Дукенбай Досжан - Шелковый путь

• Название: Шелковый путь
• Автор: Дукенбай Досжан
• Издательство: «Известия»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1983

Восемнадцать рассказов-самоцветов, вошедших в книгу Дукенбая Досжанова вместе с романом «Шелковый путь», написаны в разное время и щедро отданы читателю. Д. Досжанов — умелый гранильщик своих камений, вобравших в себя чистый свет и теплый голос мастера, пользующегося особыми резцами, только своими инструментами. Точность социального анализа казахской действительности, психологическая разработка характеров, сложный, звучный, узорчатый, многоцветный слог, высокие стилистические достоинства рассказов Д. Досжанова превращают их в яркое явление современной казахской прозы.

---

Наконец раздался голос повелителя:

— Я не сомневаюсь, что обе стороны прежде всего пекутся о чести и достоинстве. Поэтому для решения спора я прибегну к древнему, дедовскому обычаю. Надеюсь, оба батыра свято чтут дух предков. Поступив по обычаю, вы восстановите мир и потушите огонь ненависти в сердцах соплеменников.

Затаив дыхание, слушали все. Повелитель продолжал:

— Завтра я прикажу доставить сюда обоих виновников — джигита и девушку. Оба батыра выйдут на дворцовую площадь. Каждый получит от меня лук и по одной стреле. Огул-Барс наденет на голову саукеле своей сестры. Кипчакбай — высокую шапку своего брата. Расстояние между вами будет восемьдесят шагов. Цель — головной убор противника. Кто стреляет первым — решит жребий. Условия такие: кто не попадет в цель — пусть пеняет на себя. Он будет обязан выполнить любое требование победителя. Кто собьет первым головной убор — получает девушку и джигита в свое распоряжение. Как он с ними поступит — его воля. Никто не вправе вмешиваться в его решение. Если же кто-либо попадет не в головной убор, а в самого противника и невзначай убьет его, обязан выплатить кун — двести лошадей мзды — за убийство и еще сто лошадей за вину. Таким образом пусть будет решен спор между двумя городами!

Повелитель объявил свое решение. Враждующие стороны примолкли. Все понимали, перед каким выбором они оказались: или лишиться своего батыра, или получить большой кун. Благочестивые старики благоразумно воздержались от каких-либо советов и решить тяжбу предоставили самим батырам. Они по существу бросили к их ногам собственную судьбу, точно кость — собаке.

— Я не переступлю через обычай предков! — заявил Огул-Барс.

— Я готов испытать судьбу! — ответил Кипчакбай.

Собравшиеся молитвенно сложили ладони, благословили ханскую волю, поклялись выполнить условия спора и стали ждать исхода кровавого поединка.

Иланчик Кадырхан уже отправил в Испиджаб порученца доставить из темницы в ханский дворец несчастных влюбленных. Они прибыли в Отрар на двух гладкошерстных арабских верблюдах к обеду следующего дня. Верблюдов сопровождали четыре вооруженных сарбаза, которые никого близко не подпускали к балдахинам и ни разу не останавливались в дороге. Встретить опальных путников никто не осмелился.

По приказу повелителя Максуд опустил верблюдов, откинул полог балдахинов, поручил слугам провести молодых во дворец. Девушка сама спустилась на землю; лица она никому не показала и была вся одета в черное. Опустив голову, неровной походкой последовала она за слугой. Джигит, находившийся под другим балдахином, то и дело терял сознание. Слуги унесли его на кошме. Максуд, получив разрешение повелителя, поскакал во дворец ханши на окраине города за лекарем. Измученный пыткой, юноша нуждался в срочном лечении.

На дворцовой площади собрались истцы обеих сторон — старики, порученцы, коневоды, глашатаи. Все были насуплены, неприступны, мрачны; лица их были похожи на толченное в ступе просо, глаза опухли. Видно было, что ночь эти люди провели без сна. Они вышли на середину площади, встали друг против друга двумя тесными кучками. Вскоре показались и батыры, обвешанные оружием. Родичи поспешили им навстречу, начали расспрашивать о здоровье.

Батыры были молчаливы, задумчивы. Хмурясь, стали они готовиться к необычному поединку. Сняли колчан, меч, кольчугу, латы. Слуги помогали им раздеваться. Оба остались в одном исподнем, с непокрытой головой. О мощи батыров свидетельствовали только огромные тупоносые, покрытые пылью сапоги, обшитые изнутри войлоком.

Из ворот вышел повелитель. В руке он держал большой лук из красной таволги, отделанной рогом; на локте болтался длинный колчан, из которого торчали две стрелы с перьями на конце. Он подошел, внимательно оглядел батыров, выждал. Потом приказал: «Подать им войлочные мешки». Кто-то из ханской свиты услужливо поднес батырам по войлочному мешку: через плотный войлок стрела пронзит грудь не очень глубоко. Не надо обладать особой отвагой, чтобы стреляться в кольчуге и латах. На это способен каждый. А вот стоять под змеиноголовой стрелой в одной лишь войлочной накидке — на такое способен лишь готовый расстаться с жизнью человек. Некоторые не выдерживают такого испытания и отказываются от поединка, но Огул-Барс и Кипчакбай не дрогнули. Спокойно облачились они в войлок.

Толпа отхлынула. Один повелитель остался стоять на месте, чего-то ждал. Наконец со стороны дворца показался Максуд со свертком. Подошел, развязал сверток, достал головные уборы влюбленных. Кипчакбай надел войлочный колпак с белым отворотом, Огул-Барс — саукеле, украшенное перьями филина. Батыры встали перед повелителем, поклонились, выразили свою готовность к поединку.

Иланчик Кадырхан взял из колчана Максуда стрелу, сломал ее ровно посередине, сказал: «Кто выберет наконечник — тому стрелять первым». Он отвернулся, аккуратно сровнял обломки, сунул их под рукава так, чтобы только чуточку высовывались обломленные концы, и повернулся к батырам. Первым бросился тянуть Кипчакбай. Ему достался тупой конец, и батыр странно дернулся, потемнел лицом.

Повелитель подал лук и одну стрелу Огул-Барсу. Максуд отмерил восемьдесят шагов, и батыры направились к межевой черте. Для кипчакского боевого лука из красной упругой таволги, с тугой сыромятной тетивой восемьдесят шагов — расстояние небольшое. На таком расстоянии стоя обычно без труда поражают цель. Однако на этот раз предстояло более серьезное испытание. Надо было попасть не в противника, а в небольшой головной убор. Огул-Барс дошел до черты и круто повернулся. Кипчакбай, суровый и бесстрашный, уже стоял у барьера.

Огул-Барс наклонился, потер ладонь о землю, похлопал ею по голенищу. Он сосредоточенно обдумывал каждое движение. Кипчаки знают два вида лучников. Одних называют «коз-мерген», то есть стрелок с метким глазом. Такие обычно пускают стрелу, лишь долго и тщательно прицелившись. Других называют «кол-мерген», то есть стрелок с верной и чуткой рукой. Эти почти не целятся, у них развито чутье и хорошо поставлена рука. Им важно держать руки — левую на луке, правую на тетиве — на одном уровне, и стрела точно ложится в цель. Первые доверяют глазу, вторые — чутью. Огул-Барс относился ко второму виду лучников, был кол-мерген. Это-то и беспокоило его сейчас.

Огул-Барс выпрямился во весь рост, напрягся, изо всех сил натянул тетиву. Кончиком стрелы он точно нащупывал смутно белевший вдалеке войлочный колпак. Тревога не оставляла его, и он невольно опустил лук. Трудно и непривычно кол-мергену долго прицеливаться.

А иначе было нельзя. Зыбким пятном белел колпак на голове противника у межевой черты. Лоб у стрелявшего покрылся испариной, в висках покалывало, по лицу, казалось, ползла муха. Он второй раз уже натянул тетиву, поискал острым наконечником цель. Вот острие стрелы медленно поднялось по груди противника, дошло до горла, скользнуло по окаменевшему лицу, достигло уровня лба, поднялось еще на два пальца… Огул-Барс пустил стрелу.

Когда он через мгновение открыл глаза, войлочный колпак с белым отворотом валялся в пыли.

Свита батыра Огул-Барса, в ужасе затаившая дыхание, вдруг разом ликующе взревела, начала выкрикивать имена священных духов, восхвалять меткость и бесстрашие своего батыра. Слуги подбежали, взяли лук, стали концом чалмы вытирать ему пот и всячески угождать ошеломленному победителю.

Иланчик Кадырхан передал лук и вторую стрелу Кипчакбаю.

Кипчакбай не был ни коз-мергеном, ни кол-мергеном. Он был копейщиком и борцом-палваном, чьи лопатки еще не касались земли. Когда он яростно натянул тетиву, перед глазами его потемнело. «Стой!» — послышался голос повелителя. Кипчакбай послушно опустил лук, снял с тетивы змеиноголовую стрелу. «Подожди, батыр! Глаза твои налились кровью. Повремени немного…» — сказал Иланчик Кадырхан. Кипчакбай стоял, стараясь унять волнение, успокоить сердце. Он подумал о несчастном брате, который отныне лишался защиты, свободы и становился собственностью врага; он оплакивал юных влюбленных, ради любви своей презревших смерть. И он решил отомстить зараз за все беды и горести…

Повелитель Отрара подал знак продолжать поединок. Кипчакбай опять с размаха натянул тетиву, резко выпрямил спину, будто на всем скаку поднял с земли тушу козла. Батыру вдруг померещилось, будто он, припав к гриве коня, изготовился метнуть пику. Земля под ногами стремительно поплыла назад. Расстояние в восемьдесят шагов казалось бесконечно далеким, а девичья саукеле на макушке противника — едва заметной точкой в зыбком мареве. «Стой!» — вновь крикнул повелитель. Кипчакбай вздрогнул и едва не выпустил стрелу. Люди Огул-Барса подняли шум:

— Кипчакбай крови жаждет!

— Он хочет убить нашего батыра!