Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

• Название: «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
• Автор: Алексей Тепляков
• Издательство: АИРО-XXI
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91022-042-7

Монография посвящена малоизученной теме организации и деятельности региональных чекистских органов. Автор рассматривает вопросы красного и белого террора, показывает переход от стихийных партизанских расправ над сторонниками колчаковской власти к «упорядоченному» истреблению политических противников большевиков органами полномочного представительства ВЧК по Сибири. Подробно анализируются строительство многоуровневой чекистской машины на территории огромного края, агентурно-оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов.

---

Следует отметить, что в Сибири с мая 1920 до июля 1921 г. действовала Новониколаевская ЧК, подчинявшаяся непосредственно Павлуновскому. Являясь уездной чека, она именовалась тем не менее просто Новониколаевской ЧК и не подчинялась Томской губчека. Её особый статус был, вероятно, связан с тем, что до мая 1920 г. она являлась губернской, так как Новониколаевск тогда был центром Томской губернии, и полпред сознательно сохранил для неё и штаты, и независимость от Томской губчека. (Штатами губчека располагала и Петропавловская уездчека). Амбиции лидеров Новониколаевской чрезвычайки были велики: они пытались водить за нос самого Павлуновского, предоставляя фальсифицированные данные о заговорах и не отвечая затем на его конкретные запросы[73].

В начале 1920 г. организовывались и так называемые «летучие чека» — временные структуры, действовавшие в отдалённых районах для быстрейшего ареста и расправы над «контрреволюционными элементами». Так, в Коуракской волости Томской губернии несколько недель действовала такая ЧК во главе с уполномоченным губчека Д.С. Земляновым. С 19 февраля 1920 г. он по инициативе волостного ревкома вёл следствие по делам крестьян — бывших колчаковских дружинников. В результате пятеро из них в марте 1920 г. были без каких-либо убедительных свидетельств о преступной деятельности осуждены к расстрелу[74].

Разновидностью «летучих чека» можно считать и временные карательные органы более позднего времени. Во время подавления Колыванского восстания в июле 1920 г. в Новониколаевском уезде действовал особый отдел при воинской группировке во главе с уполномоченным Новониколаевской ЧК Г. Постниковым, производивший массовые расстрелы пленных. Характерно, что в состав этого органа входил и секретный сотрудник ЧК, видный провокатор А.Ф. Штутас (он же Григорьев и Вознесенский).

Приказом Павлуновского 10 июля 1920 г. для «проведения мер административной расправы» над участниками Народной повстанческой армии Степного Алтая в Славгородском уезде был создан военно-полевой трибунал под председательством члена коллегии Омской губчека Р.К. Лепсиса. Этому трибуналу были присвоены права губернской чека[75].

Структура, функции и численность чекистского аппарата

Видный чекист И.П. Павлуновский, назначенный полпредом в Сибирь 3 января 1920 г., не сразу оставил работу в Москве: на 22 января он ещё числился зампредом Особого отдела ВЧК. Полпред прибыл в Омск примерно два месяца спустя: на партийный учёт он встал только 4 марта 1920 г., а в середине марта фиксируется его первое появление на заседании Сибревкома[76]. К середине апреля Павлуновский сформировал аппарат полномочного представительства ВЧК по Сибири, перетянув «чекистское одеяло» на себя и превратив Омскую губчека из общесибирского органа в одну из региональных чрезвычаек. В чиновничьем обиходе полпредство тем не менее по привычке зачастую продолжали именовать как Сибчека.

Пока шло формирование аппарата полпредства, именно Уралов сохранял функции главного сибирского чекиста. Случалось, он пытался приструнить самых рьяных сторонников красного террора. В секретном порядке глава Омгубчека резко выругал новониколаевских чекистов за поспешный расстрел трёх видных кооператоров, что вызвало протест местного ревкома, санкционировавшего расправу, а 20 марта 1920 г. «Советская Сибирь» опубликовала большое выступление, в котором Уралов, в частности, обеспокоенно сообщал о том, что «ежедневно мы получаем тысячами заявления о былом контрреволюционном деянии когда-то вошедших в заблуждение рабочих и крестьян». Уралов там же заявил, что уже освобождено 544 чел. «арестованных только по клевете», и предупредил, что доносы коммунистов на контрреволюционеров «не должны быть хаотичными».

Однако не позднее 30 апреля 1920 г. Уралову пришлось сдать дела в Омгубчека П.В. Гузакову и отбыть в Москву. Оставшись на чекистском «хозяйстве», Павлуновский в течение весны 1920 г. в основном закончил формирование мощного карательного аппарата, представленного во всех уездах и опиравшегося на стремительно росшую агентурно-осведомительную сеть из коммунистов и сочувствующих новой власти. Видная роль Павлуновского сибирскими властями была признана сразу: когда 13 апреля 1920 г. Славгородский уревком запросил у Сибревкома право ввести в уезде применение расстрелов, омские власти поручили решить этот вопрос лично Павлуновскому[77].

Первое время в подчинении Павлуновского находилось семь губернских чека: Алтайская, Енисейская, Иркутская, Омская, Семипалатинская, Томская и Тюменская. После получения Якутией автономного статуса осенью 1920 г. была образована Якутская губчека, в 1921 г. были созданы Акмолинская и Новониколаевская губчека. С августа 1920 г. по ноябрь 1922 г. в сугубо конспиративном порядке Павлуновский руководил оперативной деятельностью Госполитохраны (ГПО) ДВР, формально являвшейся подразделением МВД Дальневосточной республики и располагавшей 5 областными и 11 уездными отделами. Осенью 1921 г. Тюменская губчека была передана в полпредство ВЧК по Уралу, а Акмолинская и Семипалатинская — в полпредство ВЧК по Киргизскому краю. В конце 1922 г. органы ОГПУ ДВР были преобразованы в полпредство ГПУ по Дальневосточному округу и вышли из-под контроля Павлуновского.

На середину 1920 г. в составе Алтайской губернии было 7 уездов, Енисейской — 7, Иркутской — 11, Омской — 6, Томской — 7. Отдельными образованиями были Ойротская и Якутская автономные области. Если учитывать выведенные позднее из состава Сибири Семипалатинскую и Тюменскую губернии, то мы получим внушительное количество административных единиц. В подчинении полпредства ВЧК находилось до десятка губернских и порядка 50 уездных (а также областных и аймачных) территориальных подразделений. Численность всех чека и политбюро уездного уровня составляла летом 1920 г. примерно 500–700 чел. Штаты губернских чека (каждая около 150 чел.) и самого полпредства ВЧК были близки к цифре в 1.000-1.200 чел. С учётом работников ЧК в волостях, многочисленных чекистов-транспортников и особистов общая цифра подчинённых Павлуновского летом-осенью 1920 г. составляла порядка 3.000 чел. (без сравнимого по численности аппарата Госполитохраны ДВР). Поэтому официальная цифра в 698 сибирских чекистов на январь 1921 г.[78], по всей видимости, совершенно недостоверна.

После выделения из состава Сибири Акмолинской, Семипалатинской и Тюменской губерний количество сибирских чекистов, возможно, уменьшилось. Но не исключено, что рост штатов в течение 1921 г. компенсировал эту разницу. В каждом политбюро насчитывалось обычно не менее 10 работников, а нередко их число превышало 20. В Енисейской губернии к февралю 1920 г. губчека насчитывала 130 работников, к маю — около 170. На апрель 1920 г. Томская уездная чека насчитывала 57 одних только партийцев. В октябре 1921 г. партийная прослойка работников Омской губчека составляла 157 чел. До чистки ноября 1921 г. в комячейке СибОКТЧК (Омск) состояло около 60 партийцев, в ячейке ДТЧК Омской железной дороги — не менее 42, отделения ДТЧК ст. Омск — 52, райотделения Водно-транспортной ЧК — 25[79]. Учитывая беспартийных, можно считать, что в Омске на рубеже 1921–1922 гг. работало как минимум 400 чекистов.

В Иркутской губчека в конце 1921 г. числилось 237 чел., не считая сотрудников дюжины уездных и аймачных политбюро, а всех чекистов (с особистами и транспортниками) в относительно небольшом Иркутске к началу 1922 г. насчитывалось около 1.700 чел. (вместе с охранными частями). Каждая ЧК располагала внушительным вооружённым подспорьем: так, в январе 1921 г. охрану Новониколаевской чека несла особая рота Глухова, по численности близкая к батальону — в ней насчитывалось 248 бойцов[80].

Штаты губернских и уездных органов пополнялись прежде всего с помощью партийных органов. Уже к январю 1920 г. штат Новониколаевской участковой ТЧК был укомплектован районным парткомом с помощью молодых коммунистов железнодорожного депо. На заседании Новониколаевского губкома РКП(б) 23 декабря 1921 г. председатель губчека А.П. Николаев потребовал выделить «сильных работников», которые могли бы занять 8 должностей начальников отделений и 20 — «разных агентов». Губком ограничился выделением в кратчайший срок двух «сильных работников». Двумя месяцами ранее только что прибывший начальник ОДТЧК ст. Новониколаевск Н.В. Иванов просил губком выделить, в связи с реорганизацией и увеличением штата транспортных ЧК, 5 работников, «желательно знакомых с железнодорожным транспортом». Томский губком РКП(б) 22 июля 1921 г. направил в распоряжение губчека сразу 22 чел. Все эти ходатайства вполне объяснимы. Преобладание неподготовленных к чекистской работе людей оборачивалось крайне высокой текучестью кадров: в среднем оперработник служил не более нескольких месяцев[81].

Чекисты болезненно относились к попыткам других ведомств отбирать своих работников. В конце 1921 г. начальник отделения ДТЧК ст. Новониколаевск добился у губкома возвращения телеграфного цензора, откомандированного на продовольственную работу. В свою очередь, губком потребовал от ОДТЧК вернуть на партработу уполномоченного (ранее — сексота) А.Г. Роотслане, планировавшегося на должность заведующего эстонским подотделом губкома РКП(б), что — после вторичного напоминания — было исполнено. Зато Особому отделу ЗСВО партийными властями было отказано в откомандировании на службу в «органы» бывшего чекиста[82].