Режин Дефорж - Голубой велосипед

• Название: Голубой велосипед
• Автор: Режин Дефорж
• Издательство: Букмэн
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7708-0019-4

Французская писательница Режин Дефорж пользуется ныне мировой славой. Грандиозный успех, далеко перешагнувший границы Франции, принес ей цикл романов «Голубой велосипед». Этот цикл зачастую сравнивают с великим романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»: жизненная история умной, мужественной и красивой героини Р. Дефорж по имени Леа проходит на фоне грандиозных событий, потрясших Францию в 1939–1949 гг., подобно тому, как история Скарлетт О'Хара разворачивается на фоне гражданской войны в США. Цикл романов Р. Дефорж, несомненно, обладает подлинно французским своеобразием и будет иметь в России такой же успех, какой имеет во всем читающем мире.

---

— Тому, что нас не задержали, мы обязаны связям моего брата Люка. Но оставаться здесь дольше было бы неосторожно. Вечером мы уедем.

— Уже! — воскликнула Леа.

— Если пробудем здесь больше, то окажемся в опасности. Сейчас мы возвращаемся в Монтийяк, где мне надо поговорить с Люком и Файяром, чтобы выяснить, как защитить ваши права.

Подошедший Лоран пожал руку Франсуа.

— Счастлив, Тавернье, что могу вас поблагодарить за все, что вы сделали для моей жены. Навсегда останусь вашим должником.

— Не будем преувеличивать. Вы поступили бы так же.

— Конечно, но это не освобождает меня от признательности.

Франсуа Тавернье поклонился, как показалось Леа, не без легкой издевки. Повернувшись к ней, он спросил:

— Вы позволите проводить вас?

— Если угодно.

Опираясь на его руку, Леа спустилась к площадке у церкви, где стояли машины и повозки. Вместе с Адрианом, Камиллой и Лораном она села в «ситроен» Франсуа.

В Монтийяке, во дворе под липами, было приготовлено поминальное угощение. Погруженная в свои мысли Леа оставила Камиллу, свою сестру и Руфь заниматься гостями. Со стаканом в руке она спустилась к террасе.

Двое мужчин вместе наблюдали, как тонкий черный силуэт удаляется по лужайке. Франсуа Тавернье отвернулся первым и подошел к отцу Адриану.

— Отец Дельмас, не согласитесь ли вы показать мне винные погреба?

— С удовольствием, но они очень скромны в сравнении с крупными хозяйствами края.

Двое мужчин подались в сторону выходившей во двор низкой двери.

— Здесь нас не потревожат? — прошептал Франсуа. — Мне надо с вами поговорить.

Леа, спиной прислонившись к ограде террасы, следила взглядом за поездом, вдали пересекавшим Гаронну.

— Камилла беспокоится, что ты осталась здесь одна, — нежно обратился к ней Лоран.

Леа обернулась:

— Так это она тебя прислала? Я бы предпочла, чтобы ты сам пришел. Тебе нечего мне сказать?

— К чему? Давай забудем.

— Почему? Мне стыдиться нечего. Я тебя люблю, ты тоже меня любишь, — сказала она, взяв его под руку и потянув к рощице, где их не было бы видно со двора.

— А я сожалею о том, что произошло. Поступил плохо и по отношению к тебе, и по отношению к Камилле. Не понимаю, что на меня нашло…

— Нашло потому, что, как и я, ты этого хотел. А еще потому, что любишь меня, хотя и восстаешь против этого чувства. Неужели ты не понимаешь? Ты же меня любишь, любишь!

При этих словах она не прекращала его встряхивать. Волосы, собранные в пучок, рассыпались по ее плечам, придав тот дикий, тот безумный вид, против которого он не мог устоять. Его пленяли эти слишком ярко вспыхнувшие глаза, манил полуоткрытый рот, ее руки его оплетали, а прильнувшее к нему тело страстно трепетало. Прекратив неравную борьбу, он поцеловал тянувшиеся к нему губы.

Леа дорога была эта победа, и она стремилась продлить волнение минуты.

Ей показалось, что слышны шаги на гравиевой дорожке. Невольно тело ее напряглось. Лоран отпрянул. Из-за поворота вышел Франсуа Тавернье.

— А, дорогой мой! Вы здесь! Вас спрашивает жена.

— Спасибо, — пробормотал тот, краснея, словно нашаливший ребенок.

Леа и Франсуа смотрели, как он уходит широким шагом.

— Решительно, вам всегда, надо оказываться там, где не следовало бы.

— Поверьте, я и сам огорчен, что прервал это нежное свидание, — нагло сказал он. — Не могу понять, что может наити в мужчине вроде него такая девушка, как вы.

— Вы повторяетесь. В чем вы его упрекаете? Он очень хороший человек.

— Само совершенство, лучше не бывает! Но как хотите, не могу вас представить рядом с совершенством.

— Не сомневаюсь, вы меня скорее видите с личностью вроде вас?

— В каком-то смысле. Мы, ты и я, очень похожи. У нас своеобразное понимание чести, которое может подтолкнуть нас к совершению нелепых, но мужественных поступков, при этом мы считаем благом то, что нас устраивает. Точно так же, как и я, вы способны на все, даже на убийство, лишь бы заполучить то, что хотите. Ваше желание всегда будет сильнее вашего рассудка и вашей природной осторожности. Вы, Леа, хотите всего и сразу. Вы — испорченный ребенок, без колебания отбирающий у другого игрушку, в данном случае мужа, даже если, оказавшись в ваших руках, игрушка покажется вам не столь уж красивой.

— Неправда.

— Правда, но вы скорее дадите вырвать свой язык, чем признаете мою правоту. Что за важность! Ваша убежденность в том, что вы влюблены в месье д'Аржила интереса не представляет, это пройдет…

— Никогда!

Он пренебрежительно от нее отмахнулся.

— Лучше поговорим о более интересных вещах. Вам бы надо на какое-то время перебраться в Париж, там бы ваши взгляды изменились. Тетушки будут рады принять вас у себя.

— У меня нет настроения ехать в Париж. Мне надо побыть здесь, чтобы уладить дела отца.

— Вас ощиплют, как курицу. Я предложил вашей семье услуги моего юриста, мэтра Робера. Он честный и компетентный человек.

— Почему я должна принимать от вас помощь?

— Да потому, что я вас об этом прошу, — более мягко произнес он.

По дороге, идущей низом вдоль террасы, они вышли к границе поместья.

— Давайте вернемся.

— Нет, я не хочу видеть всех этих людей, хочу побыть одна.

— Я вас оставляю.

— Нет, вас я не имела в виду.

Она схватила его за руку.

— Пройдемся еще немного. До Жербетты.

Тавернье удивленно на нее посмотрел. Сколько же противоречий таится в этой девочке!

— До Жербетты?

— Это лачуга, где я играла в детстве. Она наполовину ушла в землю, там прохладно. Туда складывают люцерну для кроликов, старый инструмент. Давно я там не была.

Они спустились через виноградник вниз по склону и оказались перед едва поднимавшейся над землей небольшой черепичной крышей. Обогнули ее. Заросшая ежевикой и травой крутая тропинка вела к запертой двери. Ударом плеча Франсуа открыл ее, сорвав заржавевший замок. Небольшое помещение было до половины завалено сеном. С балок свисали клочья паутины.

— Не слишком-то красиво. В моих воспоминаниях здесь было много просторнее.

Франсуа снял пиджак и расстелил на сене.

— Прилягте. Очаровательный уголок!

— Не смейтесь. Здесь я пряталась, когда Руфь пыталась научить меня немецкому. За кормушкой, которую вы видите, есть свободное пространство. Сколько игр мы тут затевали!

Присаживаясь рядом с ней, он заметил:

— Какой вы еще ребенок!

Лицо Леа мгновенно утратило свою детскость и приобрело дразнящее выражение. Вытянувшись, закинув руки под голову и вызывающе выпятив грудь, она поглядывала на Франсуа из-под полуприкрытых век.

Франсуа усмехнулся.

— Не кокетничайте со мной. Иначе я сразу же перестану вести себя, словно старший брат…

— Разве не такой вы меня любите?

— И такой, и другой…

— Перестаю вас узнавать. Вы — и вдруг такой здравомыслящий!

— Не люблю служить заменой.

— Что вы хотите сказать?

— Сами прекрасно знаете.

— Ну и что? Если мне так нравится? Я думала, мы похожи. Неужели вы меня не хотите?

Одним рывком он оказался на ней, задрал юбку и охватил ладонью влажный треугольник.

— Дрянь, я тебе…

Закончить он не успел. Вцепившаяся в его шею Леа впилась губами в его губы.

— Хочу покурить.

— Это было бы неосторожно, — доставая пачку американских сигарет, заметил Франсуа.

Они курили молча. Нагие, с прилипшими к их потным телам травинками, со сплетенными ногами. В лачуге было почти темно.

— Нас начнут искать.

Не отвечая, она встала, надела траурное платье и, смяв в комок белье и чулки, сунула их под камень, отряхнула волосы и вышла, неся башмаки в руке.

Не оглядываясь, пошла она в Монтийяк, и лишь на полпути ее догнал Франсуа. Молча поднялись они на террасу. В тени глициний сидела Камилла. Увидев Леа, вскочила и обняла.

— Где ты пропадала?

— Мне ничто не угрожало, я была с другом.

Камилла мягко улыбнулась.

— Лоран и Адриан уехали. Они жалели, что не повидали тебя перед отъездом.

В жесте Леа была покорность судьбе. Положив руки на горячую каменную ограду террасы и наклонившись вперед, к долине, она смотрела, как за холмом Верделе опускается красный солнечный диск.

Она не слышала, как попрощался уезжавший Франсуа, как звала ее Камилла. Чуть позже до нее донесся шум включенного двигателя. И снова все стихло.

Долетевший с моря ветерок растрепал ее волосы, загорелись первые звезды. Она опустилась на колени у ограды, слившись с ее темным силуэтом, и тихо заплакала. Впервые после кончины отца.

Примечания

1

Дальше проезд запрещен. (Нем.)

2

Боже мой! Как вас зовут? (Нем.)

3