Хью Броган - Джон Кеннеди

• Название: Джон Кеннеди
• Автор: Хью Броган
• Издательство: Ростов-на-Дону, «Феникс», 1997 — 384 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00063-Х

«Политика должна быть нравственной», — говорят озабоченные будущим. «Политика — дело грязное», — угрюмо твердят озабоченные сиюминутным. И часто выигрывают сегодня, но, как правило, терпят поражение завтра.

Джону Кеннеди иногда приходилось поддаваться угрюмому принципу, но в целом его политика была подчинена светлому, нравственному. И это чувствовала не только Америка. Автор пишет: «Убийство в Далласе заставило содрогнуться весь мир». Это не дань риторике. Содрогнулась и та часть мира, которая должна была по предписанному ей правилу считать правительство США главным источником всех зол и бед на земле. Но даже те, кто свято верил в это, а таких было много, не могли не содрогнуться от выстрелов в Далласе…

На любом президенте больше пятен, чем на Солнце. И все же бывают среди них те, чье предназначение — сделать жизнь хоть чуточку светлее. Джон Кеннеди — в первом ряду таких президентов.

Книга, бесспорно, будет интересна широкому кругу читателей.

---

Что в свое время демонстрировал Кеннеди? Что он изменил? В сфере американской внешней политики и международных отношений, должно быть, не очень много. И это не столь плохо. К чести Кеннеди надо сказать, что проблемами, которые он унаследовал, он занимался до самой смерти. Он сделал несколько ошибок и не нанес сколько-нибудь серьезного вреда — похвала, которую можно выразить не всякому президенту Соединенных Штатов. Он был удачлив — в том, что Бей-оф-Пигз не привел к чему-то худшему, что ракетный кризис успешно разрешился, возможно, в том, что ему не пришлось увидеть вьетнамскую проблему во всей ее полноте. И во всех областях американской дипломатической активности он проявил себя таким же исполнительным, умным, трудолюбивым, здравомыслящим, быстро схватывающим суть дела. Американские сила и престиж не пострадали и в дни его смерти — возможно, по сравнению с годами Эйзенхауэра, они даже были выше. Корпус мира и Договор о запрещении ядерных испытании оставались ценными достижениями независимо от времени. В период, отведенный ему, он вряд ли мог сделать больше; вероятно, в 60-е годы это было и невозможно. И снова параллель с Рональдом Рейганом оказывается поучительной. Оба президента начали драматичное наращивание вооружений и оба проявили решительность, противостоя тому, что они наблюдали в советском авантюризме; оба, по мере того как Москва усваивала их уроки, стремились построить прочный мир и побудить людей к этому. Но в 1963 году Хрущев сам оказался в более сложном положении, чем Горбачев в 1988-м, и ни он, ни его окружение не хотели примириться с поражением и разгромом. «Холодная война» не окончилась бы в 60-х годах, даже если бы Кеннеди остался жив.

Что касается внутренней политики, то короткая жизнь и неожиданный конец администрации Кеннеди заслужили более сложную оценку, чем его дипломатия. В том смысле, что его администрация сохранялась до 1969 года: хотя в Белом доме произошла быстрая смена персонала, большинство людей, которые работали в правительстве США, были выбраны Кеннеди или Линдоном Джонсоном либо близко с ним работали. Бобби Кеннеди оставил кабинет в сентябре 1964 года, и Роберт Макнамара, разочаровавшись во вьетнамской войне, покинул корабль (или его попросили покинуть) в 1967 году; в противном случае назначенные Кеннеди люди все равно истощили бы свой потенциал, и это можно было бы объяснить личными обстоятельствами — то, что с Линдоном Джонсоном очень трудно работать. В этом не было существенного изменения позиции или направления. Но этот факт только подчеркивает необходимость различать личный вклад Джона Ф. Кеннеди и решения, принятые мелсду 1961-м и 1963 годами — отличие, которое тем труднее увидеть, потому что президентство, как и правительство США, гораздо больше, чем президент. Многие билли, которые Кеннеди подписал в закон, только отчасти были результатом его труда.

Его вклад очевиден в области общественного финансирования и экономической политики. Здесь он сделал больше, чем просто показал спектакль. Возможно, за исключением Вудро Вильсона, ни один президент XX века не может сравниться с Кеннеди в его интеллектуальном и практическом понимании этой стороны управления, в этом отношении он был очень похож на своего отца Джо Кеннеди. Он видел разумные достоинства советов, которые ему давали профессионалы, такие, как Геллер и Гелбрэйт, он видел необходимость выбора между ними, когда их рекомендации разнились (не для него была беззаботная вера Франклина Рузвельта в то, что всех подобных противоречий можно избежать), у него было достаточно самоуважения, чтобы выбрать, и более чем достаточно политического чутья, чтобы предвидеть, какое влияние окажут его решения. В экономической политике он был кейнсианцем, но в финансовых вопросах — прижимистым консерватором, и это, будучи слабостью гораздо менее, чем полагали его более академически мыслящие советники, являлось именно тем, что было нужно Америке. Снижение налогов оказалось экономическим стимулом, который помогал поддерживать быстрый подъем в годы Джонсона, но бережливость Кеннеди, которая держала расход финансов общества под контролем, обещала снизить инфляцию и тем самым оградить подъем от окончательного сползания в банкротство. Для Соединенных Штатов было большой неудачей, что ни Джонсон, ни Никсон, ни (прежде всего) Рейган не следовали в этом вопросе столь же настойчиво, как Кеннеди[351]. Он рассматривал силу доллара, баланс торговли и платежный баланс как серьезные вещи и строил свою политику соответственно. Отдавая дань другим мнениям, было бы излишним обсуждать, могла ли его политика предотвратить кризис 70-х годов (к тому времени при любых обстоятельствах его срок президентства уже подошел бы к концу), но не нуждается в доказательстве то, что в его время она работала, и работала, как и должно было быть, гораздо лучше, чем политика Эйзенхауэра. Что касается внешней политики, то те, кто знает, как плохо могут идти дела, согласятся, что он кое-что сделал и в этой области, и его достижения, надо сказать, не столь малы. Процветание при Кеннеди было подлинным, и вклад в него со стороны Кеннеди был значителен.

Нет необходимости повторять довод 6-ой главы, касающейся Кеннеди и гражданских прав, но, возможно, стоит перенести внимание на то, что похвала и вина немного шире этого замечания. Соединенные Штаты дошли до момента решения, результатом которого стали содержательные законы о гражданских правах и избирательном праве. Никсон имел похвальное намерение относительно голосования расистов на Юге, но даже он, если бы его выбрали в 1960 году, был бы вынужден принять Закон о гражданских правах, в противном случае он рисковал проиграть выборы 1984 года. Линдон Джонсон провел закон через конгресс, и в 1965 году — также Закон об избирательном праве. Действия Кеннеди поучительны прежде всего в том смысле, что они могут рассказать, как он улаживал отношения между Вашингтоном, движением гражданских прав, правительствами южных штатов и пещерами, которые в этом участвовали. Затем наступило время кризиса, которое явилось безжалостной проверкой для народа и его институтов и показало им, чего они стоили. Было бы трудно утверждать, что братья Кеннеди преодолели испытание с честью.

Реформа обеспечения психически больных была единственным, почти исключительным достижением Кеннеди: этого бы не произошло, если бы на выборах 1960 года был избран кто-то другой (даже если бы сенатор Кеннеди выдвинул такое предложение, как сенатор Кефаувер свое о медицинских препаратах, это, в конце концов, вероятно, попало бы в свод законов). Это был такого рода вопрос, который Кеннеди особенно нравился, ему хотелось быть хорошо информированным о существенных предложениях, касающихся улучшения и реформ, давать им ход с соответствующим красноречием и успешно проводить их через конгресс. Его отношение напоминало позицию просвещенных монархов XVIII века, и если бы он жил в спокойные времена, то, без сомнения, вспомнил бы, как гуманный и практичный государственный деятель, лишенный иллюзий, что Небесное царство находится сразу же за поворотом, но с твердой верой в способность демократического руководства непрерывно продолжал бы улучшать мир. Как бы то ни было, он жил от кризиса до кризиса, и уже только это личное стремление характеризует его достаточно, что прежде всего проявилось в его речах.

Он не был утопистом. Когда во время берлинского кризиса стало необходимо расширить законопроект и продлить срочную службу, кто-то сказал Кеннеди, что это несправедливо. «Жизнь несправедлива» — ответил он, подчеркнув ту истину, которой его научили успехи и неудачи. По этой причине он не был напуган тем, что он знал о темных глубинах, которое взрастили его убийцу. Он придерживался своей религии, но не настолько, чтобы отрицать первородный грех. Америка и американские институты никогда не будут совершенны, но могут быть улучшены, и лучше всего это можно сделать посредством демократической политики. Кеннеди, казалось, находился под большим впечатлением от президентства и изобретательности человеческого ума и получал удовольствие от обоих. Несомненно, он наслаждался своим политическим успехом, благодаря нормальным чувствам амбиции, гордости и тщеславия; было бы удивительно, если бы было наоборот, и его открытая радость из-за обладания властью гораздо предпочтительнее, чем мучения Иисуса в президенте Эйзенхауэре, который никогда бы не позволил этому честолюбию довести его до Белого дома, или отчаянные колебания президента Джонсона между гротескным самовозвеличиванием и столь же гротескным самоуничижением. Но, хотя он восхищался психологией, какое это имело отношение к тому, что президент делает с собой и своей властью, будучи на этом посту? Он может, если хочет, потратить время на сон, как президент Кулидж, который является более подходящим примером для подражания, чем президент Рейган.