Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-89332-090-5 ISBN 5-89332-094-8 (IVт.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 4. — СПб.: Гиперион, 2004. — 976 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Четвертый том дневников охватывает период с 1899 по 1904 гг.

© К. Накамура, сост. текста, коммент., вступ. ст., 2004

---

— Кто Вам это сказал? Это совершенная неправда. Пример лучше пояснит дело. У нас в Хакодате была благотворительная школа для мальчиков и девочек, и пятнадцать, даже десять, лет тому назад в ней обучались сотни; ныне мы закрыли школу по неимению учащихся, оттого, что в Хакодате развилось школьное дело до чрезвычайности: и правительственных, и частных школ множество (с которыми Миссия, конечно, не могла соперничать в числе учителей; притом же она там на горе, по дальности — неудобное место для малышей, особенно зимой), — и все эти школы полны учащимися, — кто же посылает в них детей, как не народ? И так сплошь по всей Японии, — кто учится, как не народ? Где же тут разделение Правительства от народа? А парламент — разве не народ? Посмотрите же, как он ныне мирно вел свои заседания, заодно с Правительством действуя во всех вопросах. Правительство нашлось вынужденным возвысить налог на земледельческий класс, — разве парламент и страна восстали против этого? Было несколько частных заявлений неудовольствия, но это и все; никаких следов никакого противления Правительству нет нигде.

— Но этот народ совершенно погрязший в материальности; никаких идеалов, ничего возвышенного у него нет.

— Это, по нынешнему времени, правда; но сами же японцы и сознают это, и начинают вопиять против этой низменности нынешнего течения… — И так далее. Подивился я суждениям героя.

Когда адмирал Дубасов сидел у меня, доставлен был с железной дороги ящик с подарком полковника Окамото: сто книг «Дайнихонси», сто книг продолжения ее и бронзовая статуэтка Ямато–такеруно–микото.

Днем, в свободное время, и вечер я занят был почтой, — приготовил совсем к отсылке построечный отчет и прочее.

22 марта/3 апреля 1899. Понедельник

четвертой недели Великого Поста.

Не учимся в школах по случаю гражданского праздника «Дзимму–коотей».

Лишь только приготовил к отсылке на почту всю русскую корреспонденцию, в одиннадцатом часу, как прибыл из Кёото о. Симеон Мии. По объяснению его оказалось, что полковник Окамото Риуноске действительно от Министерства внутренних дел имеет официальное назначение исследовать европейские и американские вероучения в видах принятия японским правительством более определенного отношения к ним по случаю наступающего времени разрешения иностранцам селиться где угодно в Японии (заккё). Назначение это дано было ему от Министра внутренних дел графа Итагаки еще в запрошлом году, о чем и напечатано в конце его, Окамото, книги (одной из книг его сочинения, присланных им прежде мне). До сих пор он, живя в уединении в одном храме, один ри от Кёото, изучает японский буддизм, находя нужным прежде, чем пуститься в исследования чужого, познакомиться с своим. Перечитал он и православные книги, посланные от меня ему. Находит будто бы, по словам о. Семена, что православие — лучшая из иностранных вер. Но веры в нее еще нет у него, как вообще ничему он не верит сердцем, будучи силен лишь рассудочной стороной души. Не раз он виделся с о. Мии, слушал его объяснение разных религиозных вопросов. Ныне просит от о. Мии отправиться с ним в Россию, чтобы сделать для него возможным изучение православия на месте его исповедания. Для сопровождения его по протестантским и католическим странам уже есть у него спутники, конечно, преданные тому и другому исповеданиям. Должен он иметь спутника и переводчика и для России, ибо не говорит он ни на каком иностранном языке (понимает только несколько по–немецки)… Дорожные он обеспечивает о. Симеону, ибо надеется выхлопотать их у нынешнего премьера, графа Ямагата. Хочет он еще до поездки в европейскую Россию посетить Сибирь в видах его частной цели — ознакомления с русскими и становления искренних дружеских отношений к ним. Для этого тоже просит о. Мии сопутствовать ему.

Сказал я о. Семену: в Россию сопровождать господина Окамото он пусть сопровождает. К сожалению, там теперь и в академиях нет японских студентов, и решительно не на кого располагать в видах содействия господину Окамото по ознакомлению с православием; а Господь нам велит «давать ответ всякому, вопрошающему нас о словесах нашего упования». Но в Владивосток и в Сибирь я его, о. Мии, не отпускаю; тут не религиозная, а политическая цель, — не наше дело; есть там у Японского консульства знающие русский язык; например, Сергий Сёодзи, тамошний переводчик (в Владивостоке) при Японском консульстве; может им располагать. Всего же лучше ему, Окамото, туда не отправляться специально для посещения Владивостока и Сибири, ибо, кроме разочарования в своих мечтаниях о России, он ничего оттуда, вероятно, не вынесет, отправившись туда частным вояжером, и значит не имея шансов видеться и говорить с лучшими людьми на Амуре и дальше. А пусть он с Мии отправляется в Россию чрез Сибирь; тогда несколько познакомится и с Амуром, и Сибирью. Я дам им рекомендательные письма к епископам на пути их в видах ознакомления их с религиозным положением в России. Где сочтут особенно нужным, там они и могут при посредстве архиереев видеться с губернаторами и другими лучшими людьми и получать от них желаемые сведения по светским делам… Мы с о. Мии позавтракали, и он отправился к матери своей жены, чтобы просить ее с собой в Кёото, ибо супруга о. Мии Харита Анатольевна готовится подарить ему четвертого ребенка.

Из сегодняшних церковных писем очень интересное большое письмо от Саввы Эндо, катихизатора в Сукава и окрестностях. В селении Гокан, три ри от Сукава, приготовил он к крещению девять человек, которым о. Павел Морита и преподал крещение. И вдруг на двоих из сих воздвигли гонение их отцы, да какое! Павла Кувабара отец веревками прикрутил к столбу в стоячем положении и оставлял его без пищи, Иоанна Канеко раздел догола и бичевал веревкой. Страдальцы терпели и молились, громко воспевая молитвы. Катихизатор и христиане долго старались смягчить мучителей совсем безуспешно. Мучители в то же время ходили из дома в дом, убеждая всех селян соединиться и общими силами выжить катихизатора и его учение из Гокан, но многих сторонников себе не нашли, и это, наконец, несколько охладило языческое рвение. Сталкивались с ними христиане и катихизатор на полпути. Мучители больше всего настаивали, чтобы их дети не ходили к катихизатору на проповедь и молитву, а сидели дома, и это им уступлено было; взамен того христиане, равно как их дети — Павел и Иоанн, выговорили позволение молиться им — Павлу и Иоанну — дома по–христиански сколько и как они хотят; вследствие чего ныне Павел и Иоанн распевают молитвы дома в полноте своего христианского одушевления. Кроме того, составили они документ и дали добровольную подписку в следующих пунктах: 1. повиноваться родителям во всем (кроме их требования отречения от христианства) еще больше и усерднее, чем это было прежде; 2. любить братьев, сестер и всех родных и служить им с несравненно большею сердечностью, чем прежде; 3. трудиться для дома гораздо прилежнее, чем доселе; 4. не смотреть соблазнительных зрелищ на буддийских и других празднествах; 5. не ходить в «чая» и прочие непотребные заведения. Делом сего гонения одушевлены христиане всего округа и видят в этом помощь Божию христианству. Конечно, родители преследуемых скоро сами будут христианами. Это уже вещь испытанная. Где Христос столкнулся с Буддой до звука похожего на крик; прислушайтесь, и вы услышите в следующий момент не крик, а крак разбиваемого вдребезги идола Будды.

Лишь только прочитаны были последние строки письма Эндо, как явились в коляске трое русских офицеров с «России» с визитом от лица всей кают–компании. Под впечатлением письма я им рассказал содержание его; кажется, и им было это приятно; рассказал я в доказательство, что и в Японии есть искренние христиане, готовые на мученичество из–за веры, чему мало верят, кажется, все европейцы.

Была сегодня еще Софья Накагава из Сендая с своими детьми: гвардейским офицером Николаем и его женой (женились по–язычески) и Иоанном, студентом Университета.

23 марта/4 апреля 1899. Вторник

четвертой недели Великого Поста.

Утром «коочёо» Семинарии Иван Акимович Сенума неприятно поразил своим рассказом. В Семинарии случилась кража: у Тита Косияма пропали 50 сен, и он заподозрил Феодора Янсена. Янсен, оскорбленный этим, напился пьян и весь вечер буянил вчера, даже после десяти часов, когда Иван Акимович ушел к себе на квартиру, у забора его дома слышался бушующий Янсен и уговаривающий его товарищ Ирино.

— Что делать?

— Янсен не виноват в краже?

— Не виноват. У него были деньги, но полученные от его опекуна, господина Саввы Хорие.

— Заставьте Тита Косияма извиниться перед ним в присутствии всех учеников в столовой. А потом скажите, — несправедливое подозрение обидело Вас; этим отчасти извиняется Ваше безобразное поведение вчера, тем не менее Вы виноваты в пьянстве, грубости и позоре для всего заведения, и потому не можете остаться без наказания. Будете без обеда. — Но кто же вор?