Владимир Шевелев - Н.С. Хрущев

• Название: Н.С. Хрущев
• Автор: Владимир Шевелев
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1999. — 352 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-222-00701-4

Никита Сергеевич Хрущев, третий по счету лидер Советского государства после Ленина и Сталина, так и вошел в историю в «черно-белом» образе. Добро и зло были уравновешены в нем, что и отразил надгробный памятник. Это был человек больших страстей и великих заблуждений.

В книге рассматривается жизненный путь Хрущева, его взаимоотношения со Сталиным, другими вождями, входящими в «ближний круг». Автор стремится осмыслить период хрущевской «оттепели», способствовавшей формированию нового общественного и духовного климата в обществе.

---

В свою очередь, сам Хрущев нуждался в полной свободе действий. Он сознавал, что надо опираться на новые силы в партийно-государственной элите. Таковыми и стали Л. Брежнев, Е. Фурцева, Г. Жуков, Ф. Козлов, A. Кириченко и другие. Он также вводит в состав Совмина всех председателей совминов союзных республик (пятнадцать человек), которые на эти посты были назначены секретариатом ЦК партии и являлись его ставленниками.

После событий в Польше и особенно в Венгрии позиции Хрущева заметно пошатнулись. Именно тогда он двинулся в решительное наступление, переключив внимание людей на внутренние проблемы. Он вносит в Президиум ЦК партии предложение об изменении структуры управления народным хозяйством, а затем выдвигает лозунг «В течение 3–4 лет догнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения». Однако эти его шаги вызвали еще большее недовольство старой гвардии.

18 июня по настоянию большинства членов Президиума ЦК КПСС открылось его заседание. Из членов Президиума присутствовали: Н. Хрущев, Н. Булганин, К. Ворошилов, Л. Каганович, Г. Маленков, А. Микоян, B. Молотов, М. Первухин. Отсутствовали: А. Кириченко, М. Сабуров, М. Суслов. Из кандидатов в члены Президиума были: Л. Брежнев, Е. Фурцева, Г. Шверник, Д. Шепидов. Позднее подъехал Г. Жуков. Но они обладали лишь правом совещательного голоса.

Маленков предложил отстранить Хрущева от председательствования, поскольку именно его деятельность будет рассматриваться на заседании Президиума ЦК. Булганин занял вместо Хрущева стул председательствующего:

— Товарищи, ну о чем здесь говорить — все факты вы знаете. Невыносимо. Мы идем к катастрофе. Все стало решаться единолично. Мы вернулись в прежние времена.

В числе других выступил и Шепилов:

— Советский народ и наша партия заплатили большой кровью за культ личности. И вот прошло время и мы снова оказались перед фактом формирующегося нового культа. Хрущев «надел валенки» Сталина и начал в них топать, осваивать их и чувствовать себя в них все увереннее. Он — знаток всех вопросов, он — докладчик на пленумах и совещаниях по всем вопросам. Промышленность ли, сельское ли хозяйство, международные ли дела, идеология — все решает он один. Причем неграмотно, неправильно.

— Сколько лет вы учились? — перебил его Хрущев.

Шепилов ответил, что он закончил гимназию, десятилетку, четыре курса университета и Институт Красной профессуры.

— А я у попа учился одну зиму за мешок картошки, — обронил Хрущев.

— Почему же тогда вы претендуете на всезнание?

Сказал Шепилов и о позиции Е. Фурцевой и ее поведении. Он так вспоминал об этом:

«Ко мне в кабинет постоянно заходила Фурцева и заявляла: «Что это у нас творится, все разваливается, все гибнет…» И когда она приходила, — а я был и так с ней настороже — она шептала: «Давайте отойдем, нас подслушивают, закройте чем-нибудь телефон» Накануне заседания, за дна дня, она пришла ко мне бледная, возбужденная. Видимо, к этому моменту Хрущев был обо всем осведомлен. Фурцева сказала мне: «Я пришла вас предупредить, что если будет обсуждаться этот вопрос и вы позволите себе сказать, о чем мы с вами говорили, мы вас сотрем в лагерную пыль. Я секретарь МК, МК мне подчиняется, мы вас в порошок сотрем». Я ответил: «Товарищ Фурцева, что вы говорите? Это вы ко мне приходили и жаловались на положение дел» «Ничего подобного, я к вам не приходила!» В своем выступлении на заседании Президиума я рассказал и об этом, добавив: «Какое складывается положение — два секретаря ЦК, никогда ни в каких оппозициях не участвовали, ничего предосудительного не совершали — и вот они не могут друг с другом просто поговорить! Вот до чего дошло дело с коллективностью руководства в партии» Вот тут Фурцева разразилась воплем: «Это провокация!»

Шепилов отнюдь не примкнул к «заговорщикам». Он просто, как человек честный и искренний, счел своим долгом заявить о том, что ни один из партийных руководителей не должен возвышаться над другими. Хотя Молотов, уже в старости, беседуя с Феликсом Чуевым, по-своему объяснил порыв «примкнувшего»:

— Шепилов — очень хороший оратор. Он честный человек, чувствовал, что критика против Сталина заходит дальше объективной истины, поэтому поддержал нас. А он был ни при чем.

На заседании Маленков предложил сместить Хрущева с поста первого секретаря ЦК партии. Резко критиковали Хрущева Молотов и Каганович. Шепилов упоминает, что Жуков тоже выступил на Президиуме ЦК с критикой в адрес Хрущева. Затем он показал Шепилову записку, адресованную Булганину: «Николай Александрович, предлагаю на этом обсуждение вопроса закончить. Объявить Хрущеву за нарушение коллективности руководства строгий выговор и пока все оставить по-старому, а дальше посмотрим». Хрущев признал, что допустил немало ошибок, и не раз повторял, что больше такого не будет.

Большинством голосов (7:4) Хрущев был смещен с поста первого секретаря ЦК КПСС. Однако он заявил, что не согласен с этим решением и вместе с Микояном потребовал собрать весь состав Президиума с приглашением секретарей ЦК.

Утром 19 июня началось второе заседание Президиума ЦК КПСС, уже в полном составе. Были приглашены и секретари ЦК. Вновь Хрущева критиковали Маленков, Молотов и Каганович. Однако общее соотношение сил изменилось в пользу Хрущева: 13 против 6.

20 июня началось третье заседание Президиума ЦК партии. Соперники Хрущева уже не ставили вопрос о его смещении, а заявили, что в интересах соблюдения принципов коллективного руководства и предотвращения возникновения культа личности Хрущева следует вообще упразднить пост первого секретаря ЦК. Сам Хрущев при поддержке своих сторонников потребовал созвать пленум ЦК КПСС. К этому времени усилиями Брежнева, Фурцевой и Игнатова удалось собрать в Москве большинство членов ЦК.

22 июня, в понедельник, начал свою работу внеочередной пленум ЦК. Открыл его Хрущев, сообщивший членам ЦК о характере вопросов, обсуждавшихся на Президиуме ЦК. С подробной информацией о заседаниях Президиума выступил М. Суслов. После этого слово было предоставлено маршалу Жукову, который обрушился с жесткой критикой на Молотова, Маленкова и Кагановича, обвинив их в злоупотреблении властью в период правления Сталина:

— Наш народ носил Молотова, Маленкова, Кагановича в своем сердце, как знамя, мы верили в их чистоту, объективность, а на самом деле вы видите, насколько это грязные люди. Если бы только народ знал, что у них на руках невинная кровь, то их встречал бы не аплодисментами, а камнями.

Это был беспроигрышный ход, подсказанный, несомненно, самим Хрущевым. Политических оппонентов сначала превратили в заговорщиков, а затем — в обвиняемых. Обрушились на пленуме и на Шепилова, которого во время выступления Д. Полянского кто-то из зала назвал «пижончиком».

— Да, это правильно! — поддержал Полянский. — Он себя ведет как пижончик и стиляга. Он на каждое заседание приходит в новом, сильно наглаженном костюме. А я так думаю, что кому-кому, а Шепилову на этот пленум можно прийти и в старом, даже мятом костюме.

Слушая этот бред, Шепилов невольно усмехнулся.

— Вы смотрите, Шепилов все время сидит и улыбается, — не выдержав, закричал Хрущев.

Именно на этом пленуме были обнародованы данные о широкомасштабных репрессиях и о причастности к ним Маленкова, Молотова и Кагановича. Защищаясь от обвинений, они ссылались на тогдашнюю политическую обстановку в стране, на сталинскую теорию обострения классовой борьбы. Хрущев же стремился всячески отмежеваться от своего участия в тех же самых репрессиях, на что Маленков однажды заметил:

— Ты один у нас чист совершенно, товарищ Хрущев!

«Антихрущевцы» выступали несколько раз. Молотов, к примеру, осуждал попытки сформировать новый культ личности — Хрущева: «У нас есть, безусловно, зачатки культа персоны товарища Хрущева».

Каганович резко выступал против критики Сталина:

— Мы развенчали Сталина и незаметно для себя развенчиваем 30 лет нашей работы не желая этого, перед всем миром. Теперь стыдливо говорим о наших достижениях, великой борьбе нашей партии, нашего народа. Мы не должны этого делать. Мы должны добиться равновесия в этом деле.

Маленков заявил:

— После Ленина главная заслуга в деле сплочения советского народа, а также главная заслуга в развитии идей марксизма-ленинизма за этот период принадлежит И. В. Сталину. Но если это, товарищи, правильно, а это невозможно отрицать, — тогда мы должны сделать соответствующий вывод. Разве теперь наша печать… когда-нибудь упоминает имя Сталина?

Пленум продолжался неделю. С заключительным словом выступил Хрущев. Он отверг всю критику в свой адрес, высказанную Маленковым, Молотовым и Кагановичем. Хрущев обвинил своих соперников в том, что они не принимают линию XX съезда и ведут курс на раскол партии. Он, выйдя из этой схватки победителем, уже и не вспоминает, как еще несколько дней назад клялся и заверял своих оппозиционеров, что никаких ошибок больше не допустит.