Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

• Название: Гостеприимная Арктика
• Автор: Вильялмур Стефанссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1948

Гостеприимная Арктика (полное название «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях», англ. The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions) — книга канадского полярного исследователя Вильялмура Стефансона, в которой описывается Канадская арктическая экспедиция под руководством Стефансона, проходившая в 1913—1918 гг. Опубликована впервые в нью-йоркском издательстве Макмиллана в 1921 г. с предисловием экс-премьер-министра Канады Роберта Бордена.

Как отмечал современный автору рецензент, «один из важнейших уроков книги Стефансона — до какой степени являются целиком ошибочными многие из общепринятых мнений об арктическом регионе»:

На первый взгляд может показаться, что слово «гостеприимный» в названии книги употреблено лишь затем, чтобы подчеркнуть, что в арктических областях Стефансон встретил дружески расположенных людей, — тем более что он уже описал в своей предыдущей книге доброту и гостеприимство эскимосов. Однако значение этого слова здесь гораздо шире, с его смыслом непосредственно связано то, что и делает саму экспедицию настолько выдающейся и пионерской. Стефансон имеет в виду, что северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку — что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода.

---

Кроме приближавшегося лета, было еще основание спешить к Земле Бэнкса. Эскимосы, китобои и полярные исследователи утверждают, что тюлени чаще водятся поблизости от земли, чем в глубоких водах вдали от берега. Если это верно, то чем ближе мы подошли бы к Земле Бэнкса, тем больше мы имели бы шансов достать себе пищу, когда истощатся наши запасы.

Быть может, в связи с тем, что мы были на уменьшенных порциях, в моем дневнике часто встречаются записи о сравнительных преимуществах разных видов пищи. У нас были с собою пеммикан, ветчина, масло, гороховая мука, рис, шоколад и сгущенное молоко. Мы все были согласны, что 2 кг гороховой муки с маслом или с ветчиной в день на троих лучше, чем 3 кг пеммикана и сухарей. Прежде всего, обычный завтрак полярного исследователя, состоящий из пеммикана, сухарей и чая, вызывает жажду; ее легко утолить, глотая снег, если быть свободным от странного предрассудка, будто глотать снег опасно; но все же лучше не испытывать жажды.

За исключением религии, нет такой области человеческой мысли, где привычка и предрассудок настолько заменяли бы знание и логику, как в вопросах питания. Неудивительно поэтому, что опыты над питанием, особенно когда они производятся под давлением суровой необходимости, дают результаты, как раз противоположные ожидаемым. Я не встречал никого, кто допустил бы мысль, что ему может понравиться, как ежедневное блюдо, суп из риса, масла, шоколада и сгущенного молока, сваренных вместе. Но многие участники наших экспедиций, побывавшие на этой диете, предпочитают это блюдо всем другим испробованным нами блюдам. Некоторые из наших людей, бывшие прежде моряками и успевшие приобрести определенные вкусы, предпочитали рису гороховую муку. Теоретически надо признать, что гороховая мука была бы, несомненно, предпочтительнее риса, если бы не было шоколада, но поскольку был шоколад, заключавший в себе протеин, я предпочитал рис, хотя бы потому, что его легко варить.

Многие путешественники не брали с собою риса, потому что он долго варится. Правда, поваренные книги утверждают, что рис якобы следует кипятить не менее 20 минут. Это недоступно тем, кто вынужден экономить топливо; мы не были в таком положении, но убедились, что, если положить рис в холодную воду и, когда он закипит, оставить его на несколько минут, он будет совершенно готов к тому времени, когда достаточно остынет, чтобы есть его. Таким образом он требует только одной минуты настоящего кипения. Для того, чтобы сварить горшок риса, у нас уходило не больше топлива, чем у Пири на то, чтобы вскипятить чайник. В другие экспедиции мы брали с собою такие долго варящиеся продукты, как фасоль; но тратить время на то, чтобы варить их, можно разве только в дни штормов, — тогда это является даже некоторым развлечением.

Теперь я придерживаюсь того мнения, что в 200–300 милях от берега мы потому видели так мало следов тюленей, что очень торопились. Наш путь редко шел как раз через те ровные места, где могли быть тюлени, и так как мы не считали возможным задерживаться в поисках, мы могли заметить только то, что было непосредственно перед нами. Ясно, что другие путешественники не замечали тюленьих следов, так как шли с предвзятой мыслью, что не стоит искать следов зверя там, где его нет совсем или где его не достать. Кроме того, насколько я знаю, многие известные исследователи не были такими опытными охотниками, как Стуркерсон и я, и, по-видимому, даже теоретически были мало знакомы с техникой охоты на тюленей.

Вечером 7 мая наша уверенность в присутствии тюленей вполне подтвердилась. Мы расположились лагерем на краю полыньи около мили шириной, покрытой молодым льдом, недостаточно крепким, чтобы выдержать человека. Мы остановились несколько раньше, чем обычно, и пока мои спутники готовили ужин, я просидел около часа на вершине ледяного холма, осматривая в бинокль полынью на несколько миль в обе стороны, словно я сидел на вершине холма на берегу широкой реки. В бинокль были видны неровности на молодом льду, но на таком расстоянии я не мог решить с уверенностью, были ли это следы тюленей, пробивших лед, чтобы подышать. Не знаю, верил ли я слишком слабо или слишком сильно, но когда после часа ожидания я увидел на расстоянии одной мили голову тюленя, высунувшуюся из воды, то невольно закричал так, что мои товарищи выбежали из палатки.

Тюлень в ледяной каше, на расстоянии одной мили от охотника, находится в такой же безопасности, как если бы он был на другом конце света. К тому же у нас еще оставался провиант на 2–3 дня (при половинном пайке), и нам нравилось ощущение игры с опасностью, чего нельзя сказать о наших собаках, которые были, по-видимому, другого мнения на этот счет. Мы все трое могли бы остановиться у полыньи, чтобы выжидать вторичного появления тюленя, только поближе, на расстоянии выстрела. Уле как будто был не прочь сделать это, потому что он всегда любил «играть наверняка», и это был его первый опыт «жизни за счет местных ресурсов». Но Стуркерсон и я решили удовольствоваться сознанием, что тюлень действительно был замечен и что мы находимся в области, где тюлени водятся. Мы вернулись в палатку, чтобы мысленно наслаждаться будущими тюленями, а пока досыта наесться, пустив сразу в ход половину оставшегося провианта, сэкономленного за последние несколько дней. Имея фактически продовольствия на один день, мы благодарили судьбу, что прошло то время, когда количество еды определялось не нашим аппетитом, а другими соображениями; мы заверяли друг друга, что никогда впредь не будем так скептически относиться к гостеприимству Арктики, чтобы ограничивать свой аппетит, пока у нас есть еще запас на неделю.

Те, кто никогда не испытывал голода, воображают, что он ведет к быстрой и неизбежной смерти. Остаться без пищи в течение нескольких дней им представляется чем-то ужасным (странный и весьма распространенный предрассудок). Между тем люди, которые голодали в течение многих дней, утверждают, что голод не сопровождается большими физическими страданиями; если человек и страдает, то скорее психологически. Когда у полярного исследователя истощаются последние запасы, перед его умственным взором встает призрак голодной смерти. Если бы этот исследователь был по натуре оптимистом и надеялся на спасение, то не почувствовал бы особенных страданий, даже слабея постепенно от голода. Иногда страх сопровождается и физическими страданиями, как было, например, с экспедицией Грили на мысе Сабина; в течение полугода они терпели мучительный голод, получая пищу в таком количестве, которое только обостряло аппетит, но не могло поддержать их сил. Они встречали каждый новый день с сознанием, что он не принесет им возможности насытиться, и сомневались, — трое или четверо из них с достаточным основанием, — застанет ли их лето и спасательное судно еще в живых. В сущности, быстрая смерть от голода менее мучительна, чем рак, от которого гибнет каждый десятый из наших близких. Но трудно себе представить более тяжкие страдания и более мучительную смерть, чем те, которые выпали на долю участников экспедиции Грили.

Имея за собою опыт последующих четырех лет, я остаюсь при убеждении, что 7 мая мы имели полное основание радоваться и бодро смотреть на будущее. Мне даже трудно себе представить, что через несколько дней наступила реакция, и мы снова погрузились в меланхолию. Все сильнее чувствовалось наступление лета с его тяжелыми ледовыми условиями. Нас не страшили предстоящие опасности, но мы боялись, что не успеем дойти до Земли Бэнкса и не встретим там «Полярную Звезду» на условленном месте.

К 13 мая мы скормили собакам несколько пар поношенной кожаной обуви, две медвежьих шкуры (шерсть с которых мы уже раньше использовали на топливо) и кое-какие другие постельные принадлежности. Для нас самих, при ограниченном пайке в 300 г в день на человека, оставалось продовольствия на 2–3 дня. Я решил, что не стоит долее испытывать судьбу, и, пройдя в этот день 11 миль, мы остановились у полыньи, высматривая тюленей. В первые же 2 часа мы увидели несколько штук и убили двух. Само по себе это являлось утешительным, хотя нашим надеждам тут же был нанесен жестокий удар: оба тюленя погрузились в воду, как только мы их пристрелили. Этим была поколеблена другая моя теория. Общеизвестно, что вблизи суши тюлени, убитые зимою, обычно плавают на поверхности воды, а убитые весной тонут. Эскимосы и промышленники объясняют это тем, что весною тюлени менее жирны, чем зимою. Я же полагал, что они тонули потому, что весною реки приносят в океан массы пресной воды, уменьшая таким образом соленость морской воды вблизи берега (всякий знает, что в соленой воде легче плавать, чем в пресной; яйца и картофель плавают в соленой воде, и во многих соленых озерах пловец не может утонуть). Я думал, что если тюлени, убитые весной, тонут вблизи берега, где вода сравнительно пресная, они должны всплыть, если убиты на значительном расстоянии от суши, где вода, особенно в начале летнего таяния льда, будет иметь в мае ту же степень солености, что и в феврале.