Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

• Название: «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
• Автор: Алексей Тепляков
• Издательство: АИРО-XXI
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91022-042-7

Монография посвящена малоизученной теме организации и деятельности региональных чекистских органов. Автор рассматривает вопросы красного и белого террора, показывает переход от стихийных партизанских расправ над сторонниками колчаковской власти к «упорядоченному» истреблению политических противников большевиков органами полномочного представительства ВЧК по Сибири. Подробно анализируются строительство многоуровневой чекистской машины на территории огромного края, агентурно-оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов.

---

Лица, работавшие в сибирских ЧК в 1918 г., составляли небольшой процент работников и занимали обычно нерядовые должности. Член Следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией в Томске И.С. Дмитриев в начале 1920 г. короткое время был заведующим секретно-оперативным отделом Томской уездчека. Его коллега В.А. Урасов в 1921 г. возглавлял ОДТЧК ст. Каргат Томской железной дороги, но вскоре оказался исключён из РКП(б) за пьянство и перешёл работать в продорганы. П.П. Соколов руководил Мариинским и Кузнецким политбюро, Ф.Н. Бак-Жаркова в начале 1920 г. недолго работала в Томской уездчека[95].

В Сибири работали некоторые весьма примечательные личности: И.М. Пашин (следователь Славгородской уездчека) — бывший депутат и казначей большевистской фракции Учредительного Собрания, кандидат в члены ВЦИК; В.И. Колчин (работник Тюкалинского и Калачинского политбюро Омской губчека) — бывший сотрудник для поручений по делам ЧК и особых отделов при члене РВС Южного фронта И.В. Сталине; И.Ф. Карташев (в 1922 г. замначальника Особого отдела ГПУ ЗСВО) — начальник особого отдела конного корпуса и организатор фабрикации расстрельного дела против Б.М. Думенко в 1920 г.[96].

Для зачисления на чекистскую службу прежде всего требовалась политическая лояльность. В связи с этим значительный процент занимали особо преданные революции и не связанные с местным населением интернациональные кадры: так, среди коммунистов Томской уездчека весной 1920 г. евреев и латышей насчитывалось примерно по 15 %[97]. В последующие месяцы чекистов славянского происхождения стало больше.

Многие оперативные работники были взяты в штат после работы в качестве негласных осведомителей. Из правоохранительных структур старого режима в ЧК не брали никого. Но исключения были: так, в чрезвычайно криминализированной Якутской губчека подвизался Н.К. Булкин, который в 1905 г. находился под следствием за присвоение товаров на 11 тыс. рублей, а двумя годами позднее попал под суд за растрату. Сначала Булкин работал на жандармерию как негласный сотрудник, в период правления Колчака был комиссаром Чурапчинского земуправления, а с июня 1920 г. стал одним из якутских чекистов[98].

Глобальный социальный переворот привёл к тому, что в органах ЧК оказалось немало выходцев из духовного сословия. М.В. Слонимский был с 1914 г. дьяконом, одновременно выполняя задания ячейки РСДРП(б). В 1917 г. он стал большевиком, позднее служил политруком полка, в мае 1920 г. был передан в ВЧК и уже осенью того же года работал замначальника Особотдела ВЧК 5-й армии, а затем начальником адмотдела Иркутской губчека. Бывший священник Л.А. Казанский стал добровольцем РККА, в 1919 г. выполнял в Особом отделе Восточного фронта конспиративные задания Павлуновского, а затем дослужился до помначальника Секретно-оперативного отдела Омгубчека. Дьякон и священник в Татарском уезде М.А. Покровский содействовал партизанам, затем отрёкся от «царского проклятого попизма», заведовал подотделом Татарского ревкома, а после был уполномоченным Татарского политбюро Омгубчека[99].

Характерной особенностью органов ВЧК Сибири являлось наличие очень молодых сотрудников, которые с 15-16-летнего возраста выполняли оперативные задания и работали с агентурой. Зачастую они приходили в ЧК из комсомола. В конце 1919 г. 15-летний И.И. Кавкун поступил (сексотом?) в Томскую чека, в 1920-м служил уполномоченным РТЧК, затем стал комсомольским работником. В 1920 г. 16-летний И.В. Завьялов возглавил Курганский уком РКСМ, а через несколько месяцев поступил в Омскую губчека, участвовал в подавлении крестьянских восстаний в Ишиме и Петропавловске[100].

Ещё одна кадровая особенность «органов» — насыщенность откровенно криминальными деятелями. Этим особенно отличались Алтайская и Якутская губчека, Госполитохрана ДВР. Глава Горно-Алтайского политбюро А.А. Табанаков отбывал каторгу за убийство офицера, а его преемник Г.П. Сысоев до революции промышлял карманными кражами. Начальник Приморского облотдела ГПО ДВР В.В. Долганов (Данилов) в 1906 г. привлекался к уголовной ответственности по подозрению в убийстве в с. Знаменка Томской губернии, а К.В. Русский (Бреслав), в 1920 г. работавший замдиректора ГПО ДВР, впоследствии был исключён из партии за связь с уголовной шайкой анархистов-максималистов[101].

Среди новониколаевских чекистов тоже был хорошо заметен уголовный элемент: агент наружного наблюдения УТЧК-ОРТЧК Ф.П. Окулов около 1909 г. был осуждён за убийство присяжного поверенного. Матрос П.Д. Старостин в 1906–1914 гг. отбывал 20-летнюю каторгу за участие в севастопольском восстании, затем бежал, ограбил почту, был снова осуждён и вышел на свободу по амнистии 1917 г. В начале 1920 г. он заведовал домами принудработ в Новониколаевске. Рабочий Н.А. Путинцев в 1916 г. пытался убить пристава, после чего скрывался «по всей Сибири», а в 1921 г. работал уполномоченным по политпартиям Черепановского политбюро[102].

Аппарат ВЧК Сибири выглядел предельно разнообразно: в нём были представлены дворяне и крестьяне, подпольщики и партизаны, священники и бывшие военнопленные, женщины и подростки, было немало лиц с криминальным прошлым, а также связанных друг с другом родственными и дружескими отношениями. Основной состав чекистов начала 1920-х гг. был представлен людьми, имевшими военный опыт — солдатами мировой и гражданской войн, партизанами, участниками карательных экспедиций, продотрядовцами. Прошедшие школу жестокости, молодые и малограмотные, они верили лозунгам и начальственным указаниям, воспринимали как должное политику террора (нередко имея личные мотивы для политической мести) и часто были настроены гораздо радикальнее, чем руководство. Абсолютно неграмотные в правовом отношении, свою работу в ЧК они понимали как непосредственное участие в истреблении враждебных элементов, неразрывно связанное с возможностью распоряжаться их имуществом.

Если взглянуть на 30 человек, которые в 1919–1922 гг. занимали ответственные должности в ПП ВЧК (начальники отделов), губчека и РТЧК (председатели) и на которых есть достаточно подробные данные, то можно увидеть, что на 1920 г. восемь из них были моложе 25 лет (И.Б. Альперович был моложе 20) и только трое — в возрасте от 35 до 39 лет. Заметная часть являлась старыми большевиками: трое вступили в РСДРП(б) в 1904 г., с партстажем 1905–1916 гг. насчитывалось 9 чел. Членами партии с 1917 были 8 чел., с 1918 г. — 10 чел. В.М. Алексеев имел высшее, И.П. Павлуновский — неполное высшее юридическое образование, около половины — среднее или неполное среднее образование, остальные довольствовались начальным. Уроженцев Сибири из них было не более четверти.

По национальному составу половину составляли русские, среди остальных основной процент приходился на долю евреев (И.Б. Альперович, М.Д. Берман, Л.И. Коган, И.Г. Фридман, В.И. Хотимский, С.Г. Чудновский) и латышей (И.И. Карклин, Х.П. Щербак, Р.К. Пепсис, А.Я. Виграндт). Национальное разнообразие дополняли якуты С.М. Аржаков и Г.И. Шергин, эстонец Р.Т. Махль, караим С.Л. Пупко. Сходная пропорция соотношения русских и нерусских чекистов была характерна и для центрального аппарата ВЧК.

Почти все эти чекисты имели революционное прошлое, зачастую богатое, и опыт боевых действий периода гражданской войны; подавляющее большинство подвергалось преследованиям при царе, Временном правительстве и белых режимах. Стаж работы в ЧК у половины руководителей был с 1918 г., но и совершенно неопытных в сыскном ремесле имелся заметный процент (А.В. Агеев, Альперович, И.М. Кошелев, П.И. Студитов, В.Ф. Тиунов, Хотимский, Фридман, Чудновский).

Среди неофитов, занявшихся чекистской работой, оказались недавние подпольщики-заключённые Чудновский и Фридман, а также 20-летний политотделец Кошелев. В Якутии в числе первых глав губчека были 19-летний бывший красногвардеец Альперович и почти столь же молодой Шергин. 22-летний Тиунов ранее возглавлял подпольный комитет РКП(б) в Омске. Более старший Студитов имел опыт советской работы в отделе управления, старый большевик Агеев командовал отрядом Красной Гвардии и был комиссаром на транспорте.

Считалось, что опытные большевики, сидевшие в тюрьмах при царизме и получившие навыки противоборства с полицией, смогут, опираясь на ставшие им известными методы следственной и агентурно-конспиративной работы, построить эффективный карательный аппарат. Эта точка зрения оказалась верной. Крупные дела на «контрреволюционеров» с помощью разветвлённой агентуры успешно фабриковали не только опытные чекисты (вроде Бермана, В.П. Брауде, Карклина, А.П. Марцинковского), но и новички (Агеев, Альперович, Чудновский). Никто из руководящих чекистов не считал деятельность ЧК в чём-либо противоправной и не выступал против красного террора.

В чекистской верхушке были представители всего левого политического спектра, причём В.П. Брауде, большевичка с 1905 г., сразу после Октября примкнула к эсерам-максималистам, затем — к революционным коммунистам, а в 1918 г. вернулась к большевикам. Бывшими эсерами являлись Альперович, А.П. Николаев, Пупко (эсер-максималист с 1903 г.), Ф.С. Степной (эсер-интернационалист), Хотимский. Коган до вступления в РКП(б) был анархистом-коммунистом, Фридман — членом Бунда. М.Ф. Левитин до революции был меньшевиком, а Павлуновский — межрайонцем.