Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского

• Название: Записки графа Е.Ф.Комаровского
• Автор: Евграф Комаровский
• Издательство: Товарищество русских художников, Внешторгиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.

---

Восшествие избранного императора было превеликолепное. Все принцы, послы встретили его у ратуши, он окружен был своими вельможами и единственною, можно сказать, в свете своею венгерскою гвардиею. Потом он поехал во дворец. Нунцием от папы, на случай коронации, был назначен славный аббат Мори, с которым я уже был знаком.

Настал день коронации, которая совершилась в кафедральной Франкфуртской церкви тремя духовными курфюрстами. Процессия, идущая в церковь по мосткам, покрытым сукном, была премноголюдная. Все германские принцы и курфюрсты, бывшие при коронации, участвовали в процессии, а отсутствующих заменяли послы, каждого из них гвардия шла перед ними, а сзади придворные их чины и пажи. Ничего не было богатее и великолепнее одеждою, как гвардия и свита князя Эстергази, после императора, как короля богемского и венгерского[17].

По окончании священного обряда коронования процессия шла тем же порядком, а император — уже в короне и порфире. По прибытии во дворец он тотчас показался на балконе, и в то время бросали в народ серебряные жетоны. После того начались праздники, состоящие из обедов и балов; обеды великолепнее всех были у нашего посланника, а вечера и балы у князя Эстергази; аббат Мори тоже дал один обед, он занимал небольшой дом, и столы накрыты были в разных комнатах; он сказал, увидя нас, русских[18]: «Молодежь я приглашу к обеденному столу несколько позже». Аббат Мори чрезвычайно превозносил императрицу Екатерину. Он говорил однажды, что письма ее величества гораздо лучше написаны, нежели Вольтеровы.

После император поехал в город Майнц, где назначено было свидание с прусским королем. Большая часть особ, бывших во Франкфурте, туда же отправились, и потому не было возможности иметь почтовых лошадей. Граф Николай Петрович нанял прекрасную барку, взял меня с собой и одного из чиновников своего посольства, и мы поплыли по Майну. Ничего нет живописнее в свете берегов этой реки и Рейна, в который Майн впадает. Беспрестанно видны развалины древних замков, обширные виноградные сады и множество селений.

Город Майнц был столицей курфюрста сего имени: он дал прекраснейший праздник в загородном своем доме, называемом «Фаворитка», что заставило сказать одного француза: «У этого прелата очень недурненькая фаворитка». Свидание императора с королем прусским имело целью, чтобы соединить их армии, уже собранные под начальством герцога Брауншвейгского, для предстоящей войны против французских республиканцев.

Из Майнца император поехал в свои владения, а король прусский — в г. Кобленц, в окрестностях коего собрана была его армия. Мы в прежней нашей барке поплыли и до Кобленца. Французские принцы находились тогда в Бингене, маленьком городке на берегу Рейна. Король прусский имел тут с ними свидание. Я в первый раз в жизни увидел столько войск, вместе соединенных, когда король собрал свою прусскую армию для смотра и маневров. Она мне показалась прекрасною; особливо понравилась мне точность, с которою исполнялись все ее движения; но знатоки утверждали, что прусская армия в большой пришла упадок против того, как она была во времена Фридриха II.

Можно себе представить, какое множество было военных чиновников, ибо они съехались почти изо всех государств. Мне случилось тут видеть ныне царствующего короля, он был тогда кронпринцем. Сей смотр продолжался несколько дней, и прусская армия пошла в соединение с австрийскою. Герцог Брауншвейгский принял главное начальство над обеими армиями. Он публиковал известную всем прокламацию, которая, как говорили, соединяла все партии во Франции и была пагубной причиной сей кампании.

Граф Николай Петрович со своею маленькой свитой, в которой находился и я, возвратился во Франкфурт. Он объявил мне, что намерен ехать в Карлсруэ к маркграфу Баденскому, при котором он также был аккредитован и который, бывши на коронации, будто приглашал его к себе приехать, и что он возьмет меня с собой. Граф сие говорил для того, чтобы не дать мне ни малейшего подозрения о настоящей причине его поездки.

Я после узнал, что императрица Екатерина, когда, вознамерилась женить великого князя Александра Павловича, поручила графу Н. П. Румянцеву, как бывшему в сношении со многими маленькими имперских князей дворами, объехать оные и доставить ее величеству сведения о всех принцессах, бывших тогда в летах для бракосочетания. Выбор императрицы пал на Баденский двор. Со мною было прислано графу повеление отправиться в Карлсруэ, сделать маркграфу предложение: выдать одну из принцесс его дома в замужество за великого князя Александра Павловича, и когда получено будет согласие, прислать портреты принцесс к императрице.

Во исполнение сего повеления ее величества, граф отправился в Карлсруэ тотчас по возвращении его во Франкфурт в одной четвероместной карете. Он не взял с собой ни одного из своих чиновников. В карете сидели граф, я и его камердинер, и, сверх того, были при нем два лакея. Едва мы приехали в Карлсруэ и остановились в трактире, как маркграф прислал своего камергера спросить о здоровье графа и поздравить с приездом. На ответ графа, что он тотчас будет иметь честь представиться его светлости, приехала за ним придворная карета.

По возвращении графа из дворца тот же камергер прислан был пригласить его на обед к маркграфу и с той особой, которая при нем находится. При дворах владетельных князей был этикет, что должно иметь по крайней мере чин штаб-офицера, чтобы обедать за столом принца, и посему граф Н.П. поручил благодарить маркграфа за сделанную честь его спутнику, но что чин его не позволяет воспользоваться оною. Камергер немедленно возвратился с повторением приглашения, и что его светлость никаких этикетов соблюдать не намерен, из уважения его к особе графа и наиболее ко двору, которым он аккредитован.

В назначенный час для обеда приехала за нами придворная карета. При въезде нашем на дворцовый двор стоявший на оном караул гвардейских кирасир вошел в ружье и отдал честь. У маркграфа всего войска было: кавалерии один эскадрон и батальон пехоты. Граф Николай Петрович принят был со всевозможною почестью: обер-камергер вышел его встретить, маркграф, наследные принц и принцесса и принц Фредерик, второй сын маркграфа, обошлись с ним весьма ласково. Граф меня представил всему двору. Маркграф был женат на графине Гохберг, но она была как партикулярная дама; это была, как называется, морганатическая свадьба. Дети, родившиеся от сего брака, впоследствии были признаны законными, и владетельный ныне великий герцог Баденский есть один из сыновей маркграфа. Принцесс в первый день я не видел: они были в загородном доме. За обедом было особ 20; после стола был концерт, в котором прекрасно пела одна благородная девица, принадлежащая ко двору.

На другой день принц Фредерик пригласил нас к себе на обед в Дурлах. Аллея, ведущая из Карлсруэ к сему замку, считается единственною в Европе: дорога на расстоянии 2 1/2 немецких миль, или 18 верст наших, обсажена по обеим сторонам в два ряда вековечными, величественными пирамидальными тополями. Мы обедали на открытом воздухе, в саду. Мужчинам позволено было находиться во фраках, а за столом сидеть в шляпах на головах. На сем обеде находились и обе принцессы: Луиза и Фредерика.

У принца Фредерика жил один француз, которого имени я теперь не помню; он, француз, затеял играть шарады на театре, сделанном на воздухе; кулисы оного были из стриженных шпалер, и день кончился маленькими играми. Мне случилось хоронить папу с принцессою Луизою; я ничего не видывал прелестнее и воздушнее ее талии, ловкости и приятности в манерах.

Маркграф, дед сих принцесс, был добродетельнейший и почтеннейшей из всех германских принцев. Когда мы въехали в границы его владений и, поднимаясь на одну высокую гору, вышли из кареты, мы увидели несколько мужиков, пахавших в поле землю. Граф мне сказал: «Спроси у них, кто их владетель»[19]. Они мне отвечали: «У нас нет владетеля, а мы имеем отца, маркграфа Баденского». Вероятно, по сей причине императрица Екатерина и предпочла женить своего внука на одной из принцесс сего благословенного дома.

В сие время в Карлсруэ находилась княгиня В. А. Шаховская со своею дочерью. Княгиня, будучи в Париже, выдала свою дочь за князя д'Абенберга, который был один из главных участников в нидерландской революции. Граф Кобенцель, бывший тогда при дворе нашем послом римского императора, довел сие до сведения императрицы Екатерины. Государыня в первую минуту своего гнева издала указ, чтобы княгиня Шаховская возвратилась немедленно в Россию, в противном случае лишена будет своего имения, и дети, рожденные от ее дочери, не могут быть ее наследниками, ибо имение княгини состоит в железных рудниках и соляных варницах, а по закону Петра Великого имения такого рода не могут принадлежать иначе, как российским подданным.