год после приезда в Прагу. В этой статуе рыцаря Брюнцвика, стоящей чуть в стороне от перил Карлова моста, она, похоже, увидела всю свою судьбу: в прошлом, в настоящем, в будущем. Поэтические метафоры на уровне ощущений и догадок позволяют предположить, что за стихотворными строками спрятались ее неосуществленные надежды.

Бледнолицый
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.

— «С рокового мосту
Вниз — отважься!»
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский.

Сласть ли, грусть ли
В ней — тебе видней,
Рыцарь, стерегущий
Реку — дней…

По утверждению Марка Слонима, Марину Ивановну поразило предание о Брюнцвике, она почему-то увидела даже внешнее свое сходство с его обликом. Слоним писал: «М. И. была в восторге от рыцаря, от тишины, от запущенной Чертовки и через два дня после нашей прогулки принесла мне своего "Пражского рыцаря"…»

Литературный критик, публицист, издатель Марк Львович Слоним помогал печататься многим литераторам в эмиграции, поддерживал их морально и материально.

Памятник рыцарю Брюнцвику в Праге

Об одной из своих встреч в конце 20-х годов прошлого века со Слонимом вспоминал ученый-эмигрант, историк Николай Ефремович Андреев: «…

Слоним в это время уже не жил в Праге, где раньше был литературным редактором эсеровского журнала "Воля России"… Но он по-прежнему оставался редактором журнала и был тесно связан с эсерами, которых в Праге оказалось много: здесь находился центр их организации, и М. Слоним время от времени приезжал сюда, обычно выступая при этом с публичными лекциями. Мое знакомство с ним произошло на одном из литературных собраний в Земгоре. Он говорил о современной советской и эмигрантской литературе. Говорил интересно, плавно, без всяких записочек, великолепно владея словом. И главная идея его была: посмотрите, как это здорово, какая плеяда русских прозаиков, русских поэтов возникает в Советском Союзе, несмотря на сложности с режимом, а в эмиграции молодых очень мало. Он назвал Сирина-Набокова, который тогда назывался просто Сирин, назвал Газданова и, между прочим, Василия Федорова, пражанина. Заседание проходило в читальне Земгора, большой зал, пришло много народа, Слоним был известен как хороший докладчик и интересный обозреватель советской литературы, которой все страстно интересовались, но не поспевали ее читать..»

«Не обещает ничего хорошего…»

В конце 1924 года в одном из своих писем муж Марины Цветаевой Сергей Эфрон с грустью отмечал, что грядущий год «…не обещает ничего хорошего… Возможно, что ради заработка придется переехать в Париж, там есть хоть какой-то шанс найти работу, здесь (в Праге) никакого. Нас, русских, тут слишком много…».

После рождения в феврале 1925 года сына Георгия (домашние звали его Мур) Марина Ивановна действительно решила уехать во Францию, надеясь там найти новые возможности печататься и более широкую аудиторию слушателей и читателей. Усталая, но по-прежнему не сломленная, она с детьми отправляется в Париж.

Однако Прага не оставила Цветаеву без материальной поддержки даже после ее переезда в другую страну. Марина Ивановна исправно продолжала получать субсидии чешского правительства во время своего «парижского периода» жизни. И следует отметить, что эти субсидии составляли значительную часть всех ее доходов того времени.