Мария Колесникова - Воспоминание об Алмазных горах

• Название: Воспоминание об Алмазных горах
• Автор: Мария Колесникова
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00613-X

Книга о людях интернационального долга: военных советниках, инструкторах, переводчиках, работающих в сложных условиях за рубежом.

«Воспоминание об Алмазных горах» — продолжение уже известной читателю повести «Гадание на иероглифах».

«Легенда об одной любви» посвящена Екатерине Александровне Максимовой, жене легендарного разведчика Рихарда Зорге.

Роман «Чудо революции» — о знаменитом сибирском партизане — чекисте Петре Щетинкине.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Мы пробивались к вам, — сказал Матэ. — Легионеры заняли Ачинск. Мы не смогли отбить атаки и отступили. Нас всех обошли с юго-запада…

Щетинкин подумал о Саросеке: успел ли уйти с совдеповцами из города? Он сразу же сообразил: по-видимому, противник постарается замкнуть кольцо окружения и уничтожить отряды… Теперь был сводный русско-венгерский отряд. Горстка людей… Сколько они смогут продержаться: день, два, а может, и часу не продержатся?..

Еще не успели венгры прийти в себя от трудного перехода, как легионеры перешли в наступление, по всей видимости решив разделаться с отрядом одним махом. Завязалась перестрелка. На весь сводный отряд имелся один пулемет. Щетинкин сам залег за него. Исступленно косил и косил легионеров, ползущих со всех сторон. Когда была отбита третья атака — а это случилось поздно ночью, — принял решение:

— Будем прорываться небольшими группами, раздельно. Ты, Матэ, со своими ребятами пробивайся в Красноярск, подними ваш лагерь. Темерев пойдет со своими красногвардейцами на юго-восток, в направлении Мариинска. Ну а я двинусь на север Ачинского уезда.

Они распрощались, не совсем уверенные в дальнейших встречах. Удастся ли маленькому отряду Матэ пробиться к Красноярску? А может быть, и Красноярск уже захвачен? «А все-таки молодец гусарик, — тепло подумал Петр Ефимович о Залке, — сколотил-таки отряд…»

Напуганные жестокостью колчаковских карателей, крестьяне начали сбиваться в партизанские отряды. Даже зажиточные хозяева, беспощадно разоряемые беляками (отбирали хлеб, скот, фураж, грабили), потянулись к партизанам.

Во главе отрядов стояли опытные солдаты-фронтовики. Задачей Щетинкина являлось объединить все эти отряды в мощную партизанскую армию.

Он снова почувствовал себя на фронте. Только теперь борьба наполнилась глубоким смыслом — отстоять свой кров, свою землю, свою Советскую власть… Тут и агитации особой не требовалось. Авторитет Щетинкина был во всем уезде известен.

Базой партизанского отряда он выбрал глухую таежную деревню Конторино (беляки боялись соваться в тайгу). Сюда в морозные глухие ночи потянулись обозы с оружием, одеждой и продовольствием, здесь, в бревенчатой избе, находился главный штаб. Обозы прибывали даже в пасмурные, метельные дни. Когда отряд вырос до семисот человек, Щетинкин решил: пора! Места он знал хорошо и без карты, И все-таки по укоренившейся на фронте привычке гнулся при свете висячей керосиновой лампы над самодельной картой, осмысливая главный маневр. Фронт, который он образовал, рассредоточив для внезапного маневра свой отряд по деревням Конторино, Ольховка. Великокняжеское, Томилино, Красновка, Журавлево, Ладог, Кандат, представлял собой подкову, концы которой упирались в тайгу.

Он понимал, что сейчас, когда отряд еще слаб, плохо вооружен, главная задача — не уничтожение живой силы противника, а разрушение коммуникаций, питающих его и оружием, и продовольствием, и живой силой. А самое уязвимое звено в такой борьбе — железнодорожные мосты. Для их восстановления требуется много времени.

Так была решена участь моста близ станции Кандат.

После того как мост взлетел на воздух, генерал Розанов приступил к проведению своей карательной экспедиции. Он не торопился. Вначале решил отогнать партизан подальше от железной дороги на север. Для этой цели генерал бросил против Щетинкина казачий отряд в шестьсот человек. Петр Ефимович сразу же разгадал маневр противника: хочет потеснить на север или же зайти в тыл…

На оборону повстанческого района поднялись все деревни. Мужики доставали заветные берданки, вооружались топорами, вилами, рогатинами.

— Как на диких зверей, — говорили мужики.

— Да они хуже зверей, — возмущались очевидцы. Рассказывали, как людей избивали нагайками, кололи штыками, подвергали неслыханным пыткам. Не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. У Щетинкина замирало сердце, когда он представлял себе своих в руках колчаковцев. Хоть бы Васена детей понадежней упрятала. Да куда спрячешь-то?.. И наливалось сердце тяжелой ненавистью.

Партизаны рыли в снегу окопы полного профиля.

Всю ночь пробирались казаки на своих измученных свирепым бураном лошадях в тыл Большого Улуя. Никто их не остановил, и это удивляло есаула Сотникова. Неужели красный штабс-капитан так беспечен?.. Мелькнула другая мысль: а возможно, Большой Улуй оставлен и партизаны, прослышав о казачьем отряде, сами отошли на север, в Курью?..

Резкий ветер вызывал на главах слезы. Сотников ощущал, как цепенеют в стременах ноги. Вокруг поднимались сугробы, высокие, как степные курганы, и они преграждали путь в село.

И внезапно сугробы полыхнули огнем. Оттуда били, били, судя по всему, прицельно, как бьют сибиряки белку в глаз. Поднимались на дыбы и падали кони. А когда казаки, не выдержав неожиданного нападения, повернули назад, перед ними выросла новая стена: мужики с дрекольем, с вилами и топорами.

Потеряв двести человек и большую часть вооружения, Сотников отступил. А вернее, бежал, полагаясь на случай. И ему повезло: удалось уйти.

Когда, вернувшись в Ачинск, доложил обо всем генералу Розанову, тот задумался.

— Да, Щетинкин — особо опасный противник, — произнес наконец генерал, не повышая голоса. — Опытный вояка… Полный георгиевский кавалер, это вам говорит о чем-нибудь? — Он смерил Сотникова презрительным взглядом.

— Не я буду, если не доставлю его вам живым! Именно живым… — Глава есаула сверкнули ненавистью, а в голосе послышалось уязвленное самолюбие.

— Ну, ну, есаул, будем надеяться… — снисходительно сказал Розанов.

Оставшись один, он стал мысленно оценивать обстановку. Во многих волостях Сибири появились партизанские отряды: в Ново-Еловской, Чернореченской, Ново-Новоселовской, Трудковской, на Мане. Целый округ Сибири не признает власти Колчака. А если они объединятся?! Так ли уж трудно будет им оседлать Транссибирскую железную дорогу, связаться, скажем, с иркутскими подпольщиками, которые в любое время смогут взорвать кругобайкальские туннели?

Будучи человеком ничтожным, есаул Сотников решил взять Щетинкина не мытьем, так катаньем. Стычки с партизанскими группами ровным счетом ничего не давали. Через одного лавочника Сотникову удалось выяснить: семья Щетинкина до сих пор проживает в деревне Красновке!

Вот она, ниточка… Несомненно, Щетинкин время от времени проведывает семью. Нужно устроить засаду… Конечно же, Щетинкин не оставил своих родных без охраны, и в Красновке, безусловно, есть партизанская группа.

Но ничего из этой затеи не получилось: или плохо следили за домом Щетинкина, или он встречался с женой в другом месте, во всяком случае, обнаружить Щетинкина в Красновке агентам не удалось.

Тогда Сотников решил захватить его семью. Весь свой отряд он бросил на Красновку. Партизанская группа не могла сдержать напор огромной массы карателей.

Казаки окружили дом Щетинкина. Ворвались, перерыли все. Перепуганные девочки спрятались на печи. Васса с годовалым сыном Шуриком на руках стояла посреди избы.

Сотников наступал на нее:

— Ты Васса Щетинкина? Где скрывается твой муж? Нам известно: он в Красновке.

Допытывался у девочек, дрожащих от страха:

— Где ваш отец? Он сюда приходил? Когда был последний раз?

— Мы не знаем, мы маленькие… — лепетали девочки.

— Положи младенца, — приказал есаул Вассе. — Пойдешь с нами.

— Клава, возьми Шурика и присматривай за Надюшей, — наказала Васса старшей дочери. «Только бы не детей… На моих глазах…» — мертвея от страха, думала она.

Через всю деревню Вассу под конвоем повели на допрос. Девочки бежали за матерью, старшая несла на руках Шурика. Вассу грубо втолкнули в дверь избы местного богатея. Девочки пытались прошмыгнуть следом, но казак выхватил ив рук Клавы Шурика и бросил его в снег.

Ее избивали нагайками, под присмотром Сотникова посыпали раны солью. Потом выбросили на улицу, прямо в сугроб. Холод вывел ее из беспамятства. Не помнила, как добрела до дому. Залезла на печку и потеряла сознание. Девочки перепугались, закричали, заплакал Шурик. С криком: «Мама умерла!» — старшая кинулась к соседям. Прибежали бабы, стащили Вассу с печки.

— В баньке ее хорошенько попарить нужно, чтобы раны промыть, соль вывести… Топите, бабы, баню… Звери проклятые! Ну уж Петро не простит вам этого…

Узнав о налете есаула Сотникова на Красновку, генерал Розанов сказал ему:

— То, чего не удается красным агитаторам, удалось вам, есаул: вы, оказывается, воюете не с партизанами, а с женщинами и младенцами? Ваш поступок, не стану его оценивать, вызвал возмущение местных жителей. Мы дорого за него заплатим. Вот теперь-то потребуется армия, чтобы справиться со Щетинкиным… Не забывайте, что он бывший офицер, штабс-капитан. Вы избили жену офицера…