Михаил Белов - Когда пробуждаются вулканы

• Название: Когда пробуждаются вулканы
• Автор: Михаил Белов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

---

Вернулся он, когда уже стемнело. Костер догорал, и последние красные угольки тлели у ног Вари. В темном небе загорались звезды. Они были яркие, ярче, чем видимые из долины, и холодно мерцали на глади озера.

— Знаете, сколько лет этому озеру? — нарушил молчание Данила. — Около двадцати тысяч. Кто знает, может, оно еще двадцать тысяч лет будет отражать свет звезд, пока не проснется вулкан и не превратит это великолепие в пар.

— Пусть не просыпается, — задумчиво сказала Варя и, противореча себе, добавила: — Двадцать тысяч лет… Так много! Я не проживу и сотой доли. Как странно… Может быть, через много-много лет забредут сюда двое таких же, как мы, и будут сидеть на этом же плоском камне. И не будут они знать, что здесь сидели мы, их далекие предки. — Она подняла голову. Глаза большие, блестящие. — А что тогда будет, через двадцать тысяч лет? Я, наверно, глупая?

— Ничуть, — улыбнулся Данила. — Что будет? Будут летать фотонные ракеты. Может быть, к тому времени люди овладеют нольпространством и проникнут в самые отдаленные галактики.

Глаза Вари были устремлены к звездам.

— Не знаю, согласилась бы я уснуть и проснуться через двадцать тысяч лет? Скорее нет. Я люблю нашу теперешнюю жизнь. Пусть она еще несовершенна, но все равно, она по-своему прекрасна и неповторима. Мне нравится сидеть на этом камне не когда-нибудь, а сейчас…

Он осторожно обнял ее и притянул к себе.

Они тесно прижались друг к другу и замолчали.

Показалась луна, ярко-белая, как новый серебряный полтинник, быстро перекинула мост от одного берега к другому. Черная, мрачная громада скалы напротив избушки превратилась в огромную фигуру старой женщины, склонившейся над озером.

— Ах ты, старая ведьма, выследила все-таки, — засмеялся Данила.

— Нет, она охраняет нас, Даня.

— Ты сказала — Даня?

— Да.

— Давным-давно мама Поля меня так звала, — с грустью сказал он.

— И я буду так звать тебя, — прошептала Варя.

Они не заметили, как перешли на «ты».

— Мама Поля — твоя мама?

— Вернемся в Лимры — все расскажу.

Они поднялись и пошли обнявшись.

— Здравствуй, хижина, — приют влюбленных, — тихо сказал он.

— Здравствуй, хижина, — дворец влюбленных, — повторила она.

Вдруг где-то далеко затявкали собаки. Варя и Данила переглянулись. Собачий скулеж приближался со стороны ущелья.

Упряжка выскочила из-за поворота. Рядом с нартой, чуть пригибаясь, бежал человек.

— Иди, — тихо сказал Данила, подтолкнув Варю к избушке.

Она отрицательно покачала головой.

Они стояли в тени. Издали их трудно было заметить.

Нарта подъехала и остановилась перед избушкой. Собаки радостно визжали. От них шел пар. Каюр распряг упряжку. Он был высок, широкоплеч. Сделав несколько шагов к избушке, в нерешительности остановился. Что-то удерживало или страшило его. Кажется, он к чему-то мучительно прислушивался. Варя вся напряглась, в следующий миг выскочила из тени.

— Корней Захарыч! — вскрикнула она.

«Батя», — подумал Данила. Он затуманенным взором смотрел на отца. Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди.

— Батя! — и сыновья любовь, и радость встречи, и боль ожиданий — все было в этом крике.

Кречетов сделал шаг навстречу. Данила обнял его, и они застыли, как два каменных изваяния…

Спать легли поздно. Данила задремал не сразу. Он вспомнил о том, как в университете, с наступлением весны, студенты восторженно говорили о семье, о родном доме, о вкусных маминых пирожках. У него не было ни семьи, ни дома. И только сейчас, лежа рядом с отцом, он по-настоящему понял чувства друзей-студентов. Оно наполняет всего тебя. Тебе кажется, что ты стал шире в плечах, и дышится почему-то полнее, глубже и свободнее.

Данила положил свою руку на руку отца и не заметил, как уснул.

Утром, уже на рассвете, они были готовы к переходу в долину реки Синей, в колхоз «Заря». Корней Захарович после купания в озере выглядел помолодевшим.

— Пошли, — сказал он и двинулся впереди рядом с упряжкой.

В девять часов они миновали огромные каменные ворота и вышли из кратера. Здесь сделали короткий привал.

Варя смотрела на вулкан, в кратере которого она провела столько счастливых часов. Озаренный солнечными лучами, Синий был великолепен.

— Прощай, — прошептала она. — Может, когда-нибудь мы вернемся сюда, и ты приютишь нас на ночь.

Глава седьмая КОЛБИН СКАЗАЛ: «НИКАКИХ «НО»…»

Колбин проснулся внезапно. Хотел удержать сон, но не удалось. Облокотившись о подушку, он набил трубку и закурил. Что же разбудило его, все-таки? Это был не шум, не привычка просыпаться, а какое-то внутреннее беспокойство.

Припомнились события последних дней.

Данила Романов и его спутники нашлись. Летчик умер в больнице. Его хоронили вчера. Колбин избегал похорон, но тут пришлось присутствовать. Полсотни людей шли за гробом. Клубный оркестр нестройно играл траурный марш.

— Еще одна жертва вулкана, — горестно заметила Марина, шедшая рядом с Колбиным.

— А что сделаешь? — тихо сказал он. — В Чили побольше людей погибло…

Колбину запомнилась молодая девушка, в исступлении рвавшая на себе пышные русые волосы. Кто она: жена, невеста или штатная плакальщица? Когда гроб начали опускать в могилу, она вырвалась из рук Вари Сенатовой и с истошным криком бросилась к мертвому. Ее оттащили. Мерзлые комья земли гулко застучали по крышке гроба, над могилой вырос черный холмик. Тут почему-то все заспешили, как будто им стало совестно перед умершим, совестно за то, что оставили его одного…

— Как все это тяжко, — сказала Марина.

Почему тяжко? Колбин этого не находил. Ведь жизнь и смерть извечны. Одна дает все, другая отнимает. Неужели русоволосая девушка не понимает этой старой и простой истины? С кладбища она шла под руку с Варей Сенатовой. «Никогда, никогда я не забуду его», — стонала она сквозь рыдания. Нет, забудешь, скоро забудешь, тебе захочется жить, ты найдешь другого. Колбин достаточно знал людей, чтобы не верить в вечную любовь. Люди живут для себя и ради себя, и не этой девушке разрушить это жизненное кредо.

Но где-то в глубине души еще сохранилось чувство жалости. Было жалко и паренька, не успевшего пожить, и девушку, красивую и полную сил и уже потерявшую любимого. Это чувство не покидало Колбина до самого вечера. Прислушиваясь к этому трепетному внутреннему огоньку, он испытывал какой-то подъем в душе. Он долго ходил по поселку, чему-то мягко улыбался, пока снова не повстречался с русоволосой девушкой. И зло расхохотался: не успела похоронить одного, как нашла другого. Нет, незыблемо его жизненное кредо!

Откуда он мог знать, что она шла с родным братом, который вместе с ней прилетел на похороны летчика из колхоза «Заря».

…Так что же! Что нарушило его утренний сон?

Колбин поднялся с постели. Некоторое время ходил по комнате с потухшей трубкой, потом подошел к письменному столу и увидел два письма.

Профессор Баскаков писал, что выздоровел, но врачи, сообщал он далее, запретили ему покидать Москву.

«Я надеюсь, — писал Баскаков, — что вы успешно справитесь с возложенной на вас задачей и вернетесь с материалами для докторской диссертации. А там, бог даст, недолог путь и в члены-корреспонденты. Человек вы энергичный, и со временем я охотно уступлю вам свое место в лаборатории вулканологии. Мой стол завален статьями на рецензирование, и как я с ними справлюсь без вас, — не знаю…»

Эти строки взволновали Колбина. Не дочитав письма, он отложил его в сторону. А почему бы ему и не занять место Баскакова? В душе он давно лелеял эту мечту и потихоньку, исподволь готовился к тому, чтобы спихнуть своего учителя.

Второе письмо было от Данилы Романова. Он кратко сообщал о дневнике Лебедянского, писал, что через три-четыре дня приступает к обобщению опыта использования термальных источников в колхозе «Заря», а также намерен посетить озеро в кратере вулкана Синего. В постскриптуме сообщал, что дневник Лебедянского передан полковнику Романову, который в ближайшие же дни доставит его в Лимры.

Полковник Романов? Это имя Колбину ни о чем не говорило. Просто мальчишество доверять научное наследие одного из крупнейших ученых незнакомому человеку! Колбин пожал плечами и стал дочитывать письмо Баскакова. И опять постскриптум. И опять полковник Романов. Неужели тот самый наивный, вихрастый Петя Романов, школьный товарищ, студент-неудачник, потом следователь?..

«P.S. Сразу же после вашего отъезда на Камчатку пришло письмо от полковника Романова, того самого, который вел следствие по делу о гибели А. Н. в кратере вулкана. Он просит сообщить, почему (слово в письме подчеркнуто) я первый раз дал показания в пользу Кречетова, во второй — против и в третий — опять за. Я ничего конкретного не мог сообщить. Полный провал в памяти. А жаль, очень жаль…»