Бернард Корнуэлл - 1356

• Название: 1356
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

1356 год. Умы смущает слух о скором обретении великой христианской святыни — меча святого Петра. Многие охотятся за ним, и среди них волею сюзерена — Томас Хуктон, почти десятилетие назад нашедший и скрывший от людей в пучине морской другую святыню — Грааль. А во Франции неспокойно. Принц Уэльский терзает страну, надеясь вынудить её нового короля Иоанна Доброго дать сражение. Где сведёт неумолимый рок принца и короля? Там же, где сходятся пути ищущих меч святого Петра — в местечке под названием Пуатье…

---

Дядя высказывался резко, и Робби поискал взглядом Роланда, боясь, что тот слышал гневную филиппику лорда Дугласа. Гасконец разговаривал в стороне с человеком в ливрее незнакомой Робби расцветки. Зелёная лошадь в белом поле шотландцу ни при дворе, ни в войске короля Иоанна не попадалась на глаза. Де Веррек энергично потряс человеку десницу, буквально просияв от счастья. Надежды королевского войска догорали вместе с башней, и настроение было соответствующее, а Роланд де Веррек буквально лучился довольством.

— Деяние! — поделился он радостью с Робертом, — Подобающее истинному рыцарю деяние!

— Турнир? — неуверенно предположил шотландец.

— Лучше! Прекрасная дама в опасности! Её обманом похитили у супруга, и я взялся освободить её из лап злодея!

Робби разинул рот. Де Веррек, похоже, искренне верил в эту сомнительную историю, словно почерпнутую из рыцарских романчиков да песенок трубадуров.

— Вам будут щедро оплачены ваши труды, — вкрадчиво сказал подошедший сзади латник в белом с зеленью.

— Честь спасения дамы — уже награда, — высокопарно провозгласил де Веррек и добавил, конфузясь, — Хотя возместить некоторые расходы не помешает…

Он отвесил Робби и его дяде церемонный поклон:

— Ещё увидимся. Не забывай, Роберт, того, что я сказал. Тебе предстоит великое деяние. Ты избран. И я тоже! Для деяния!

Лорд Дуглас смотрел ему вслед со смесью некоторой жалости и крайнего удивления на лице:

— Он, что, правда, девственник?

— Да, по всей видимости.

— Ага. Тогда понятно, почему у него столько силы в правой руке, — он сплюнул, — И мозги набекрень.

Роберт де Веррек нашёл своё деяние, и Робби Дуглас чертовски ему завидовал.

Часть вторая Монпелье

4

— Прости мне, — произнёс Томас тихо.

Ему не было нужды говорить громко, потому что обращался он к распятию над алтарём церквушки Сен-Сардос, притулившейся к стенам замка Кастильон д’Арбезон. Томас стоял на коленях. В свете купленных им шести свечей молоденький бледный священник пересчитывал блестящие генуэзские дукаты.

— Простить за что, Томас? — уточнил священник.

— Он знает.

— А ты что, забыл?

— Неважно, отче. Просто отслужи мессу.

— Мессу за твоё здравие? Или за упокой убитых тобою людей?

— За меня и за убитых, — сердито подтвердил Томас, — Я же денег тебе дал достаточно?

— Достаточно, чтобы построить новую церковь. А достаточно ли, чтобы успокоить твою совесть, Томас?

Томас хмыкнул:

— Они же были солдатами, отче, и умерли, в соответствии с присягой защищая своего господина. Дорога им — на небеса.

— Их господин — распутник, который увёл чужую жену, — строго сказал отец Ливонн.

Его предшественник, отец Мидуз, отдал Богу душу с год назад, и епископ БерА прислал взамен юного отца Ливонна. Поначалу Томас заподозрил в новом попике соглядатая. Епископ поддерживал графа Бера, не так давно владевшего Кастильон д’Арбезоном и не терявшего надежды вернуть город под свою руку. Узнав отца Ливонна поближе, Томас изменил мнение. Судя по характеру священника, епископ рад был сплавить его куда подальше.

— Я был для него, как заноза, — смущённо пояснил Томасу отец Ливонн.

— Что ж так?

— Напоминал о грехах, о которых епископ предпочитал не помнить, монсеньор. Епископу мои проповеди не нравились.

С тех пор отец Ливонн научился звать Томаса по имени, а Томас привык советоваться с юным, но неглупым священником. И в этот раз, вернувшись из вылазки на вражескую территорию, Хуктон исповедался и заказал обедни за упокой погибших от его руки воинов.

— Раз Виллон — распутник, отче, то он заслужил быть кастрированным и истечь кровью? Если так, то половине населения этого города можно смело резать глотки и то, что ниже.

— Наказание Виллону установил не я, а Господь. Подумай, какое он установит тебе?

— Я-то что сделал не так?

— Подумай.

— М-м-м… Просто отслужи обедню, отче, а?

— Графиня Лабрюиллад — бесстыдница и распутная жена.

— Мне, что, убить её?

— Господь сам её накажет в свой срок. А вот граф Лабрюиллад ждать не будет. Он постарается вернуть её. Город богатеет, Томас. Я бы не хотел, чтобы его разграбил Лабрюиллад или кто-нибудь ещё. Избавься от неё. Отошли куда-нибудь.

— Лабрюиллад сюда не явится. Жирный дурень меня боится.

— Граф Бера тоже, по твоим словам, дурень. Но он богат, тебя не боится, а, кроме того, ищет союзников, чтобы выдворить тебя из города.

— Чем чаще будет пытаться, тем быстрее станет бедным дурнем, — ухмыльнулся Томас.

Граф Бера уже дважды предпринимал попытки выбить эллекинов из Кастильон д’Арбезона и оба раза неудачно. Город находился на юге графства и был обнесён высокой стеной. Скалу, на которой стояло бывшее владение графа, с трёх сторон прикрывала быстрая река. Вершину утёса венчал замок, небольшой, но крепкий, с новой надвратной башней, построенной вместо старой, разваленной при последнем штурме графа Бера. Над замком реяли звёзды и львы герцога Нортхэмптона, однако все знали, что в нём хозяйничает Томас Хуктон, Ле Батар. Отсюда эллекинам был открыт путь хоть на запад, хоть на север, вглубь вражеских земель.

— Бера придёт опять, — остерёг священник, — И в этот раз с ним может придти Лабрюиллад.

— И не только Лабрюиллад, — угрюмо заметил Томас.

— Новые враги? И почему я не удивлён? — вздохнул священник.

Томас смотрел на распятие. До того, как он захватил город, церковь Сен-Сардос не могла похвастать великолепием убранства. Теперь же статуи святых, заново раскрашенные, обзавелись чётками из полудрагоценных камней. Появились подсвечники и сосуды из позолоченного серебра. Стены украсились фресками на библейские сюжеты. Томас оплатил всё это великолепие, и здесь, и в двух других городских церквях. Окровавленный Христос неодобрительно взирал на командира эллекинов с бронзового креста, и Томас со вздохом признал:

— Новые, отче. Скажи, что за святой стоял на коленях в снегу?

— В снегу? — отец Ливонн, видимо, хотел съязвить что-то, но, видя, что Томас серьёзен, задумался, — В снегу. Мученица Евлалия, например.

— Евлалия? Женщина?

— Женщина. В годы гонений язычники выбросили её на улицу голой, чтобы опозорить, только Господь послал метель, дабы наготы мученицы никто не увидел.

— Нет, там святой — мужчина, и снег под ним как будто растаял.

— Святой Венцеслав, король. Тот, где проходил, там снег таял.

— Нет, этот монах. На картинке он коленопреклонён, вокруг снег, а под монахом трава с цветами.

— Где была картинка?

Томас рассказал священнику о встрече с папой в Салль-дез-Эрсе в Авиньоне, о старой фреске.

— Монахов было нарисовано двое. Один выглядывал из окна хибары, а второму апостол Пётр давал меч.

— А-а… — печально протянул отец Ливонн, — Меч Петра.

Тон священника вселил в Томаса надежду на скорое разрешение загадки:

— Ты так сказал, будто меч — воплощённое зло.

Отец ливонн пропустил его вопрос мимо ушей:

— Как тебе папа?

— Старенький. И очень обходительный.

— Дай Бог ему здоровья. Он — хороший человек.

— Он ненавидит нас. Англичан, то бишь.

— Не все хорошие люди любят англичан, — хохотнул священник, — А фреска для папского дворца и вправду странная. Может, она призвана донести до верующих отказ святого Петра и его преемников от оружия? Мол, сложи оружие и станешь святым?

Томас покачал головой:

— Глубоко копаешь. Скорее всего, это какая-то легенда, отче. Слишком много деталей. Монах в окне. Островок травы посреди снега. Легенда, — он показал на стену, — Ты у себя в церкви зачем роспись заказал? Чтобы неграмотные знали истории святых мучеников, правильно?

— Легенды такой я не слышал. О мече святого Петра мне известно, — священник перекрестился.

— Меч на фреске расширяется от рукояти. Как фальшион.

— «Ла Малис» — тихо произнёс отец Ливонн.

Томас помолчал и продекламировал:

— «На владевших ею семерых проклятье и вина. Ведь лишь владыку всех владык благословит она».

— Меч рыбака, — нехотя сказал отец Ливонн, — Меч святого Петра, навлёкший на себя гнев Иисуса, из-за чего оружие проклято.

— А поподробнее нельзя?

— Нельзя. Нечего рассказывать. Меч зовётся «Ла Малис». Меч проклят из-за гнева Христоваи потому обладает ужасным могуществом. «Ужасным» я не для красного словца ввернул. Каким ещё могуществом может обладать оружие с таким недобрым именем?

— Кардинал Бессьер ищет «Ла Малис».

— Бессьер?

— Да. И ещё ему известно, что меч ищу я.

— Кардинал Бессьер… Да уж, Томас, в выборе врагов ты не мелочишься.

Томас поднялся с колен: