Елена Блонди - Хаидэ

• Название: Хаидэ
• Автор: Елена Блонди
• Жанр: Ужасы и Мистика

Заключительная часть трилогии о княжне Хаидэ

---

Низина поросла толстотравкой, что красными языками всползала на гребень, стебли лопались под копытами, разбрызгивая капельки сока, похожего на жидкую кровь. И в самой середине травяного ложа покоилось небольшое озеро, удивительного перламутрового цвета. Будто кто-то огромный, раскрывая невидимую ладонь, уронил в степь прекрасную раковину с нежным нутром, в переливах голубого, розового и нежно-белого.

Зеркало света лежало, строгое и нежное одновременно, будто глаз неведомого древнего бога, того, что был раньше эллинских богов и раньше египетских, раньше упрямого молодого Беслаи, и паучих Арахны, ткущих золото и серебро лучей.

Нуба молчал, не отрывая от светлого глаза своего — человеческого, подернутого от напряжения слезой.

— Ты видишь его? — Хаидэ шептала, словно от громкого голоса глаз мог закрыться.

Нуба кивнул. И она вздохнула с облегчением и радостью. Тронула пятками бока Цапли.

Двое поехали вниз, не отводя глаз от перламутровой раковины в оправе бледно-красной меди травы.

— Оно далеко, очень. Я бы рассказала тебе легенду о нем, люб мой, но нет легенд. Есть знание, что пришло ко мне в темноте — только двое, что вместе идут к свету, могут увидеть его. Если же один из двоих нерешителен и втайне хочет остановиться, или свернуть… Они не увидят глаз света. А только пустую соленую степь, в которой нет родников на три дня конского бега, и не идут дожди. Лишь соль вокруг. Соль и жара. Темнота кричала мне, насмехаясь — невозможно увидеть истинный свет. Кто-то из двоих всегда любит меньше и готов отступить. Или устанет раньше и не захочет идти. Она кричала так, что уши болели. И в голосе темноты была такая уверенность. Такая. Я почти поверила ей. Ты сам сказал — мы люди, живые и слабые.

— Я бы не сказал сейчас, Хаи, что ты просто человек.

— Это потому что ты любишь. А вот разлюбишь и увидишь другое.

— Помолчи, маленькая сорока. Ты снова говоришь глупости. Да с каким важным видом! Скажи мне лучше — это вода?

— Не знаю. Я вижу лишь свет.

В далекой дымке над последней холмистой грядой, отделяющей степь от моря, медленно поднимался огромный мыс, положенный в воду горбатым носом. Там, над ним небо сгущалось в живую голубизну. И Хаидэ подумала о том, что свет нужно суметь пройти. Как она смогла пройти темноту. И кинуться в ласковую летнюю воду, такую живую.

Озеро приближалось, мягкий свет, шедший от него, превращался в нестерпимое сверкание. Ни одного темного пятнышка не виделось на бескрайней глади, такой светлой, что она казалось почти злой.

«Нет. Я не поверю в угрозу. Мы — не поверим».

Будто услышав ее мысли, Нуба кивнул, направляя Брата к светлому берегу на краю нестерпимого блеска. Конь аккуратно поставил большое копыто на хрупнувшие кристаллы, повернул голову к всаднику, кося выпуклым глазом в мохнатых ресницах. Нуба перекинул ногу через седло и спрыгнул, чувствуя, как под ступнями похрустывает соль.

Тут не было воды. Ни капли. Лишь сверкающие переливы нетронутых соляных кристаллов мохнатыми искрами одевали забежавшие в озеро стебли, упавшие веточки и большие клубки перекат-травы.

— Иди сюда, — он протянул руки, подхватывая княгиню.

Цапля, коротко вскрикнув, затопталась на узкой полосе белого песка, не решаясь идти вслед за хозяйкой.

Двое стояли, попирая ногами две черные тени — единственные тени на переливчатой белизне. Нуба внимательно посмотрел на скулу, нос с небольшой горбинкой, прикушенную губу. Как сказала она — на три дня во все стороны нет воды. А озеро, что казалось с гряды таким небольшим — в руку поместить можно, расстилалось бескрайней равниной.

— Пойдем?

— Да, люб мой.

Они шагнули одновременно, слушая, как соль нежно хрупает под ногами. Снова и снова. И, оглянувшись через десяток шагов, Хаидэ еле различила далеко позади две крошечные точки — оставленных на берегу лошадей.

Свет рос и ширился, поднимался вверх, вставая столбами и прекрасными колоннами, просвеченными тысячью солнц, ярких и торжествующих. Легкий ветер, придя ниоткуда, ласково высушил пот на взволнованных лицах. Зной отступал, оставаясь позади, шаги становились все легче и шире, унося их в сверкающую глубину, ширину и высоту, в бесконечность радости и светлой прохлады.

Они побежали, смеясь и разглядывая вырастающие по сторонам странные и чудесные здания, скульптуры, искрящиеся как чистый снежок, сказочных добрых зверей, потряхивающих гривами и кивающих гордыми головами. И все вокруг пело — прекрасными сильными голосами, что звучали, как падающая среди зеленых деревьев хрустальная вода, когда она нужна пересохшему горлу.

— Нуба! — закричала Хаидэ, летя вперед, крепко держа горячую руку любимого, — Нуба, мой Нуба! Вот оно! Да! Да-да!

Ей казалось — еще один шаг и больше земля не нужна. Потому что поющий чудесный воздух сам понесет ее в сверкающую бесконечность. И сердце ее пело вместе с бескрайним светом, в котором — она уже знала, будет все, чего так не хватало там. Будут звонкие ручьи, полные рыбы, деревья, отягощенные плодами, будут селения и радостные люди в них, живущие по праву светлых — в нескончаемой радости света. Нет скуки и нет страданий, нет смертей, время летит незаметно и бесконечно, а из-за колыхающейся ткани бледного неба выходят и выходят близкие, любимые и родные, соединяют сердца, чтоб жить дальше, так, как им хочется, и сколько хочется тоже.

— Это все нам? — Нуба повернул к ней лицо, и она увидела, как прекрасно оно — лишенное горестных шрамов, и как блестят его глаза, будто он мальчишка, поймавший первую яркую рыбу.

— Да, люб мой! Нам! Навсегда!

Она смеялась, поняв, не будет обмана, никаких изъянов и хитростей нет. Свет дан им в награду и больше ничем не придется платить за него. И все, кто дорог, найдут дорогу сюда лишь потому, что они уже нашли эту дорогу. Она и Нуба приведут сюда всех, надо только немного подождать, пожить тут малую толику времени от подаренной вечности.

А после оба сбили летящий шаг, замерев одновременно. И посмотрели друг на друга.

— Цапля! — крикнула Хаидэ, мучаясь от того, что все кончилось, все, что еще продолжается вокруг них, еще поет и будет петь, даже когда они повернут назад.

— Цапля и Брат. Там нет воды, люб мой. Ты…

Он не ответил, просто повернулся, крепко держа ее руку. Широкое, покрытое шрамами лицо исказилось, уцелевший глаз сощурился, оскалились зубы с черным провалом в уголке рта.

— Идем!

Радость пела вокруг так же звучно, и, так же ликуя, свет безжалостно отпускал их, не стараясь удержать. Прекрасные статуи кивали головами, уплывали назад высокие дома с колоннами и башнями, провожая, бежали рядом белоснежные псы и олени с закинутыми на спины коралловыми рогами. Летели над ними птицы, распластывая по яркому небу перламутровые крылья. Оглядывая прекрасный огромный мир, блистающий вокруг, Хаидэ закричала сердито, бросая слова всем и всему, мимо чего они бежали обратно, все быстрее и быстрее:

— Это всего лишь кони! Они не такие красивые, как вы тут. А еще они устают и болеют. И потные. Они даже не люди. Но я…

ЕСЛИ ТЫ ПОДОЖДЕШЬ ТУТ, СВЕТЛАЯ КНЯЖНА, И ОНИ ПРИДУТ К ТЕБЕ С ЛЮБОВЬЮ И РАДОСТЬЮ…

— Нет! Пока я буду ждать…

Оглянулась на Нубу, споткнулась, припадая на подвернутую ногу. Мужчина подхватил ее на руки. Держась за мощную шею, она смотрела через его плечо на размывающийся в дрожащем воздухе великолепный мир и плакала, прощаясь. А Нуба бежал, приминая ступнями хрупающую соль, держал ее поперек живота.

— Пусти! — закричала Хаидэ, извиваясь в сильных руках, — пусти, я… я остаюсь!

— Нет! — проревел он, перекашивая лицо, и рванулся вперед, разбрызгивая ногами острую соляную крошку.

— Урод, ненавижу тебя, пусти, д-дай мне остаться!

Слезы лились так же, как слова из распахнутого рта, но руками она все крепче обнимала сильную шею и ноги в вытертых штанах обвивали его бедра.

— Дай мне решить. Самой! Я! Отпусти!

Но он сделал еще несколько длинных летящих шагов и, прыгнув, свалил ее на узкую полосу песка, к тонким ногам белой лошади. Обхватил за плечи, прижимая к себе растрепанную голову, стал покачивать, целуя светлую макушку.

— Все, любимая, все. Где мех, надо напоить лошадей. Посмотри, тут уже закат. Видишь?

Красное солнце, скатываясь по горбатому носу далекого мыса, зажгло озеро света багровым пламенем, режущим глаза.

— У седла, — сипло ответила Хаидэ и снова заплакала, безнадежно сжимая и разжимая кулаки, пока Нуба, встав, отвязывал булькающий мех с водой.

Напоив коней, сел рядом на корточки, заглядывая в сердитое лицо.

— Вот пришел твой урод, княгиня. Хочешь, вели дать мне плетей.

Она отвернулась. Нуба встал на колени, подлезая лицом под согнутый локоть. Зарычал, корча рожи. Хаидэ отпихнула его.

— Уйди. У меня тут горе. Да уйди же. Не смеши!