Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом

• Название: Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
• Автор: Михаил Покрасс
• Издательство: Бахрах-М
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-94648-048-0

«Неожиданно для себя догадываешься и чувствуешь, что над мучающими тебя вопросами бились во многих поколениях и бьются теперь многие такие же, как ты, люди. У каждого и у всех повторяются одни и те же проблемы...»

Книги психотерапевта Михаила Львовича Покрасса об этих «мучающих всех проблемах». Эти книги предназначены тем, кто не боится встречи со своей тоской, своей тревогой и болью. Тем, кто готов учиться на своем и чужом опыте. Учиться жить.

---

Обидный окрик отца отвлек дочь от страха! Она перестала пугать дочку. Это успокоило ребенка.

Думаю, что обычай приглашать в дом, где есть новорожденный, лишь самых близких родственников, существует не только потому, что чужие люди могут принести заразу и взвинченность, но и оттого, что, смутив покой эмоционально невежественной молодой мамы, они могут тем “сглазить”, испугать ребенка.

Спасение от этого “сглаза” - приставаний чужих мужчин, мороки со своими, болезней детей и взрослых - не в том, чтобы избегать общений! Но в том, чтобы по возможности чаще знать, что происходит:

- с тобой,

- что ты делаешь, особенно невольно, и

- какие состояния и отношения вызываешь у других.

Желаю тебе открытой и искренней встречи с самой собой

и с не придуманной, тревожной противоречивостью мира!

Пощади кумира!

С добрым утром!

“Неужели доверять людям - это порок?!..

Почему же я всегда остаюсь Наказанной?..

Я очень доверчивая. Всем верю, а меня все время обманывают.

Обманула подруга: я ей доверила самый сокровенный мой секрет, а она рассказала его моему мужчине. За это он теперь - с ней.

Обманывают мужчины: за мою искренность платят равнодушием. Врать им, что ли, надо?

В воскресенье на толкучке попросили разменять деньги, а хватилась - недостает семидесяти пяти рублей...”

Наташа С. заканчивает письмо словами:

“Если вы мне не ответите, то уж не знаю, кому и верить! Никому, что ли, ни до кого дела нет?!”

Я знаю много людей, так же разочарованных в других.

Их надежды обманули женщины, мужчины, дети, родители, учителя, врачи...

Особенно часто слышу сетования на молодежь, правительство и на все, “что у нас” в отличие от того, что “у них...”.

Постоянные обиды, досада, раздражение делают для этих людей жизнь мукой.

Сегодня разговор - об одной из причин таких разочарований.

В детстве мы влюблены во взрослых. Нам кажется, что они - боги, всемогущи и знают все-. Они для нас совершенство - мера хорошего и плохого и в этом смысле - наш идеал - кумир[146].

В ту же пору, формируя свое сознание, учась понимать мир, изначально обрушивающийся на нас первозданным, неупорядоченным потоком, мы упрощаем все, чему учимся, до небывалого абстракта, до схемы. Мы создаем понятное нашему детскому уму, лишенное свойственной реальности глубины и противоречивости, кургузое представление о том, что “должно быть” - создаем “идеал” всего. Создав ясную нам модель, мы испытываем от такого превращения сложного - в простое, беспрерывного - в прерывистое, интуитивного -в сознательное потрясающее облегчение. И тогда, соблазнившись легкостью, подменяем новосозданным “идеалом” этот трудный для незрелого сознания мир. Дальше мы цепляемся за нашу схему, как за защиту от теперь пугающего, неорганизованного хаоса.

“Идеал” помогает, нам сберечь ощущение безопасности мира, отодвигает в неопределенное будущее необходимость встречи один на один с реальностью.

Тогда же в детстве, обольщённые разумом, неприемлющим “безосновательность” чувства, мы прельщаемся “понятным”, “разумным” оценочным подходом[147] ко всему и вся. Ради “разумно обоснованного” отношения отрекаемся от данного нам жизнью первоначально непосредственного восприятия, от сердца, от естественной любви ни за что - просто потому, что так посчастливилось.

Просто любви, как и всего живого, еще не оправданного объяснением, мы тогда начинаем стесняться.

Но мы любим наших близких и теперь, чтобы эту любовь к ним себе позволить - легализовать, невольно находим ей “оправдание” - наделяем реальных, любимых нами людей (поначалу старших) понятными нам свойствами, которые должен иметь “кумир”. Превращаем в своем представлении любимых в тех, кто теперь обязан быть идеальными.

Вера в то, что есть такие идеальные, всеведающие старшие, естественная в додесятилетнем возрасте, как вера в высшие силы помогает затянуть, продлить детство.

Подростками мы в этих старших разочаровываемся (идеализация их стесняет нашу свободу!), уходим в товарищескую тусовку - и идеализируем группу, ее лидеров. Снова творим и снова старательно оберегаем для себя кумира, “свой идеал”.

В старшем подростковом возрасте, когда мы одиноки, как крик в космосе, и очень нуждаемся в понимании, мы творим себе кумиров из друзей, подруг.

В то же время мы интуитивно всегда чувствуем, что идеал - это ложь, то, чего не бывает.

Но, сами наделив любимого человека понятными нам небывалыми свойствами, сами обманув себя, с подозрением, как к еще не разоблаченному самозванцу и обманщику, относимся - к нему. Доказательств реальности идеала, требуем от нашего кумира. Беспрестанно и нещадно бедного кумира экзаменуем. .

Мы ревниво требуем, чтобы он доказал нам свое право быть нашим идеалом. Будто это ему, а не нам нужно, чтобы мы сберегли наши облегченные представления о мире. Мы не прощаем ему не только промахов, но никакого отклонения (как отступничества!) от поведения в соответствии с нашими ходульными представлениями о том, каким он должен быть.

Сами же мы то, что еще вчера считали достоинством, сегодня воспринимаем пороком.

Запомнилось со студенчества, как влюбленная девушка рассказывала: “Он такой романтичный, такой романтичный - прямо святой! Стихи все время читает! В трамвай вошли - снял калоши, думал: в читальню пришел.

Став его женой, она же сетовала, что другие мужья вместо того, чтобы стишками развлекаться, мусорные ведра выносят, пеленки стирают, да деньги зарабатывают, -а мой, как блаженный, калоши опять в трамвае оставил!”.

Не сознавая того, мы готовим для себя доказательства несовершенства нашего кумира. Ведь тем же самым схематичным порядком, который мы невольно навязали ему, он теперь стесняет уже нашу свободу, мешает быть собой.

- Когда мы с ним в ссоре или я вообще переругаюсь со всеми - говорила женщина в красном, - мне хоть и больно, тоскливо до жути, но я - свободна, как птица: никому! ничего! не должна! Когда же мы в мире, я - как бабочка в герб арии, сохну, шагу не ступить, всем угоди: они же - замечательные, идеальные! Я по сравнению с ними - никакая?!..

Но, наконец, - главная морока.

Ненавидя (пусть и не сознавая того) пугающую массой вопросов, непостижимую для нас реальность, к которой мы не готовы; приписав в бегстве от нее своему идолу понятные нам свойства; и боготворя носителя этих придуманных нами свойств, - мы про него, живого человека, ничего не знаем! И... знать не хотим!

Открытие, что кумир обычный человек, мы переживаем как его вероломство и личное оскорбление нам, которое не можем простить ни за что.

Это самая частая причина разочарований в дружбе, в любви, в супружеских отношениях.

Нас увлекает собственное наше состояние очарованности. Все, что нашу влюбленность грозит разрушить, - раздражает нас и сердит.

Обидевшись на кумира, когда он оказался “не таким”, мы ненавидим его за это, иногда превращаем чуть ли не в нашего заклятого врага.

Такая ситуация типична для многих супружеств: где один очарован, а другой вынужден, если хочет сохранить отношения, “соответствовать” ожиданиям.

Ко мне часто приходят возмущенные женщины.

“Десять лет прожили. Казалось, порядочный человек. У нас все было хорошо. Хоть бы раз в чем-нибудь упрекнул. Двух дочек ему родила. Вдруг без предупреждения, как гром в жару: “я подал на развод”. Бросил нас, бросил работу, уехал в другой город"[148].

Один мужчина говорит: “Я казак, за жизнь женщины на войне жизнь отдаю (человек он сугубо штатский и воюет разве что в мужских диспутах, да и то чаще по пьянке), за это она мне должна верность, заботу о детях и домашний уют. А этих современных штучек не понимаю и понимать не хочу. Какие там чувства? - Есть долг! Я ей и доверял. А она, вишь: “другого - полюбила”!”.

И такие женщины, и такие мужчины уверены, что они любят тех, кого придумали и боготворят! Ведь они искренне - по своему сценарию - заботятся о кумире и дают ему то, что, по их мнению, кумиру надо! Кумира развлекают, кормят, холят, восхваляют, верны ему...

Так любитель сладкого отдает последний кусок сахара человеку с сахарным диабетом, для которого сахар - смерть.

“Кумир” - либо век должен оставаться “дитем” для развлечения (покорным и капризным, вдумчивым или беспечным, но всегда выкрутасным - непредсказуемым, как Карлсон, который живет на крыше, и всегда - все для нас), либо, напротив, в “родительской” роли снисходительно принимать знаки внимания, в которых нет ни подлинного внимания к нему, ни понимания (как в умилительных, но бесполезных детских подарках).