Роберт Хайнлайн - Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

• Название: Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: ПТОО "А.С.К."
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1993
• ISBN: 5-85434-070-4

…Во Вселенной долгожители оказались не одни. На расстоянии многих миллионов миль от источника золотого солнечного света существовала Жизнь.

…Другой Мир изливает Энергию на нас. Нужно лишь суметь подключиться, взглянуть на все несколько по-иному… И стать Сильным.

…Магия вырвалась на свободу. Но больше никто не пострадает от трех стихий — огня, земли и воды, и ни один из Демонов не позволит себе слишком многого за пределами Полумира.

Человек XXI века посетил звездные миры Вселенной, познал Другой Мир и проник в загадочный Полумир. И только после этого понял, как прекрасно БЫТЬ ПРОСТО ЧЕЛОВЕКОМ!

---

Если отбросить необычайные способности к математике, Либби был обычным человеком. Ему нравилась непринужденная атмосфера «Клуба» — столовой 9Д, однако, несколько по иным причинам, чем Лазарусу. Компания людей, которые были младше по возрасту, успокаивала душу, а Лазарус был единственным из старших, с кем он чувствовал себя свободно.

Зайдя в клуб, он узнал, что в течение ближайшего времени пообедать ему не удастся; хозяйственная служба оказалась явно неподготовленной к такому наплыву людей. Но зато там уже сидел Лазарус и его друзья; Нэнси Уизерол подвинулась и уступила место Либби.

— Я как раз собиралась поговорить с вами, — сказала она. — Лазарус любезно согласился помочь мне. Куда же мы летим на этот раз и когда мы будем на месте?

Либби изложил свое мнение как можно доступнее. Нэнси поморщилась.

— Ничего себе, прогнозик! Как я понимаю, малышке Нэнси снова придется надолго заснуть.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вот вы когда-нибудь пробовали ухаживать за нашими сомнамбулами? Ну, конечно, нет, ведь это утомляет! Переворачивать их, правильно складывать руки, оберегать от пролежней, переставлять с головы на ноги, закрывать капсулу и переходить к следующему — и так до бесконечности! Меня уже и так тошнит от человеческих тел, что я готова навеки дать обет безбрачия!

— Ну, зачем уж так сразу, — возразил Лазарус.

В их разговор вмешалась Элинор Джонсон:

— А я рада, что мы снова на корабле. Эти противные джокайра — фу!

Нэнси пожала плечами.

— Ты необъективна, Элинор. Джоки — по-своему неплохие ребята. Конечно, они не такие, как мы, но ведь то же самое можно сказать и о собаках. Ты ведь ничего не имеешь против собак?

— Вот именно, — отозвался Лазарус. — Они и есть собаки.

— Что-то я не понимаю…

— Я не хочу сказать, что они полностью похожи на собак — внешне у них и близко нет ничего общего, они сродни нам и даже в чем-то превзошли нас, но все равно это домашние ручные собачки. Эти существа, которых они зовут «Богами», на самом деле — их хозяева, просто владельцы. Нас нельзя приручить, поэтому хозяева и выгнали нас.

Либби тем временем силился понять, каким образом владельцы джокайра применили массовый телекинез.

— Интересно мне знать, — задумчиво промолвил он, — на что бы все это было похоже, если бы они смогли приручить нас. Они научили бы нас многим превосходным вещам.

— Забудь об этом, — резко оборвал его Лазарус. — Людям не подобает быть чьей-либо собственностью.

— А что же подобает человеку?

— Человек должен сам решать, что ему делать и зачем! — Лазарус встал. — Я, пожалуй, пойду.

Либби тоже было поднялся, но Нэнси остановила его.

— Не уходите, мне нужно вас кое о чем спросить. Какой год сейчас идет там, на Земле?

Либби уже начал было что-то считать, но осекся.

— На этот вопрос я ответить не могу. Это все равно, что спросить: «А много — это сколько?»

— Наверно, я не совсем точно сформулировала вопрос, — призналась Нэнси. — Я не очень-то хорошо разбираюсь в физике, но все же знаю, что время — относительно, а одновременность — это понятие, применимое только к двум точкам, которые находятся недалеко друг от друга в одной и той же системе координат. Но все равно, я хотела бы кое-что узнать. Мы двигались намного быстрее и прошли гораздо большие расстояния, чем кто-либо до нас. Так вот, не отстают ли наши часы от времени в других измерениях или что-то в этом роде?

У Либби на лице появилось такое выражение, с каким обычно опытные физики слушают дилетантские рассуждения о точных науках, да еще и высказанные примитивным языком.

— Вы упомянули о явлении, известном как контракция Лоренца-Фитцджеральда. Но, простите меня, говорить о нем обычными словами — это просто бессмыслица.

— Но почему же?

— Потому что… Гм, потому что языковые средства не в состоянии это явление описать. Формулы, используемые для описания эффекта, обычно называемого контракцией, предполагают, что наблюдатель является одной из составляющих этого феномена. Но при словесном описании получается, что мы стоим где-нибудь в стороне и наблюдаем, что же происходит. Математические формулировки отрицают даже саму возможность такого постороннего наблюдения. Всякий наблюдатель принадлежит своей собственной мировой системе и не может выйти за ее рамки, чтобы вести постороннее наблюдение.

— А если предположить, что сможет? Скажем, если бы у нас сейчас была возможность наблюдать за Землей?

— Ну вот, так я и знал, — сокрушенно заметил Либби. — Я постарался объяснить словами, но все, чего добился, так это внес новую неразбериху. Не существует способа измерения абсолютного времени, когда два события происходят в разных континуумах. Можно измерить лишь промежуток.

— А что же такое тогда промежуток? Столько-то пространства и столько-то времени?

— Да нет же! Промежуток — это… промежуток. Я могу записать это в виде формул и показать, как мы ими пользуемся, но словами этого не передашь. Вот, например, Нэнси: вы смогли бы описать словами партитуру оркестровки симфонии?

— Нет. Впрочем, если постараться, то это сделать можно, однако потребуется в тысячу раз больше времени.

— И музыканты все равно не смогут играть до тех пор, пока вы не переложите ее на нотное письмо. Вот это я и имел в виду, — продолжал Либби, — когда говорил, что простой язык тут не подходит. Однажды я уже попал впросак в подобной ситуации, когда пытался рассказать о действии привода, основанного на световом давлении. Меня спросили, почему — ведь действие привода зависит от потери инерции, а мы здесь, на корабле, этого не почувствовали. Ответа, который бы можно было сформулировать словами, нет. Инерция — это не просто какое-то слово; это математическое понятие, употребляемое в математически определенных средах. Я не смог ничего сказать.

Нэнси, хотя и выглядела озадаченной, продолжала настаивать на своем.

— И все равно в моем вопросе есть смысл, пусть он даже не так сформулирован. Вы ведь не можете послать меня, будто трехлетнюю девочку, поиграть в песочнице и не лезть во взрослые дела. Предположим, если мы развернемся и полетим обратно тем же маршрутом, каким мы прибыли сюда, прямо к Земле — точно так же, только в обратном направлении и удвоив время нахождения корабля в пути — какой год будет на Земле, когда мы вернемся?

— Это будет… Дайте подумать… — В мозгу Либби почти автоматически заработал механизм вычислений с учетом ускорений, интервалов, дифформного движения. Он пытался найти ответ во мраке математических дебрей, как вдруг вся проблема как бы распалась на куски и перестала существовать. Внезапно Энди понял, что у задачи может быть бесчисленное множество решений.

Но ведь это невозможно! В реальной жизни, а не в фантастическом мире математики, такая ситуация была бы абсурдной. На вопрос Нэнси должен существовать один ответ — единственно верный.

Может быть, логические построения теории относительности — всего лишь нелепость? Или же это означает, что физически будет невозможно пройти на обратном пути такие же межзвездные расстояния?

— Мне еще нужно над этим подумать, — сказал Либби и быстро ретировался, не дав Нэнси даже возразить.

Но и уединившись, он все же не смог найти ответ на поставленный вопрос, что, однако, не свидетельствовало об утрате им математических способностей. Либби знал, что может математически описать любую данность, чего бы она ни касалась. Трудность состояла в том, что данных у него было слишком мало. До тех пор, пока какой-нибудь наблюдатель не пройдет межзвездные дистанции на скорости, приближающейся к скорости света, и не вернется обратно на планету, с которой он стартовал, ответа не может быть. Математика сама по себе не несет смысловой нагрузки и не дает готовых ответов.

Либби обнаружил, что думает не о задаче, а о том, цветут ли сады в его родном Озарксе, слышен ли запах дыма в осеннем лесу, и затем вспомнил, что такой вопрос не имел смысла изначально и его невозможно было решить по тем правилам, которыми он пользовался. Он дал увлечь себя порыву ностальгии, почти такому же, который он испытывал в юности, когда был членом Корпуса космического строительства и впервые улетел в длительную космическую командировку.

Чувство неуверенности и сомнений, затерянности и ностальгии охватило весь космолет. В начале своего пути Кланы имели перед собой цель, которая помогала им держаться вместе и стойко переносить трудности. Однако сейчас они летели в никуда, лишь отмечая, как уныло проходят дни. Долгие годы их жизни превратились теперь в бессмысленное бремя.

Айра Говард, на чьи средства был основан Фонд Говарда, родился в 1825-м и умер в 1873-м году от старости. Он торговал бакалейными товарами среди золотоискателей Сан-Франциско; в период Гражданской войны стал оптовым маркитантом, удвоив свое богатство в трагический период Реконструкции.