Илья Азаров - Непобежденные

• Название: Непобежденные
• Автор: Илья Азаров
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Многие боевые события, мужество и героизм экипажей кораблей, воинов сухопутной обороны, жителей города-героя в последние дни севастопольской эпопеи словно воскресают перед читателями тридцать лет спустя. Непосредственный участник и свидетель этих событий член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал И. И. Азаров был в числе тех, кто выполнял труднейшие задачи по организации питания блокированной военно-морской базы, вывозу раненых и эвакуации гражданского населения. В начале войны Азаров был членом Военного совета Одесского оборонительного района, поэтому он хорошо знал по опыту, что нужно осажденному, прижатому к морю городу. Авторский рассказ построен на достоверном материале и ярко отображает боевую обстановку, действия бойцов, командиров, политработников всех родов войск, их боевое содружество, объединенное глубокой убежденностью в неизбежности нашей победы над фашизмом.

---

Иван Пьянзин подбил еще один танк из противотанкового ружья. Трудно было понять, как все еще держался командир батареи: старшего лейтенанта еще на рассвете тяжело ранило, он потерял много крови.

А немцы подошли уже к орудийным дворикам.

Зенитчики — те, кто еще мог держаться на ногах, — пошли врукопашную, а Пьянзин стал диктовать радисту Бессонову радиограмму, которая была передана открытым текстом:

«Отбиваться нечем. Почти весь личный состав вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции и командному пункту».

Радиограмму принял командир дивизиона капитан Е. А. Игнатович. Евгений Андреевич, ныне полковник запаса, хорошо помнит все эти события и пишет в своем письме:

«Мне пришлось дважды вести огонь по 365-й батарее. Первый раз в декабрьские дни, в дни второго наступления на Севастополь. Противнику тогда тоже удалось блокировать батарею. Фашисты заняли казарму, траншеи, подходили уже к огневой позиции. Начальник штаба полка, ныне генерал-майор в отставке И. К. Семенов, приказал мне — я тогда командовал 54-й батареей — открыть огонь по казарме и по подходам к огневым позициям, где были гитлеровцы. Наша батарея находилась на высоте 53,0, в шестистах метрах восточнее Малахова кургана. С высоты видна была вся Северная сторона и Мекензиевы горы, казарма 365-й батареи и огневые позиции.

Огнем батареи командовал я сам. Находясь в центре огневой позиции, в бинокль наблюдал за разрывом шрапнельных снарядов. Они рвались в местах скопления противника. Немногим фашистам удалось удрать… Во время стрельбы стволы орудий раскалялись, и артиллеристы, чтобы охладить их, набивали снегом снятые с себя рубахи и обкладывали ими стволы».

Так было в декабрьские дни 1941 года.

В июньские дни 1942 года по 365-й батарее вели огонь 79-я и 366-я батареи. Плотный огонь зенитчиков накрыл врага. Не ожидали, наверное, гитлеровцы, что с таким трудом захваченная высота принесет им смерть.

Весь личный состав 365-й батареи выполнил свой долг до конца. Много лет считали, что никому из героев не удалось спастись. Но оказалось, что в живых остался командир четвертого орудия сержант Иван Иванович Стрельцов.

В 1965 году в газете «Красная звезда» от 31 декабря была помещена заметка «Я был на батарее Пьянзина». Стрельцов писал:

«…Мне удалось быть свидетелем и участником трагической сцены, когда наш комбат Иван Семенович Пьянзин вызвал по радио огонь на себя. Будучи раненым, старший лейтенант Пьянзин все же нашел в себе силы решиться на последнее средство борьбы с врагом…»

В 1971 году я получил несколько писем от Ивана Ивановича, живущего в городе Бахмач Черниговской области. И. И. Стрельцов на пенсии, но продолжает работать, у него две дочери и сын. В письме Иван Иванович сообщал: «Я сам не знаю, как остался жив. В те минуты, когда командир батареи диктовал радисту, я лежал около Пьянзина. Временами терял сознание, но запомнил слова командира: „Прощайте, товарищи! Мы погибаем, бейте врага!“

Помню, как снаряды наших батарей рвались на огневых позициях. Видел убитых гитлеровцев, видел бегущих с батареи фашистов. Взрывной волной меня отбросило, я снова потерял сознание. Пришел в себя уже ночью. Не сразу сообразил, где я и что со мной. Плохо видел. Потрогал глаза — от крови на них образовалась корка, ранен был в голову…

С большим трудом сполз с высоты. Пробовал встать, не смог. С досады заплакал. Слезы размыли глаза, стал лучше видеть. Полз по направлению к Северной бухте, временами терял сознание. Местность я хорошо знал, потому все-таки дополз до своих. Доставили в госпиталь, сразу положили на операционный стол. Врачи спасли. Помню, приходил ко мне бывший наш комиссар Алексей Донюшкин — его перевели с батареи комиссаром дивизиона. Спросил, как все было. Я ему рассказал. Он поцеловал меня и ушел… Через несколько дней на лидере „Ташкент“ меня отправили в Новороссийск…»

Три десятилетия отделяют нас теперь от тех трагических событий. За эти годы удалось установить, что в живых остался не только И. И. Стрельцов. Среди спасшихся зенитчиков И. И. Шелега, Д. Д. Скирда, В. П. Александров.

В 1971 году у меня побывал свидетель и участник последних боев 365-й батареи Иван Илларионович Шелега. В те дни он командовал зенитно-пулеметным отделением, был старшиной 2-й статьи. На счету его отделения три сбитых самолета противника.

На 365-ю батарею Иван Илларионович попал в числе сорока добровольцев, посланных в помощь батарее из подразделений 61-го зенитного полка. Более половины добровольцев были из пулеметного батальона, почти все — коммунисты и комсомольцы. Командовал группой лейтенант Борис Степанович Пустынцев.

К вечеру 10 июня группа приготовилась к отправке.

— Мы знали, на что шли, — рассказывал Иван Илларионович, — и дали клятву биться до последней капли крови… Все были вооружены винтовками. У каждого больше сотни патронов, гранат. Прихватили с собой большой бак с питьевой водой. На двух грузовиках подвезли нас до Братского кладбища. Сошли. Тяжело было тащить бак, но тащили, знали, что воды на батарее нет.

Проводником был комиссар батареи, старший политрук И. И. Уваров, прибывший накануне. Он рассказал об обстановке на батарее. Несмотря на обстрел, частые запуски осветительных ракет, комиссар привел на позицию всю группу.

Пьянзин, Уваров и Пустынцев распределили прибывших по огневым точкам, траншеям. Пошли в ход лопаты — надо было освободить траншеи от завалов.

С северной стороны сделали ячейку для станкового пулемета, командиром пулеметного расчета был сержант Минасов. В западном направлении оборудовал позицию для пулемета сержант Смирнов, с ним окопались семь бойцов. Шестнадцать человек выделили для прикрытия КП, возглавлял их командир группы лейтенант Пустынцев.

Старшине 2-й статьи Шелеге приказали занять огневую позицию в районе караульного помещения. В его отделение входили Михалев, Марченко, Ванюшенко, Шмель, Шепелев, Новиков и Скляренко. Помимо того, что у каждого была винтовка, группе придали пулемет.

— Недалеко от нас, где мы разместились, — вспоминал Иван Илларионович, — стояло четвертое орудие сержанта Ивана Стрельцова. Крупный снаряд пробил ствол у дульного среза пушки, стрелять из нее было опасно, однако больше орудий на батарее не оставалось. Тогда Стрельцов зарядил пушку, спрятался в укрытие и выстрелил. Подбитая пушка по-прежнему действовала. Стрельцову удалось сохранить свое орудие до самого последнего боя… С рассветом гитлеровцы начинали обстрел батареи. Иногда подходили так близко, что порой в минуты затишья мы слышали их голоса. Хорошо помню последний день боя… На рассвете тринадцатого под прикрытием дымовой завесы, артиллерийского и минометного огня пошли танки. Сержант Стрельцов из своего покалеченного орудия подбил головной танк, немецкие автоматчики залегли. Пьянзин лично из противотанкового ружья подбил второй танк. И тут прямое попадание снаряда окончательно вывело из строя орудие Стрельцова.

Лейтенант Пустынцев и краснофлотец Колтаков подбили противотанковыми гранатами взбиравшийся на высоту танк. Но к огневым позициям уже проникли вражеские автоматчики.

Пустынцев тяжело ранен. Сержант Сергеев и Колтаков унесли лейтенанта в укрытие. В траншеях рукопашная схватка…

Все из отделения Шелеги были ранены, несколько человек убито. Ранен и Шелега — он схватил брошенную гитлеровцами гранату с деревянной ручкой и успел бросить ее обратно, но граната разорвалась в воздухе, и осколок врезался в грудь Шелеге. Старшину оттащил в укрытие Михалев, хотя тоже был ранен.

Память не сохранила все подробности. Иван Илларионович помнит, как ночью выбрались из заваленного блиндажа он, Михалев, Марченко и Ванюшенко. Ползли в сторону бухты, были замечены немцами. У Михалева была граната, он бросил ее в сторону немцев. Взрыв привлек внимание врага, взлетели ракеты в направлении взрыва. Михалев, Марченко, Ванюшенко и Шелега поползли в разные стороны.

Иван Шелега добрался на рассвете к проволочному заграждению в районе Сухарной балки. Наши бойцы подобрали его, доставили в госпиталь. Ранение было тяжелым, и Шелегу отправили самолетом в Краснодар. В Кисловодске, в госпитале, он встретился с Михалевым, Марченко и Ванюшенко. Вылечившись, Иван Илларионович воевал в морской пехоте. Закончил войну в звании лейтенанта. Ныне работает водителем в Ялтинском троллейбусном парке.

Рассказом о героях 365-й батареи начал я книгу потому, что люди этой «сухопутной» огневой точки особенно запомнились мне в связи с событиями, определившими героический характер 250-дневной обороны Севастополя.

В апрельские дни 1942 года 35 человек из личного состава этой батареи были награждены боевыми орденами и медалями. 15 апреля стало для зенитчиков праздником: отличившимся вручались награды, было зачитано приветствие Военного совета Черноморского флота от 14 апреля 1942 года: