Павел Анненков - Жизнь и труды Пушкина. Лучшая биография поэта

• Название: Жизнь и труды Пушкина. Лучшая биография поэта
• Автор: Павел Анненков
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67155-7

Биография А. С. Пушкина, созданная Павлом Васильевичем Анненковым (1813–1887), до сих пор считается лучшей, непревзойденной работой в пушкинистике. Встречаясь с друзьями и современниками поэта, по крупицам собирая бесценные сведения и документы, Анненков беззаветно трудился несколько лет. Этот труд принес П. В. Анненкову почетное звание первого пушкиниста России, а вышедшая из-под его пера биография и сегодня влияет, прямо или косвенно, на положение дел в науке о Пушкине. Без лукавства и домысливания, без помпезности и прикрас биограф воссоздал портрет одного из величайших деятелей русской культуры. Для тех, кто делает первые шаги в изучении пушкинского наследия, книга П. В. Анненкова станет надежной опорой. Для тех же, кто давно и усердно интересуется жизнью и творчеством Пушкина, — золотым стандартом, с которым сверять свои достижения и лестно, и небесполезно.

---

С другой стороны (и это весьма важно для большего пояснения самой личности нашего поэта), он не мог быть вполне доволен всем содержанием Гоголя в эту эпоху его развития. От зоркости пушкинского взгляда не могли укрыться и резкое по временам изложение мысли, и еще жесткое проявление силы, не покоренной искусством. И та и другая часто еще у Гоголя вырывались наружу помимо эстетических условий, ограничивающих и умеряющих их. Притом же Гоголь не обладал тогда и необходимою многосторонностию взгляда. Ему недоставало еще значительного количества материалов развитой образованности, а Пушкин признавал высокую образованность, как известно, первым, существенным качеством всякого истинного писателя в России. Но мысли свои о людях Пушкин высказывал чрезвычайно осторожно, ценя всего более лицевую сторону их жизни, как знаем. Наедине, однако ж, с особами, которым хотел показать признаки всей своей доверенности, он любил представлять образцы своего меткого определения характеров и наблюдательной способности. Отсюда и причина некоторых недоразумений как в отношении самого Гоголя, так и в отношении других его знакомых. Люди, слышавшие доверчивые его суждения, принимали их за нечто противоположное с теми, какие высказывал он перед светом, публично, когда собственно никакого противоречия между ними не существовало и одни не исключали других. Пишущий эти строки сам слышал от Гоголя о том, как рассердился на него Пушкин за легкомысленный приговор Мольеру: «Пушкин, — говорил Гоголь, — дал мне порядочный выговор и крепко побранил за Мольера. Я сказал, что интрига у него почти одинакова и пружины схожи между собой. Тут он меня поймал и объяснил, что писатель, как Мольер, надобности не имеет в пружинах и интригах, что в великих писателях нечего смотреть на форму и что куда бы он ни положил добро свое — бери его, а не ломайся». И таково было обаяние личности поэта нашего, что когда за три месяца до смерти Гоголя составитель этих материалов напомнил ему о Пушкине, то мог видеть, как переменилась, просветлела и оживилась его физиономия…[225]

Глава XXXII Осень 1833 г. Поездка в Оренбург и Болдино

Стихотворение «Странник», написанное на Черной речке. — Пушкин получает разрешение ехать в Казань и Оренбург, заезжает в Болдино. — В сентябре прибывает в Казань. — А. А. Фуке. — Сведения, сообщенные ею о пребывании Пушкина в Казани. — Портрет Каменева. — Выезд из Казани и путь в Оренбург. — Пребывание в Оренбурге, Даль, Пьяное, еще сведения об Есаулове. — Пушкин выезжает из Оренбурга 25 сентября и 2 октября является опять в Болдино. — Месяц творческой деятельности в Болдине. — Новый и последний вид творчества.

Мы видели, что с дачи своей на Черной речке, где, между прочим, написан был 26 июня «Странник» («Однажды, странствуя…»), к которому скоро возвратимся, Пушкин просил позволения ехать в отпуск, в Казань и Оренбург. Он получил разрешение на поездку 12 августа, но начал свое путешествие, кажется, с Дерпта, где тогда жила К. А. К[арамзин]а. В конце этого месяца мы уже находим его в Нижегородской губернии, в селе Болдине, откуда он и предпринял дальнейшее путешествие по губерниям. 6 сентября Александр Сергеевич прибыл в Казань и на другой день рано утром отправился за 10 верст от города к Троицкой мельнице, где Пугачев стоял лагерем, а вечером посетил купца Крупеникова, бывшего в плену у самозванца. А. А. Фукс, супруга К. Ф. Фукса, замечательного человека, оставившего такую благодарную память по себе в Казани, рассказала нам пребывание Пушкина в городе и в ее доме («Казанские ведомости», 1844 г., № 2). Пушкин говорил с ней о значении магнетизма, которому верил вполне, передал анекдот о сделанном ему предсказании одной гадальщицей в Петербурге, разбирал и оценял современных ему литераторов и людей, прибавив по обыкновению: «Смотрите, чтоб все осталось между нами — сегодня была моя исповедь». Он хвалил также стихи самой хозяйки и, как будто скучая заботами, сопряженными с ученым трудом, заметил: «Как жалки те поэты, которые начинают писать прозой; признаюсь, ежели бы я не был вынужден обстоятельствами, я бы для прозы не обмакнул пера в чернилы». Всего замечательнее, что он два раза возвращался к портрету Гаврилы Петровича Каменева, находившемуся в кабинете хозяйки, и просил сведений о нем, обещаясь написать его биографию: «Это замечательный человек, — сказал он, — и сделал бы многое, ежели бы не умер так рано. Он первый отступил от классицизма, и мы, русские романтики, обязаны ему благодарностью». Известно, что означали эпитеты классический и романтический у Пушкина. С живою благодарностию покинул он и Казань, и семейство Фукса. На другой день, 8 сентября, он до света еще уехал в Симбирск и 12 числа был в селе Языкове (Симбирской губернии), принадлежащем поэту Н. М. Языкову. 14 числа выехал он из Симбирска по направлению к Оренбургу и возвратился опять назад с третьей станции, выбрав другой тракт для путешествия, чему причиною была случайная задержка в лошадях. Заяц, перебежавший ему дорогу и которого, по его словам, хотелось бы ему затравить на месте, — накликал ему эту помеху. 19 сентября прибыл он в Оренбург. Там останавливался он, как мы слышали, в доме самого генерал-губернатора и вместе с В. И. Далем объехал Оренбургскую линию крепостей, ища везде живых преданий и свидетельства очевидцев. Подобно тому как он провел полтора часа у купца Крупеникова в Казани, так в Оренбургской губернии он разговаривал со стариком Дмитрием Пьяновым, сыном того Пьянова, о котором упоминается в «Истории Пугачевского бунта»; а в селении Берды встретил старую казачку, помнившую происшествия того времени очень живо. Он пишет, что чуть-чуть в нее не влюбился, несмотря на малопривлекательную наружность. В Уральске Пушкин был принят с необычайным радушием всем обществом города, соединившимся в одном обеде, данном в честь поэта. 28-го выехал он из Оренбурга и через Саратов и Пензу возвратился в Болдино, где был 2 октября. Таким образом, на поездку в Оренбург, на тамошние исследования и на возвращение к себе в Нижегородскую губернию Пушкин употребил не более одного месяца. С начала октября до самого ноября месяца Пушкин уже не оставлял деревни и 28 числа последнего месяца прибыл в С.-Петербург к месту служения, как обозначено в его формуляре. В этот промежуток времени написано им в глухом уединении Болдина несколько произведений, которые по характеру своему составляют новый вид творчества, в каком уже застала его и смерть[226].

Глава XXXIII Деятельность в Болдине 1833 г. Окончание «Медного всадника», «Родословной моего героя», «Сказки о рыбаке», «Песен западных славян». Новое и последнее направление музы Пушкина

«Сказка о рыбаке и рыбке». — «Медный всадник» кончен в Болдине 1833 г. — «История Пугачевского бунта» довершена там же. — Окончание «Песен западных славян» в эту же эпоху. — История происхождения «Песен»; книга Мериме, ее определение. — Источники песен Мериме. — Песни, заимствованные у Мериме Пушкиным. — Как Пушкин передавал его текст. — Французский текст пьесы «Конь»; три французские куплета из похоронной песни Маглановича. — Песни, заимствованные у Вука Стефановича и других источников. — Отрывок из 17-й сербской песни: «Что белеется на горе зеленой…». — Развитие эпической стороны пушкинского таланта в эту эпоху. — «Родословная моего героя» и «Медный всадник» — части одной поэмы. — Общее начало обеих; различные редакции этого начала. — Личность Евгения в «Медном всаднике». — Стихи, выпущенные из «Медного всадника», о мечтаниях Евгения: «Что вряд еще через два года…». — Личность Евгения или Ивана Езерского в «Родословной». — Поправка стиха о «толстобрюхой старине». — Выпущенные строфы из «Родословной». — Заключительная мысль. — Религиозное настроение духа в Пушкине с 1833 г. — Первый образчик его в стихотворении «Странник». — Родство «Странника» с одним местом в «Прологе». — Переложение некоторых мест «Пролога» на простой язык и участие в издании «Словаря о святых российской церкви». — Легендарная поэзия Запада и «Сцены из рыцарских времен». — Повествовательная форма делается господствующей в творчестве Пушкина. — Ею объясняется переполнение Шекспировой драмы «Мера за меру» в повесть «Анджело».

Прежде всего является тут «Сказка о рыбаке и рыбке», написанная в Болдине 14 октября 1833 г. и имеющая пометку: «18 песня сербская». В Болдине же кончен «Медный всадник» и на первой перебеленной его рукописи подписано: «31 октября 1833. Болдино». Наконец, «История Пугачевского бунта» была тогда же приведена в окончательный порядок. Предисловие к ней помечено у Пушкина: «2 ноября 1833, Болдино». Ограничиваясь одними поэтическими произведениями, мы видим, что село Болдино имеет в жизни поэта свою долю поэтического влияния. Если в Михайловском написан «Борис Годунов», то в Болдине обдуман и завершен «Медный всадник».