Григорий Башкиров - Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать

• Название: Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать
• Автор: Григорий Башкиров
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014

Роман Григория Башкирова, в прошлом офицера милиции, написан в столь любимом, но ныне редком жанре классического детектива. Причем в лучших традициях классического «советского» детектива.

Вот что пишет об авторе и его романе его коллега по «убойному отделу», создатель «улиц разбитых фонарей», Андрей Кивинов:

«Я познакомился с Григорием Владимировичем Башкировым в 1988 году, в то чудное время, когда милиция была еще советской, продукты продавали по талонам, а убойный отдел был единственным на весь город. И каждое убийство, в отличие от сегодняшних дней, воспринималось, как резонансное. Но главное – слова «честь мундира» в большинстве своем не являлись чем-то сказочным.

Именно к этому большинству и относился Григорий, работавший в упомянутом 2-м убойном отделе. Я не любитель писать характеристики, это какой-то формальный подход. Поэтому скажу просто – Григорий – настоящий, порядочный мент, пришедший в органы с одной целью – ловить всяких уродов и помогать людям. Я уверен в этом, потому что мне доводилось видеть в его глазах детскую радость, когда очередной душегуб попадал за решетку. Он из тех романтиков, кто сутками не уходил с работы, кто гробил здоровье в прокуренных кабинетах и боевых командировках. Но ни разу не пожалел, что пришел на эту службу. И, уверен, что он до сих пор гордится своим прошлым».

---

Принимая во внимание тяжесть и дерзость совершенного «Толстым», его особую опасность, хорошую вооруженность и, главное, близость расположения дома Инны от отделения, Михалыч решил лично возглавить операцию. Задержать подозреваемого в тяжких грехах Мамонтова планировалось до итогового совещания в РУВД, которое должно было начаться через два часа. В случае успеха можно было устало выйти на трибуну и торжественно доложить о выполненном с утра долге и личном участии в поимке опасного преступника, что, конечно же, заменит ожидаемые многолитровые «вливания» уровнем детской слега чесночной клизмы.

Облачившись в средства индивидуальной защиты и вооружившись автоматом Калашникова, Михалыч возглавил группу задержания, организовав временный штаб операции в реквизированном на время в жилищной конторе УАЗе. Провел расстановку личного состава по утвержденному им же плану. Мне и Бритвину досталось место за углом дома. Нашей задачей было не допустить посторонних лиц на место боя, если «Толстый» вздумает вступить в перестрелку с милицией. Поэтому в получении оружия шеф нам отказал. Приближалось время «Х», а Мамонтов не появлялся.

Время от времени выглядывая из-за угла дома, я и Петька отмечали, что Соков нервничает. Оно и понятно. Время шло, на совещании ждали, поскольку именно его доклад по теме «Как докатились до жизни такой», был сегодня гвоздем всей программы и заранее злорадно массировался всеми более или менее благополучными руководителями различных уровней. Кроме того, он должен был породить массу вопросов к докладчику у руководства Главка, проводившего совещание. Поэтому Михалыч регулярно выходил из машины и пристально смотрел по сторонам. Потом вновь карабкался по скользким подножкам в кузов и закрывал дверь.

Вдруг, около УАЗа промелькнула какая-то тень. Дверца мигом открылась, и визитер оказался внутри. Несмотря на быстроту манипуляции, мною сразу был вычислен секретный агент – Витька. Ровно через две минуты он так же шустро выскользнул наружу и скрылся в ближайшем подъезде. Еще через минуту аккуратно приоткрылась автомобильная дверца, и появился Соков. Он был уже без автомата и бронежилета. Быстрой перебежкой он ринулся к парадному, где проживала Инна, и уселся у дома на лавочку, скрытый от нас с Петром густыми ветками кустарника. Переведя взгляд на «штабную» машину я увидел, как наполовину высунувшийся оттуда милиционер делает вслед Михалычу какие-то отчаянные жесты. Потом, досадливо плюнув на снег, убрался внутрь УАЗа.

Ситуация диктовала, что с минуты на минуту должен появиться тот, ради поимки которого был задействован почти весь личный состав отделения. И вот, наконец, вдали замаячила крупная фигура Мамонтова. К дому вела единственная утоптанная тропа. С кустов, растущих вдоль нее, посыпался снег. Это замаскировавшиеся там бойцы в наброшенных на плечи белых простынях, выданных специально для операции старшиной отделения, приняли положение полной боевой готовности. «Толстый», не подозревая ничего плохого и громко насвистывая какую-то модную мелодию, неотвратимо приближался к месту засады. Вдруг, не дойдя до сидящего на лавочке Михалыча каких-то десять метров, развернулся и, смешно переваливая мясистыми ягодицами и скользя подошвами по утоптанному снегу, бросился бежать вдоль дома, как раз на нас с Бритвиным. Решительно выйдя наперерез драпающему Аркаше, мы в две глотки одновременно потребовали остановиться, в противном случае пригрозили немедленно применить оружие. Петя для острастки сунул руку под куртку. Вконец растерявшийся Мамонтов оглянулся. Сзади на него накатывался «ком» взбешенных милиционеров, возглавляемых Соковым. Догадавшись, что сейчас будет очень больно, «Толстый» повалился на колени и воздел руки. Тут же он был накрыт подбежавшим людом.

В процесс задержания я решил не вмешиваться и, отойдя в сторонку, закурил. Бритвин толкнул меня в бок и мотнул головой в сторону «кучи – малы», которая уже начала рассасываться. Возбужденные бойцы, тут же достав сигареты, дружно и расслаблено задымили. Обычная ситуация после удачно проведенного захвата. Постепенно суета пропала, и наступило относительное спокойствие. Оно нарушалось снующим между сотрудниками и отдающим распоряжения полным мужчиной в драповом зимнем пальто с черным каракулевым воротником и… зеленой армейской каске с алой звездой на лбу. Первым заржал Петруха. Потом его поддержали еще несколько человек. Попытался захихикать и вмятый в розовый снег Мамонтов но, получив пинок под зад, с очень серьезным видом замолчал. Михалыч застыл. Потом проанализировал ситуацию и, наконец, поняв, над кем потешается его личный состав, сорвал с головы ненавистную каску, так глупо «засветившую» его перед примитивным гопником, и приказал всем следовать в отделение. Собрав у себя участников операции, под угрозой неприятностей предупредил о неразглашении деталей и убыл на доклад.

Между тем, информация со скоростью, немногим уступающей скорости звука, в этот же день распространилась по подразделениям района. Местного трепача, несмотря на принятые меры, установить так и не удалось. Кое-кто попытался использовать данный казус, как повод для насмешки, что очень скоро стало известно Михалычу и он, пользуясь властными рычагами, растер глупого смельчака в «порошок». После этого желание шутить над шефом пропало, и история постепенно забылась, всплывая и обрастая неимоверными подробностями где-то в других районах. И главным действующим лицом был не кто иной, как начальник Главка.

Несмотря на определенное самодурство и непредсказуемость, Соков слыл вполне приемлемым руководителем – бывают и хуже. Из многих его жизненных принципов один нам всем был очень мил. Михалыч всегда и в любой ситуации горой стоял за свой личный состав и на моей памяти еще никого из оперов не подставил, хотя регулярно вел с прокуратурой довольно яростные бои местного значения.

Глава 3

– Ну что, долго раскачиваться будем, – резкий голос заместителя начальника отделения милиции по уголовному розыску Галевича заставляет меня досадливо поморщиться.

– Зачем кричать-то? – приподняв очки, спрашивает Дед. – Часы у всех есть. Сейчас придем.

– Вот и давайте, – говорит Леонид Васильевич и выходит.

– Дадим, дадим, – ворчит Петро, – а догоним, еще добавим.

– Помолчал бы лучше! – говорит Ермолин и стучит кулаком в стенку соседнего кабинета. Это означает, что пора на сходку у начальника отделения Сокова. После нее последует совещание и у Галевича, но собрание у шефа – главное утреннее мероприятие.

Первым в кабинет Михалыча по устоявшемуся правилу заходит Ермолин. За ним гуськом тянемся мы и рассаживаемся на стульях, расставленных вдоль стены, каждый на свое место – так заведено годами. Галевич пристраивается к шефскому столу сбоку.

Пока не обращая ни на кого из присутствующих внимания, Соков, морща лоб, читает сводку по району. Дойдя до последней строчки, откладывает бумаги, снимает очки и обводит присутствующих тяжелым подозрительным взглядом.

И вот она жертва – Петро. Михалыч некоторое время в упор смотрит на Бритвина, отчего тот чувствует себя явно не в своей тарелке и ерзает по стулу.

– Кх-м, – кашель Сокова вопрошающе – решительный. – И что было вчера, п – помнишь хоть? – Михалыч немного заикается на букву «п». Когда особенно нервничает, то алфавит может быть расширен.

– А почему нет? – делает тактический просчет Бритвин. Когда шеф задает вопрос, то требуется конкретный утвердительный или отрицательный ответ, но не встречный вопрос.

– Так. Значит п-помнишь? – Соков набирает в легкие воздух. – Тогда расскажи, по какому поводу вчера нализался и посмел в таком виде сюда заявиться? И не води мутным взглядом! Отвечай!!

– Ох – хо…, – выдыхает Петро, упершись глазами в пол. Отличительной его чертой является то, что если он не прав, никогда не оправдывается, и лишь обречено кряхтит.

– Задышал, как роженица! – Соков стучит ладонью по столу. – Когда это прекратиться? Я тебя спрашиваю?!!

– Ох – хо… – Петина голова почти уперлась в колени.

– Николай Михайлович, – с места подает голос Дед, – разберемся мы с ним. Всякое бывает. Видите, как переживает парень!

– А ты, Ермолин, адвокатом не выступай! – понятие адвокатуры у Михалыча ругательное.

– А я ничего, только мнение высказал. – Дед постепенно начинает набирать обороты.

– Ну, вот и держи п-при себе. – Соков немного сбит с толку выступлением Володи, но очень быстро возвращается к теме.

– П – послушай, Бритвин, если ты алкоголик, то честно признайся нам – своим боевым товарищам, что болен. Мы тебе обязательно п-поможем. В «Кащенко» направим. Там у меня главный врач знакомый. П – подлечишься. Знаешь, какой там воздух? Гулять будешь! Купаться!

– Зимой, что ли? – вставляет Дед. – Петро, не соглашайся, до лета подожди.

Михалыч недвусмысленно смотрит на Володю. Тот прикладывает к губам пальцы: «молчу, молчу».