Александр Андреев - Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский

• Название: Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский
• Автор: Александр Андреев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-89477-006-8

Первая полная документальная биография одного из «екатерининских орлов» князя Василия Михайловича Долгорукова (1722–1782) – участника почти всех войн середины XVIII века – Крымских походов Миниха (1736–1737), русско-шведской (1741–1743) и Семилетней (1756–1763) войн, командующего российской армией, занявшей Крымский полуостров в 1771 году.

Екатерина Великая писала о В. М. Долгоруком: «К незабвенной славе России завоевал он Крымский полуостров, – отворил российскому флоту путь в Черное море». В книге публикуется переписка Екатерины II и князя Долгорукова-Крымского.

---

По удалении неприятеля, фельдмаршал немедленно послал 1000 человек сделать некоторые пункты черты удобными для передвижения обоза, оставшегося по ту сторону вала; а генерал-майор Тараканов с своими волонтерами занял лагерь, оставленный ввечеру предыдущего дни татарско-турецкими войсками.

Вслед за тем Миних потребовал от Перекопского паши сдать город и заключить капитуляцию, но последний просил перемирия на двадцать четыре часа для надлежащего обсуждения дела, на что фельдмаршал и согласился.

По окончании перемирия, 1-го июня, паша отправил к фельдмаршалу двух офицеров – просить свободного выхода из Перекопа для турецкого гарнизона, с целью присоединиться к хану. Но, получив отказ и поняв всю шаткость своего положения, он должен был вступить в дальнейшие переговоры о мире. Переговоры эти кончились тем, что ему с гарнизоном предоставлен был свободный выход на следующих условиях: 1., достигнув ближайшей гавани, отправиться ему со своей свитой и гарнизоном прямо в Турцию и 2., дать обязательство в продолжение двух лет, со дня заключения договора, не помогать крымским татарам в войне с Россиею.

Договор этот был однако ж немедленно нарушен: едва только выступив из города, паша захвачен был в плен, со всем своим гарнизоном, состоявшим из 2554 человек. Паша изъявил громкий ропот против такого поступка, но фельдмаршал объявил ему, что договор нарушен им на том основании, что Порта и хан поступили против смысла прежде заключенного договора, задержав у себя более двух сот русских купцов и обещал ему свободу только в случае отпущения этих последних.

По удалении турецкого гарнизона, восемьсот гренадер заняли Перекоп и, не смотря, что запасы для продовольствия войска были не обильны, Миних учредил в нем главную свою квартиру. В разных частях города найдены оставленные неприятелем шестьдесят полевых орудий. Некоторые из них имели русский герб: они находились в руках татар со второй половины XVI-гo столетия, т. е. со времени не удачных походов князя Голицина в Крым. Улицы Перекопа, как и всех других мусульманских городов, были чрезвычайно узки. Город защищен был со всех сторон башнями, имевшими вид старинных укреплений. Стены этих башен были сложены из такого ломкого песчаного камня, что разрушались от первого пушечного выстрела и поэтому не могли выдержать продолжительной осады.

Начальником Перекопа назначен был полковник Девич. Белозерский полк, которым он командовал, размещен был в городе. За тем, присоединив к этому гарнизону еще шестьсот казаков, фельдмаршал обратил все внимание на охранение перекопской черты.

Четвертого июня генерал-лейтенант Леонтьев получил приказание с 10000 регулярного войска и 3000 казаков обложить со всех сторон Кинбурн, небольшой укрепленный город при истоке Днепра, близ Очакова, с намерением перерезать буджакским татарам переправу через эту реку.

В этот же день фельдмаршал собрал военный совет для обсуждения мер, необходимых к продолжению войны с татарами. Совет положил сосредоточить главные силы у Перекопа, до тех пор, покуда компания не будет окончена, а для опустошения Крыма и обессиливания врагов время от времени посылать во внутрь этой страны только незначительные отряды. Но это решение совета не согласовалось со стратегическими соображениями Миниха: ему хотелось как можно скорее проникнуть в Крым и решительным ударом уничтожить следы врагов. Поэтому он представил совету всю непрактичность его доводов, всю бесполезность от завоевания Перекопа, если не будут приняты более решительные меры к ослаблению татар. Употребление в дело небольших отрядов, – говорил он, – не только ни к чему не приведет, но даже и опасно; потому-что малая горсть не в силах надлежащим образом вторгнуться вглубь Крыма, не подвергаясь разным лишениям и неизбежным опасностям. Военачальники же, со своей стороны, представили Миниху, что они не имеют никакой возможности пробраться в Крым, при чувствительном недостатке в продовольствии для армии; что съестные припасы могут быть достаточны еще дней на двадцать – не более, и что им поэтому необходимо ожидать до прибытия с припасами первых обозов. Фельдмаршал не согласился и отвечал на это такими словами: «находясь в земле своих врагов, армия должна стараться содержать себя на счет татар; ибо главные выгоды для России от этой компании заключаются в том, чтобы не дать этим хищникам ни одной минуты вздохнуть свободно и чтобы, по мере возможности, опустошать их землю, если нельзя будет иным образом водвориться в ней навсегда.»

Отвергнув таким образом решение своих генералов, фельдмаршал велел на другой день выступить в поход. Это обстоятельство послужило поводом к той безграничной вражде, которую отныне стали питать друг к другу Миних и принц Гессен-Гомбургский. Поступки последнего, как в этом, так и в последовавших за ним походах, заслуживают всякого порицания.

Оставив 5-го июня окресности Перекопа, фельдмаршал со всею армиею, построенною в каре, решился проникнуть во внутрь Крыма. Татарская конница, наблюдавшая за всеми движениями его, немедленно окружила его со всех сторон; но, действуя весьма нерешительно, она после нескольких пушечных выстрелов, должна была удалиться.

8-го июня татары могли-бы легко одержать совершенный перевес над русскими, если б умели воспользоваться временем; потому что армия, следуя по направлению к Евпатории (Козлова) достигла морского рукава, именуемого Балчиком, где переправа, за неимением пловучих мостов, представляла большие затруднения. Хотя казакам и удалось отыскать несколько мест, чрез которые армия могла перейти в брод, – но это влекло за собою расстройство боевого порядка, в котором должно было следовать войско, не Подвергая себя, в противном случае, опасности. Заметив крайне затруднительное положение русской армии, толпа татарских всадников (в числе двухсот человек), желая истребить ее голодом, с ожесточением Просилась на обоз, между-тем как главные силы татар, рассположенных в расстоянии одного пушечного выстрела от залива, оставались в бездействии. Русские воспользовались этим бездействием татар как нельзя лучше: счастливо перебравшись чрез залив, они по-прежнему построились в каре и ударили во врага, который частию должен был отступить с большою потерею, частию-же – проложить себе путь помощию сабель.

На другой день армия расположилась на отдых, который, однако, был непродолжителен. Фельдмаршал в этот же день узнал, что неприятель находился в трех милях от него, и потому приказал генерал-майору Гейну вечером выступить против татар со всеми гренадерами, 1500 драгун и 2000 донских казаков. Ему велено было следовать всю ночь тихо и осторожно, дабы с рассветом мог-бы застигнуть татар врасплох.

Если-бы для исполнения этого предприятия выбран был не Гейн, а кто-либо другой, то сверх всякого ожидания, дело увенчалось бы полным успехом и большая часть неприятельской армии была бы уничтожена; но генерал Гейн, вместо того, чтобы ускорить поход, половину ночи занимался устройством и расположением своих отрядов, и после двинулся с ними также без всякой поспешности. Донские казаки были исправнее: они двинулись в поход с наступлением ночи-и на рассвете достигли до неприятельского стана, напали на спавших татар. Произошла жестокая резня. В лагере немедленно пробудилась тревога. Татары бросились на коней и, заметив, что лагерь окружен одними казаками, напали на них с такою стремительностью, что заставили их тотчас отступить с значительным уроном; одно только приближение Гейна спасло их от конечной гибели. Устрашенные татары бросились в бегство, оставив врагам свой лагерь с обильными запасами корма для скота.

С наступлением дня фельдмаршал с оставшимися при нем войсками тоже двинулся вперед. Он остановился лагерем на том же самом месте, которое было оставлено прежде неприятелем. Со стороны татар урон состоял из 300 человек, а со стороны русских-простирался до такого же числа. Разница состояла, только в том, что первые потеряли несколько предводителей своей армии.

Генерал Гейн, за неуспешное исполнение возложенного на него поручения, был предан военному суду и приговорен к лишению всех прав состояния и к оставлению его на всю жизнь простым драгуном в милиции. Поступок Гейна не заслуживал такого строгого наказания, но подобная строгость в России почти необходима; мягкостию и снисходительностию в ней ничего не сделаешь; тут никто ничего не станет предпринимать без принудительных мер. Эта строгость пустила в этой земле такие глубокие корни, что если даже отдается приказание по армии, то оно уже предварительно непременно должно сопровождаться теми угрозами наказаний, которые ожидают офицеров в случае неточного исполнения.

Хотя русские, как мы сейчас видели, мало или почти ничего не выиграли от своего нападения на татар, однако эти последние стали с той поры менее доверять своим силам. Они уже более не решались останавливаться лагерем невдалеке от лагеря русского, и русские полки в продолжение нескольких дней наслаждались совершенным спокойствием. Наконец татары снова показались, но не в большом числе и на значительном расстоянии от русского лагеря.