Елена Блонди - Хаидэ

• Название: Хаидэ
• Автор: Елена Блонди
• Жанр: Ужасы и Мистика

Заключительная часть трилогии о княжне Хаидэ

---

Техути предал ее. Но она должна быть справедливой. Да, он уходит все дальше. Но то, что делает сейчас, может быть, это доброе дело, и, подарив смерть демону, он избавит мир от части зла?

Сделав шаг к бортику, она присела на корточки, опираясь руками о каменный край. Позади тихо переговаривались рабы и слуги, не занятые с гостями. Никто еще не нашел двух мужчин, лежащих без сознания на заднем дворе. Никто не обращался к ней и не подходил. Она одна.

Одна.

Низкое рычание заполнило настороженную тишину. Пятнистые тела, облитые красным светом факелов, замерли, исподлобья следя за черным великаном, что пригнулся, разведя руки, и тоже следя за двумя холеными большими кошками. Ловкими, как дуновение ледяного ветра.

Музыка смолкла, и в тишине, что уходила, уступая место рычанию, и приближалась снова, когда кошки замолкали, слышалось тяжелое дыхание демона.

А потом будто вихрь понесся вдоль прутьев, и стих, показывая уже в другом углу стоящего мужчину, с залитым кровью плечом. И двух гладких тварей, что изготовились к новому прыжку. Приступами возобновлялось движение, вызывая у толпы общее восклицание. И замирало, прибитое новой тишиной, в которой потрескивали факелы. Вот кто-то крикнул нервно. А вот покатился кувшин, глухо грохоча по деревянным ступеням.

Хаидэ прижимала кулаки к камню, боясь позвать еще раз, боясь, вдруг он услышит, обернется, и это убьет его.

Он там тоже один…

Против двух смертельных тварей, которые никогда не были людьми. А он когда-то был.

Она поднялась, быстро осматривая покрытую мелкой рябью огненную поверхность воды. Это он. Ее Нуба! Броситься через бассейн, перелететь через острые прутья, встать рядом, принимая бой вместе с…

Дикий захлебывающийся визг перекрыл рев, полный хмельного торжества. Качнувшись, Хаидэ увидела, как Нуба поднял над головой пятнистое дергающееся тело и, напрягая мышцы, перекрутил его, вцепившись в задние и передние лапы. Откидывая круглую голову, кошка выла, разевала пасть, пытаясь дотянуться к лицу врага, умирая, укусить в последний раз. Но демон, мотнув головой, погрузил лицо в блестящую шерсть на вытянутой в предсмертной судороге шее и рванул зубами, поднял голову, выплевывая окровавленные ошметки, и заорал, топая толстой ногой и отшвыривая вялый, как тряпка, труп побежденного врага.

Зрители закричали, рыдала, вырываясь из рук соседок, впавшая в истерику гостья, рабыни приседали, закрывая руками лица. Канария, поднимаясь с подушек, рванула на груди ожерелье. Закричала торжествующе, размахивая рукой с зажатыми в ней цепями и пряжками.

А вторая кошка, припав к плитам, тоскливо и злобно кричала, бия сильным хвостом. Будто сама умирала тоже.

В саду соседнего дома высокий мужчина в мягком домашнем хитоне поднял голову от свитка, который держал в руках, и поморщился новому всплеску криков. Поднялся с кушетки, бережно положил свиток и пошел вдоль стены к запертым воротам, вдыхая нежные запахи ночных цветов. Канария, чтоб наказали ее боги. Пока не вернулся Перикл, старается насытиться грубыми забавами. То сама ездила добывать их, а сегодня притащила смерть и зрелища в собственный дом. Эдак до утра ему не заснуть.

У ворот было тихо, чернели в полумраке фигуры мирно спящих под стенкой сторожей. Мужчина постоял, усмехаясь и раздумывая, будить ли доблестных защитников. Но не стал. Тихо прошел к высоким деревянным створкам и, открывая окошко в одной из них, выглянул на пустынную, залитую луной мостовую. И отступил от неожиданности, когда голубоватый свет заслонила чья-то фигура, прошла почти вплотную к нему, а следом — другая, в черных колышущихся складках.

Прижимаясь к окошку снова, он наискось рассмотрел, как к дому Канарии поднимается, придерживая тускло блестящий иноземный халат, сутулый мужчина, судя по неровной походке — старик. А следом тихо идет женщина, с головой укрытая в черное покрывало. Сверкают на краю подобранной ткани полоски серебряных колец. Он присмотрелся, поднимая брови. Будто на черное надеты. Рука-то — черная, как сажа.

— Зря, ой зря тащишь меня сюда, дочка, — голос старика удалялся. И хозяин дома, задерживая дыхание, успел услышать ответ женщины:

— Прошу тебя, папа Даори. Сердце говорит…

Дальше ничего не видно было в узкое окошко и голоса стихли тоже. Мужчина еще постоял, вспоминая, как на агоре толковали о том, что готовит Канария гостям кроме роскошной еды и дорогих вин. Толкнул ногой сладко спящего сторожа. Тот вскочил, покачиваясь, преданно уставился на хозяина косыми со сна глазами.

— Разбуди Вигоса, Гарта. Поди на конюшню и приготовь легкий возок. Два коня пусть стоят в упряжи. Да ты понял ли, сонное полено?

— Понял, понял, мой господин. Легких двух лошадей. Возок взнуздать.

— Гарта. Ты хочешь плетей?

Тот затоптался, отчаянно трясся головой, и убедительно глядя яснеющими глазами.

— Уже все. Прости, мой господин, я нечаянно заснул. Умаялся.

— Ах ты, бедный!

Смеясь, мужчина запахнул хитон, обнажающий белую костистую грудь.

Гарта еще раз повторил приказание, уже не перепутав возков с конями. И, глядя вслед хозяину, пнул второго спящего под бок.

— Вигос, вставай ты, сонное полено! Господин Мелетиос велел тебе бежать на конюшню и приготовить легкий возок. Да чтоб две лошади стояли под седлами! Да ты слышишь ли меня?

— М-м-м…э? — Вигос завозился, потирая бок.

— Быстро! Пока я тут глаз не смыкаю, ты, харя толстая, спишь и спишь.

— Не смыкаешь, как же…

Мелетиос, слушая перебранку слуг, снова устроился на кушетке, развернул свиток и, придвинув светильник, углубился в чтение. Ах да. Еще сказать сонливцам, чтоб следили за улицей, вдруг там что интересное случится.

Глава 44

Новый взрыв криков вырвал Мератос из беспорядочных раздумий. Она огляделась, стараясь понять, как оказалась тут, на второй скамье, посреди орущих и качающихся женщин. Ощупала подушку, запихнутую под платье, и сильнее стянула поясок, чтоб та не выпала. Сунула руку в кошель на поясе и, наконец, разжала потные пальцы, отпуская свою добычу. Надувая щеки, выдохнула, успокаивая себя. Чего же так беспокойно? Теренций сдался и взял ее с собой. Она наелась вкусного и пила знатное вино. И даже получила подарок, и чуть-чуть отомстила хозяину, который почти муж. Хмуря светлые бровки, пыталась сообразить, но лишь странные голоса, касаясь памяти, отлетали испуганно, как только она обращалась к ним. Да легкие картинки шли почти мимо сознания.

… гортанный голос рабыни, что позвала ее. И этот мужской смешок в темноте. Как же, восхищен красотой. А смеется, как Лой, когда тот шлепает ее по заду, зная, что никуда не денется.

Она присмотрелась к уходящему из клетки распорядителю и открыла рот. Надо же, как похож на того красавчика, что волочился за княгиней в доме Теренция. В моем доме, мысленно поправила себя и пригорюнилась, злясь. Как же, в ее доме. И чего надо старому тюфяку? Она такая же красивая, даже еще красивее, потому что стала гладкая и пышная грудью и бедрами. И всегда ложится в его постель. Слушает, если ему надо побурчать, ругая городские порядки. И такие же светлые длинные волосы, а уж как она их убирает! Теренций купил ей лучшую рабыню для этого!

Она повела плечами, с гордостью думая о гребнях в волосах. Уставилась на клетку. Скорее бы этот грязава загрыз своих кошек, да можно будет уйти в покои. Лечь и отдохнуть. Быть знатной, оказывается, такой труд. Лучше валяться в перистиле, болтать с рабынями, бросаясь косточками персиков в пробегающих за колоннами слуг. Ждать вкусного обеда. Правда Теренций вечно тащит в рот всякую заморскую дрянь, и ее заставляет, чтоб ела. Фу. Она передернула плечами, вспоминая склизкие ошметки в мокрых ракушках. И эти еще, с червями вместо ног. То ли дело хорошо испеченная белая булка, да чтоб побольше в ней изюма, масла сверху, да с медом. И запивать кисляком. Ну, пива еще можно, похмельнее. От него песни.

Эта рабыня, когда несла кувшин. Как-то так повернула бедро, выставила перед собой ногу. Лицо наклонила. Худая, как плеть. И что вспомнилась? Мо-ой госпо-один… жде-от тебя…

Нуба за прутьями прыгнул, уворачиваясь, и вдруг упал, подвернув ногу. Опираясь руками о каменный пол, вскочил, рыча, и тут же качнулся, отрывая от своего плеча воющий пятнистый комок.

— А-а-ах… — толпа замерла, напряженно ожидая смерти. И выдохнула, когда кошка, покатившись, поднялась на лапы и, приседая, пошла вперед, следя за движениями врага.

Техути у бокового входа, запертого на засов, жадно следил за движениями демона. Зная о зелье, отмечал, вот великан споткнулся, но сразу выпрямился, выставляя руки со скрюченными пальцами. А вот качнулся и кошка, взлетев, вцепилась в неловко подставленное плечо. Но он еще силен. Там, где не достает ловкости, он ломает зверя, и только шелковая гладкая шерсть спасает воющую тварь от участи своей погибшей подруги.