Елена Яковлева - Со мной не соскучишься

• Название: Со мной не соскучишься
• Автор: Елена Яковлева
• Издательство: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-000598-9

Не так уж это и трудно — морочить голову полюбившему тебя человеку. Тем более, если ты похожа на его погибшую возлюбленную, да еще актриса. Не по своей воле вступила Жанна в опасную игру с не знающим жалости бизнесменом, но оборвать ее уже не в силах. Так и живет она словно в кошмарном сне: чем дальше, тем страшнее. Убийство, шантаж, обман — нет конца жуткой цепочке. Но как проснуться, как стряхнуть с себя наваждение?..

---

— А разве нельзя обойтись без этого? — поинтересовалась я, постаравшись, чтобы мой вопрос прозвучал индифферентно.

— Нельзя, сценарий требует, — самодовольно усмехнулся Карен. — А каков я, какова режиссура? Недаром столько времени провел на съемочных площадках. Кое-кто сомневался, а он клюнул!

— А зачем тебе это? — не удержалась я. — Тебе что, нужны деньги?

— Мне лично ничего не нужно. Разве что осуществить свои режиссерские замыслы. Это будет самый крутой боевик всех времен и народов! Артисты играют, даже не подозревая об этом! Оцени, как я рассчитал характеры, Станиславский перевернется в гробу от зависти! — Карен явно допустил перебор: сначала Фрейд, теперь Станиславский. Я вспомнила, что когда-то, давным-давно, он рассказывал мне, что дважды поступал на режиссерское отделение ВГИКа и оба раза безуспешно. Кто бы мог подумать, что нереализованные амбиции будут так долго им управлять!

Я смотрела на Карена во все глаза, а он, вдохновленный моим нескрываемым удивлением, с удовольствием вещал:

— А главная находка — это ты, абсолютный двойник. Я, когда увидел ее фотографию, глазам не поверил. Сюжетец тоже хотя и незамысловатый, но крепенький. Один человек, неважно кто, имеет кое-какие подозрения насчет твоего Рунова, но просто так подступиться к нему трудно. У твоего красавца имеется одна вещь, бесценная. Вот я и придумал, как сделать, чтобы он принес ее на блюдечке с голубой каемочкой. Вроде весь он такой неприступный, а все же есть у него ахиллесова пята — девушка с фотографии. Вот так я его и вычислил. Так астрономы рассчитывают звезду, которую не видно в самый мощный телескоп. Ее никто не видел, а название уже имеется!

Все сказанное Кареном казалось мне бредом сумасшедшего, а он в торопливом упоении продолжал, брызгая слюной:

— Твой прекрасный принц непременно бросится выручать из беды свою поддельную любовь, не так ли? Сначала он зациклился на одной дуре, теперь на другой. Как это будет трогательно, представь! А пока ты спокойно, никому не мешая, подождешь развязки. Не бойся, это совсем не больно.

Карен показал мне левую руку, которую он в течение всего разговора держал за спиной, и я увидела, что он держит в ней шприц.

«Уже? — подумала я, холодея. — Мне уже пора следом за Моной Лизой?»

От ужаса я словно обратилась в кусок льда и, если бы Карен вздумал меня толкнуть, наверное, со звоном разлетелась бы на тысячи осколков, как сосулька, сорвавшаяся с крыши. Они все, все ему расскажут, мелькнуло у меня в мозгу, сначала добьются своего, а потом расскажут обо мне и безжалостно свернут шею маленькой птичке по имени Любовь. Я не хотела умирать с сознанием, что мое краденое счастье под легкой вуалью безнадежности затоптано и оплевано. Я бы смогла его спасти, если бы успела все рассказать Рунову.

Будто прочитав мои мысли по глазам, Карен занес надо мной свою тяжелую волосатую руку с зажатым в ней шприцем. На этот раз я не упустила момента и успела выхватить из кармана бритву. Честное слово, я хотела только пригрозить, испугать, но, когда он начал меня душить, я, теряя сознание, взмахнула из последних сил своим блестящим оружием…

Мы упали одновременно, только я осела на пол от удушья, а Карен рухнул как подкошенный. Он был еще жив, пытался что-то произнести и смотрел на меня умоляющими глазами, из его горла толчками вырывалась ярко-красная кровь. Он попробовал ползти, оставляя за собой алый след, но очень скоро затих в прихожей, успев напоследок несколько раз конвульсивно дернуть ногами.

Сначала меня стошнило, а потом я все-таки потеряла сознание. Впрочем, не уверена, что все произошло именно в такой последовательности. Не знаю, сколько продолжалось мое забытье, но, встав, я сразу наткнулась на Карена. Он лежал в кровавой луже, распахнувшийся халат открывал его пухлое, отечное тело. Мне пришлось через него переступить, чтобы подойти к двери. Тут я вспомнила, что прежде ее еще нужно отпереть ключом, лежащим в кармане халата Карена.

Я посмотрела на него, и меня вырвало еще раз, теперь желчью. Рот наполнился горечью, мокрое пятно расползлось по шубе, я даже не успела наклониться. Кровь по-прежнему вытекала из горла Карена, хотя уже медленно, и я чувствовала себя как на бойне. У меня не было другого выхода прижимая ладонь к губам и сдерживая позывы к рвоте, я подошла к распростертому телу, пытаясь не вступить в густеющую на глазах лужу.

Но я все же выпачкалась в его крови, поскольку Карен лежал лицом вниз и мне пришлось вытягивать из-под него полы халата, чтобы добраться до кармана. Наконец я достала ключ и вытерла руки подкладкой собственной юбки. В замочную скважину я попала ключом уж не знаю с какой попытки, отворила дверь и… сразу же попала в чьи-то крепкие объятия. Странно, но это был Тим. Что он здесь делал? Я не успела ничего сказать или спросить, потому что он, заглянув в квартиру, сразу же потащил меня за собой по лестнице вниз. Я неслась за ним, мотаясь во все стороны, как баржа на буксире. На улице он запихнул меня в машину, точно полено в печь, и рванул с места на бешеной скорости.

ГЛАВА 14

Мы ехали, как мне показалось, страшно долго. И за все время ни Тим, ни я не проронили ни единого слова. Впрочем, саму поездку я помню отрывочно. В памяти сохранился только шелест шин на ровном шоссе, равномерный гул двигателя — и больше ничего. Наверное, я погрузилась в состояние, близкое к летаргическому сну, и выпала из реальности. Время превратилось в бесконечную резиновую кишку, по которой безостановочно неслась моя испуганная душа.

Я все еще находилась на грани сна и яви, когда автомобиль остановился на площадке, окруженной деревьями. Я даже не могла предположить, что мы выехали за город. Потом сквозь пелену забытья сознание зафиксировало отдельные детали: высокое металлическое ограждение, большой дом, дубовая дверь, лестница, ковры на стенах… Было ли все это, или только померещилось, кто теперь ответит?

Тим довольно бесцеремонно втолкнул меня в просторное помещение — то ли в холл, то ли в зимний сад. С этого момента я уже начала немного ориентироваться во времени и пространстве. Сначала я увидела режиссера, того самого мэтра, в фильме которого я снялась в первый и последний раз в жизни. Вадим Николаевич Корчинский сидел в кожаном кресле, положив бледные пухлые руки на подлокотники, причем на темном фоне они выглядели безжизненными. Лицо его также показалось мне неестественно бледным, зато темные глаза — все такие же дерзкие, полные презрения и немого вызова — немедленно впились в меня, точно крючья верхолаза в отвесную стену. Я тоже буравила его взглядом в надежде понять, куда и зачем загнала меня судьба на этот раз. Мы так и замерли, уставившись друг на друга, как два боксера на ринге в ожидании удара гонга к началу боя. В иной обстановке подобная сцена, наверное, выглядела бы забавно, но не сейчас. Пауза тянулась долго и томительно, мне никак не удавалось уйти от его глаз, одновременно притягивающих и отталкивающих, которыми он впитывал в себя, как губкой, мой страх и мою растерянность.

Наконец я сделала над собой усилие, обернулась и увидела Рунова. Он стоял, подперев плечом дверной косяк и скрестив руки на груди, какой-то совершенно чужой и незнакомый. Трудно сказать, что именно в нем переменилось, но в нем появилось что-то незнакомое мне. Хотелось до него дотронуться, чтобы убедиться: это он, но я боялась пошевелиться.

Я обнаружила в комнате, кроме Тима, который меня привез, Мальчика и еще двоих здоровых парней в кожаных куртках.

Первым звенящую тишину прервал Рунов.

— Узнаешь? — спросил он, обращаясь к режиссеру.

— Разумеется, — невозмутимо отозвался тот, — она же у меня снималась. Если это и есть твой обещанный сюрприз, тогда я не понимаю помпы, с которой ты его обставил. К чему спектакль? Да, я ее знаю, это Жанна. Здравствуй, Жанночка!

Я, как рыба, выброшенная на берег, только открывала рот, хватая воздух пересохшим ртом. Мною снова овладевала предательская дурнота, в голове медленно ворочалась мешанина из разрозненных, бессвязных мыслей… Откуда Рунов знал режиссера?

Рунов ногой пододвинул к себе стул и уселся, приготовившись, вероятно, к долгому разговору.

— И ты знаешь ее только как Жанночку? — уточнил он спокойно у режиссера.

— Что ты имеешь в виду?

Рунов щелкнул зажигалкой, неторопливо закурил, во всем его облике было столько невозмутимости, что становилось понятно: происходящее — отнюдь не экспромт.

— Ладно, кончай свой дешевый спектакль, — заерзал в кресле режиссер.

— Упрек не по адресу, — усмехнулся Рунов. — Спектакли ведь не по моей части, а по вашей. Разве не вам пришло в голову познакомить меня с этой симпатичной девушкой, — последовал небрежный жест в мою сторону, — которая чрезвычайно похожа на Ольгу?

— Какая еще Ольга? — От возмущения киногений неожиданно сорвался на фальцет. — Извини, что это за шуточки? Честное слово, не смешно и не остроумно, абсолютно не остроумно!