Юрий Жук - Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

• Название: Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге
• Автор: Юрий Жук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9775-0906-0

Автор книги, используя ранее не опубликованные архивные материалы, рассказывает о судьбах верных слуг, не пожелавших покинуть Царскую Семью в годину испытаний, разделив вместе с Ней Венец Мученичества. Издание снабжено многочисленными иллюстрациями, часть которых также публикуется впервые.

---

Как я уже показал Вам, Государь и Государыня отличались особенной набожностью; каждому из детей Государыня дарила образки, с которыми дети не расставались. У Государыни, между прочим, была особо почитаемая Ею икона Фёдоровской (так!) Божьей Матери, [262]та самая, которая мне была предъявлена при осмотре дома Ипатьева, с иконой этой Государыня никогда не расставалась и всегда её имела у своего изголовья; куда бы Государыня ни отлучалась, хотя бы на короткое время, всегда брала эту икону с собой, и я не допускаю мысли, чтобы Государыня могла куда-нибудь отбыть, добровольно оставив эту икону. На иконе этой был золотой венец, украшенный бриллиантовой короной; бриллианты были дорогие, каждое зерно более одного карата. Государь носил на безымянном пальце правой руки золотое обручальное кольцо, поддерживаемое другим колечком, украшенным сапфиром. Упомянутые в моём показании тетради государевых дневников в Тобольске были сложены в сундучок и отправлены с багажом, но где этот сундучок – не знаю; в Ипатьевском доме Государь также вёл дневник. Государыня и Великие княжны также имели и вели свои дневники. [263]Всё имущество государевой семьи, находившееся в Тобольском доме, было доставлено во двор Ипатьевского дома, куда девалось всё это имущество, я не знаю. Более пока показать ничего не имею.

Показание мне прочитано. Записано верно.

Чемадуров Член Екатеринбургского Окружного Суда Ив. Сергеев. Товарищ Прокурора Н. Остроумов». [264]

Документ № 3

«Камердинер бывшего Государя Императора Терентий Иванович Чемодуров, которому, на основании 258 ст. Уст. [ановлений] Уг. [оловного] Суд. [опроизводства], были показаны вещи, найденные в помойной яме дома Ипатьева, где заключён был б. Государь Император, между которыми он признал:

Чёрная муаровая с серой муаровой подкладкой сумка принадлежит девице Анне Степановне Демидовой, всё время находившейся в роли комнатной женщины при семье Государя Императора; эта сумочка висела около кровати на стуле и с ней Демидова никогда не расставалась и хранила в ней те вещи, которые ей всегда были необходимы. Белая кофточка с узенькими прошивками, белый к ней воротничок, а также узенькая розовая ленточка принадлежит также той же Анне Степановне Демидовой.

Чёрный форменный галстук с перерезанной Владимирской ленточкой принадлежит доктору Евгению Сергеевичу Боткину: этот галстук доктор Боткин всегда носил и даже засыпал в кровати, не снимая его. На Владимирской ленточке всегда у доктора висел орден Владимира 3-й степени. [265]

Георгиевская ленточка снята с шинели Государя Императора, с этой шинелью Государь никогда не расставался и всегда в ней ходил.

И два образка с уничтоженными изображениями принадлежат семье Государя и находились в общей спальне дома Ипатьева.

Т. Чемодуров». [266]

Документ № 4

«ПРОТОКОЛ

1918 года, августа 18 дня, начальник управления Уголовного розыска Кирста расспрашивал камердинера Государя Императора Терентия Ивановича Чемодурова, который объяснил:

Из тех вещей, что мы нашли в помойных ямах Ипатьевского дома, где заключён был б. [ывший] Государь Император, особенно обращают на себя внимание вещи, с которыми б. [ывшая] Государыня Императрица Александра Феодоровна никогда не расставалась, особенно если уезжала куда-либо в дорогу:

– под № 8 кусок небольшой чёрной кожи от ридикюля; [267]

– под № 9 рамка для фотографической карточки (здесь был портрет брата Императрицы); [268]

– под № 10 брелок с фотографической неясной карточкой (здесь был фотографический портрет родителей Императрицы).

Особенно важна найденная в спальне Императрицы иконка Феодоровской Божьей Матери. Без этой иконы Императрица никогда никуда не выезжала. Лишить Императрицу этой иконы было равносильно лишению её жизни. Икона эта была украшена золотым венцом с короной и с крупным бриллиантом.

Т. Чемодуров.» [269]

Документ № 5

«(…) Пока не было командировано из Екатеринбурга большевистских комиссаров Дидковского [270]и матроса Хохрякова, жизнь как она не была тяжела, всё же была тер-пима.

С появлением же этих извергов жизнь настала ужасна, нестерпима. Постоянные издевательства как над членами Августейшей семьи, так и над чинами свиты стали повсеместными. Корреспонденция пошла через полуграмотную большевистскую цензуру. Началось разложение и среди личной прислуги Августейшей семьи, воровство, пьянство и интриги. (О последнем явлении мне передал, заключённый 12-го июня, камердинер Государя Т. И. Чемодуров.) Только чрезвычайная выдержка и крепкая натура Государя могла выдержать такую жизнь, Государыня же и дети часто стали болеть. Так продолжалось до момента отъезда в Екатеринбург. (…)

Караул всё время несли преимущественно латыши, мадьяры и частью рабочие Сысертского завода. Все посылки, адресованные на Государя, – расхищались, как это имел место следующий случай: Великая княгиня Елизавета Фёдоровна послала коробку шоколада, причём Государю передано было только лишь 3–4 плитки. Продукты к столу доставлялись в ограниченном количестве и не всегда доброкачественные. Двери всех комнат, даже спальни, закрывать на приборы было воспрещено». [271]

Документ № 6

«(…) Во второй половине августа ко мне пришёл Чемодуров. Это было в Тюмени, где я жил. Он мне сказал: “Слава Богу, ГОСУДАРЬ, Её Величество и Дети живы. Всё же остальные убиты”. Он мне говорил, что был в комнате [дома] Ипатьева, где расстрелян “Боткин и другие”. Он говорил, что видел трупы Седнева и Нагорного и узнал их по платьям; что их положили в гроб и похоронили. Он рассказал мне, что всех Их (Царскую Семью. – Ю. Ж.) одели в солдатское платье и увезли. Он вероятно так предполагал, потому что он говорил мне о волосах, которых он много видел в доме: как будто бы там нарочно стригли людей. [272]Мне трудно было понимать Чемодурова, потому что он говорил без всякой системы. [273]

Он мне рассказывал, что режим Царской семьи был ужасен, что их притесняли. Они все ели вместе за одним столом, без скатерти. С Ними обедал комендант Авдеев, часто пьяный, без кителя. Чемодуров рассказывал, что Авдеев неприлично и оскорбительно вёл себя с ГОСУДАРЕМ. Желая взять с общей тарелки себе какое-нибудь блюдо, он тянулся рукой между ГОСУДАРЕМ и Её Величеством и локтем задевал ГОСУДАРЯ по лицу, сгибая руку. Княжны, по приезде в Екатеринбург, спали на полу: не было для них кроватей. Большевики отобрали у Её Величества какую-то сумочку, бывшую у Неё на руках, [274]отняли золотую цепь, на которой были образки у постели Алексей Николаевича. [275]

После прихода ко мне Чемодурова я вместе с мистером Гиббсом поехали в Екатеринбург к Сергееву, чтобы ему помогать: нам Чемодуров сказал, что он ведёт расследование». [276]

Документ № 7

«(…) Спустя некоторое время после освобождения Екатеринбурга в Тобольск прибыл Чемодуров. Я видел его и говорил с ним. Должен, прежде всего, Вам сказать, что Чемодуров вернулся в Тобольск совершенно разбитый и совсем душой больной старик. Недавно он и умер. Его рассказы были бессвязны. Он мог только отвечать на вопросы, причём ответы его часто бывали противоречивы. Передаю то главное из его рассказов, что сохранила память.

Когда ГОСУДАРЬ с ГОСУДАРЫНЕЙ и Марией Николаевной прибыли в дом Ипатьева, Их обыскали. Обыскивали хамски, грубо. ГОСУДАРЬ вышел из себя и сделал замечание. На это ему было в грубой форме указано, что он арестованный. Как главного начальника Чемодуров называл Авдеева. Про Дидковского он ничего не говорил. Спросить его об этом я не мог, так как я не знал же обстоятельств дела. Обед был плохой. С ним запаздывали: приносили его готовым из какой-то столовой вместо часа в 3–4. Обед был общий с прислугой. Ставилась на стол миска, ложек, ножей, вилок не хватало. Участвовали в обеде и красноармейцы. Придёт какой-нибудь и лезет в миску: “Не, с вас довольно. Я себе возьму”. Княжны спали на полу, так как кроватей у них не было. Устраивалась перекличка. Когда княжны шли в уборную, красноармейцы, якобы для караула, шли за ними в уборную. Вообще, даже со слов Чемодурова, неспособного дать ясную картину, благодаря своему угнетённому состоянию, можно было понять, что Августейшая семья подвергалась невыносимым моральным мукам. В убийство Августейшей Семьи Чемодуров не верил. Он говорил следующее. Убили Боткина, Харитонова, Демидову, Труппа, а Августейшую Семью вывезли, причём убийством названных лиц симулировали убийство Семьи. Для этого, как можно было понять Чемодурова, симулировали и разгром дома: сожжение вещей и бросание их в помойку. Я помню, что он мне говорил о найденных где-то остатках икон, ордене Владимира, с которым не расставался Боткин. (…)