Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

• Название: Гостеприимная Арктика
• Автор: Вильялмур Стефанссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1948

Гостеприимная Арктика (полное название «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях», англ. The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions) — книга канадского полярного исследователя Вильялмура Стефансона, в которой описывается Канадская арктическая экспедиция под руководством Стефансона, проходившая в 1913—1918 гг. Опубликована впервые в нью-йоркском издательстве Макмиллана в 1921 г. с предисловием экс-премьер-министра Канады Роберта Бордена.

Как отмечал современный автору рецензент, «один из важнейших уроков книги Стефансона — до какой степени являются целиком ошибочными многие из общепринятых мнений об арктическом регионе»:

На первый взгляд может показаться, что слово «гостеприимный» в названии книги употреблено лишь затем, чтобы подчеркнуть, что в арктических областях Стефансон встретил дружески расположенных людей, — тем более что он уже описал в своей предыдущей книге доброту и гостеприимство эскимосов. Однако значение этого слова здесь гораздо шире, с его смыслом непосредственно связано то, что и делает саму экспедицию настолько выдающейся и пионерской. Стефансон имеет в виду, что северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку — что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода.

---

Пассажир трансатлантического парохода, едущий по делу из Нью-Йорка в Ливерпуль, может видеть в пути Нью-Фаундлендские отмели и не заметить ни одной трески и ни одного признака присутствия ее. Но рыбак на отмелях не будет сомневаться в ее присутствии и без труда найдет ее. Подобно этому, даже такие проницательные наблюдатели, как Нансен и Пири, поскольку они были озабочены выполнением планов, не имевших ничего общего с тюленями, могли в течение целых месяцев путешествовать по океану, кишевшему тюленями, и даже не подозревать их присутствия.

Напротив, в наших планах тюлени играли весьма важную роль. Согласно теории, положенной в основу этих планов, нам предстояло найти тюленей, а потому мы намеревались искать и добывать их. Если бы наша теория подтвердилась, это означало бы, что решена продовольственная проблема, являвшаяся до сих пор главной трудностью в полярных исследованиях.

Идея «существования за счет местных ресурсов» была мною в свое время изложена Национальному географическому обществу в Вашингтоне, администрации Музея естественной истории в Нью-Йорке и канадскому правительству. Последнее послало меня в Арктику именно для того, чтобы проверить эту идею на практике.

«Карлук» был снабжен богатыми запасами классического снаряжения, которое мы могли предоставить исследовательским партиям для путешествий по льду, совершаемых любым из общеизвестных и испытанных способов. Действительно, я предполагал применять, в основном, методы Пири и везти продовольствие хотя бы на двадцати санях, пока мы не отойдем на 500–600 миль от нашей базы, а затем увеличить как продолжительность путешествия, так и радиус действия, идя вперед и существуя за счет охоты, вместо того чтобы вернуться, когда истощатся взятые с собою запасы. Но мы лишились «Карлука», и у нас оставалась только пара хороших саней, а потому не могло быть и речи о применении метода Пири с его системой этапов и многочисленных вспомогательных партий. Предстояло либо отказаться от выполнения нашей географической программы, либо попытаться осуществить ее по мере возможности, применяя исключительно метод «существования за счет местных ресурсов».

Насколько нам, при наших уменьшившихся ресурсах, была не по средствам «система этапов» Пири, показывает следующий краткий обзор путешествия Пири к полюсу.

Отправляясь на север от мыса Колумбии, Пири должен был пройти до цели примерно 400 миль и вернуться. По его расчетам, ему для этого требовалось 139 собак, 24 человека и 19 саней. Сани были нагружены, главным образом, пищей и топливом, так как при методе Пири, предписывающем везти с собой все, что понадобится в пути, количество запасов одежды, лагерной утвари и т. п. приходилось сократить до минимума. На 24 человека было взято лишь два ружья (в другие экспедиции Пири брал только одно ружье и даже отпилил половину ствола, чтобы оно было легче). Насколько мне известно, на всю партию имелся лишь один бинокль. Не только в Арктике, но и в другом климате всегда неприятно спать ночью в том же платье, которое было одето днем; однако Пири считал экономию веса настолько существенной, что не разрешил взять постелей, и все спали одетыми.

По мере продвижения на север нагрузка саней быстро убывала. Каждая из 139 собак съедала по фунту пищи в день, а каждый из 24 человек — по 2 фунта; кроме того, расходовалось некоторое количество топлива. Когда опустело несколько саней, Пири отослал их обратно с худшими собаками и с теми людьми, которые почему-либо оказались наименее пригодными; этой партии было дано лишь столько продовольствия, чтобы его едва хватило для быстрого возвращения на побережье. Через несколько дней опустело еще несколько саней, и была отослана назад другая подобная же партия. Ни один человек не съедал хотя бы на унцию больше установленной нормы; даже в самые сильные холода редко разрешалось сжечь хотя бы унцию добавочного топлива. Люди работали с предельным напряжением сил, а собаки — даже сверх этого предела, так что одна за другой падали по дороге или оставались погибать от холода или, наконец, использовались в пищу другим собакам. Благодаря подобному способу Пири, наконец, добрался с пятью санями, нагруженными продовольствием, и с пятью наиболее выносливыми спутниками до такого пункта, от которого было рукой подать до полюса, а затем достиг полюса и благополучно вернулся. Но я лично слышал от Пири, что если бы полюс отстоял на сотню миль дальше, то достигнуть его этим способом и благополучно вернуться на побережье, вероятно, было бы невозможно.

С этим выводом Пири я был согласен. При «системе этапов» предельный радиус действия экспедиции, по-видимому, не превышает 400–500 миль от базы. Но в то время как Северный полюс отстоит лишь на 400 миль от ближайшей суши, на которой можно устроить базу, в Арктике есть много пунктов, отстоящих гораздо дальше от суши, а потому недостижимых по методу Пири (см. выше, в главе II, о так называемой «области сравнительной недоступности»).

Итак, метод Пири превосходен, но применим лишь в известных пределах. Из его рассмотрения ясно, почему он оказался для нас неприемлемым. Чтобы выполнить задание канадского правительства, нам предстояло совершать путешествия на значительно большие расстояния, чем это делал или мог делать Пири. Для «системы этапов» у нас не было достаточного числа людей и саней, хотя собак мы могли купить. Таким образом иначе, чем «за счет местных ресурсов», мы совершенно не могли бы путешествовать.

После долгого обсуждения всех доводов за и против моего плана мне, наконец, удалось набрать среди участников экспедиции минимальную необходимую мне группу добровольцев; сопровождать меня на протяжении всего пути соглашались Бернард, Мак-Коннелль (который, впрочем, отсутствовал в данное время) и Уилкинс, а идти во вспомогательной партии вызвались Кроуфорд, Иогансен, Нэменс и Чарльз Томсен. Из числа лиц, не принадлежавших к составу экспедиции, к нам присоединились Стуркерсон, Уле Андреасен и Кэстель. Имелось также четыре добровольца с «Белого Медведя», но использование их теперь не являлось необходимым, так как я на него рассчитывал лишь на случай, если бы не удалось найти других людей.

Налицо были все, кроме Мак-Коннелля, который уехал к мысу Холкетт, чтобы перевезти Дженнесса к о. Бартер для археологических работ. Мак-Коннеллю уже давно пора было вернуться, и его отсутствие начинало меня беспокоить. Мне очень хотелось иметь его своим спутником; кроме того, нам пригодились бы его собаки и сани.

Кэстеля я завербовал на «Бельведере», где он служил матросом. Я знал его еще с 1906 г. и был о нем самого лучшего мнения. Уле Андреасен был брат капитана Андреасена. Об Уле у меня еще не составилось определенного впечатления, но, во всяком случае, он обладал весьма ценной способностью оставаться веселым при любых обстоятельствах и никогда не скучать, хотя бы в пустыне и в полном одиночестве.

Капитан Бернард, несмотря на свой 56-летний возраст, был одним из лучших моих спутников. Он отлично умел править собаками, а также изготовлять и ремонтировать сани.

Биолог Фриц Иогансен шел с нами, чтобы, по мере возможности, производить океанографические и биологические наблюдения. В пути он так воодушевился, что, вопреки первоначальным намерениям, не захотел возвратиться со вспомогательной партией и пожелал сопровождать нас до конца путешествия. Но я убедил его не делать этого, так как на берегу оставалось много биологических приборов, с которыми никто, кроме Иогансена, не умел обращаться, так что они остались бы неиспользованными. Впоследствии оказалось, что я был прав, так как по количеству собранных научных данных Иогансен опередил почти всех остальных исследователей, участвовавших в нашей экспедиции.

ГЛАВА XII. ТРУДНОСТИ В НАЧАЛЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ЛЬДУ

На третий день после моего возвращения мы уже были готовы отправиться к мысу Мартина и оттуда на лед. Но тут вмешалась сама природа. С юго-востока поднялся один из сильнейших штормов, какой нам когда-либо довелось испытать. Он задержал нас на 2–3 дня, после чего наш караван двинулся в путь. Через два дня мы прибыли на место.

По дороге к мысу Мартина мы видели на облачном небе над морским льдом черные полосы: очевидно, это было отражение открытой воды, находившейся недалеко от берега. По рассказам эскимосов, китобоев, а также и наших людей, мы знали, что за месяц или два до того береговой лед на всем видимом пространстве был неподвижен и очень гладок. По-видимому, он с самого января оставался не взломанным на расстоянии, по крайней мере, 20–30 миль, так как до последнего шторма, с берега нигде не было видно «водяного неба». Если бы мы вышли хоть на неделю раньше, то могли бы гораздо быстрее отойти от берега и пройти по морскому льду эти первые 20–30 миль, которые являются самой трудно проходимой зоной, так как, чем ближе берег, тем больше встречается препятствий на пути.