Иван Синельников - Подсолнушек

• Название: Подсолнушек
• Автор: Иван Синельников
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

Рассказы о детях.

---

Козел был черный, а борода седая, длинная. Свалявшаяся на нем шерсть напоминала вывернутый овчиной кверху тулуп.

Козел только с виду казался добрым. Под внешней смиренностью он скрывал столько змеиного ехидства, что хватило бы десяти козлам. С самым невинным видом он подкрадывался сзади, наносил удар исподтишка, и… выбранная им жертва взлетала выше плетня. Совершив злодеяние, Громобой убегал. Особенную лютость он проявлял к ребятам.

Загнутые назад рога как-будто отковали в колхозной кузнице: точь-в-точь вилы-тройчатки, у которых отломлен средний зубец.

От одной из встреч с Громобоем у Феди сохранилась отметина на боку — словно прихлопнули на ребрах две печати. Новая встреча не сулила ничего хорошего.

Федя забеспокоился:

«Поддаст рожищами — и дух вон!»

Он с тоской вспомнил о своих друзьях-ребятах. Они хоть и подшучивали и потешались над его щукарьством, но сейчас не оставили бы его в беде. Теперь Феде ждать спасения было не от кого.

Громобой, казалось, не обращал на него никакого внимания. Не спеша, он шел своей дорогой, тряс сивой бородой и помахивал хвостиком.

Федя, как нарочно, не захватил из леса ни палки, ни хворостины. Он хотел шмыгнуть под плетень, куда убежала ящерица, — дырка мала. Хотел прыгнуть в канаву — там валялись битые стекла, дырявые ведра и дохлая крыса.

В последний момент Федя вспомнил о пуле, которая лежала в кармане. С этим оружием он решил вступить в единоборство с Громобоем.

Зажимая в кулаке пулю, Федя шагнул вперед, встал на пути рогатого чудовища.

— Эй, ты! — сказал он. — Хочешь, я тебе выбью сейчас глаза?

Козел тоже остановился. Он перестал вертеть хвостом, посмотрел на мальчика желтыми глазами. В этом взгляде Федя увидел явную издевку:

«Что, голубок, попался? — казалось, вопрошали глаза. — Сейчас я пришлепну на твоих ребрах еще две печатки…»

С обеих сторон на квартал тянулись плетни и заборы. Вдоль них росли лопухи да высокая крапива. И тут произошло что-то невероятное. Громобой повернулся и побежал, а между ним и Федей с хворостиной в руках появилась Зина. Не от пули, как думал Федя, а от хворостины убежал козел.

Когда Громобой перепрыгнул через изгородь и скрылся за кустом чертополоха, Зина спросила:

— Напугал тебя козел?

Феде надо было бы сказать правду: «Да, я испугался. Спасибо, что выручила!» Но Федя сказал возмущенно:

— Кто испугался? Я?! Пусть скажет спасибо тебе! Ты уберегла его от смерти, а то я убил бы его вот этой пулей от винтовки! — и показал на вытянутой ладони острую блестящую пулю…

…Вот каков был Федя, прозванный ребятами Щукаренком.

Счастливая облигация

Маленькая пестрая облигация, которую бабушка считала нестоящей бумажкой, произвела в доме большой переполох: на нее выпал крупный выигрыш.

Поздравить бабушку пришла соседка, Юлькина мать, — вздорная, крикливая женщина.

— Голубушка, Егоровна, — сказала она, — за эти деньги вы можете купить и швейную машину, и новую кровать, и все, чего захочете!

Юлькина мать всегда кричала, как радио, а сейчас говорила шепотом, что тоже было редким явлением, как и бабушкин выигрыш. Она заискивающе смотрела на бабушку и ходила за ней на цыпочках.

Кончилось тем, что Юлькина мать пошла к соседям, а бабушка достала из сундука новую шерстяную юбку, в какой ходила в церковь, стала одеваться.

— Слава тебе, господи! — облегченно вздохнула она. — Себе куплю машинку, внуку — велосипед, а Петруше… пусть сам выберет…

Петрушей бабушка называла Фединого дядю. Жил он на Кубани, что-то там делал, изредка писал. Писем бабушка не показывала. Ей их читала Юлькина мать.

Бабушка в новой юбке отправилась на почту — вызвать дядю Петрушу телеграммой, а Федя остался дома.

С этого часа Федя лишился покоя. Ему даже снились велосипед и бабушкина швейная машина: велосипед он крутил ногами, а колесо на бабушкиной машинке — руками.

…Федя сидел на порожке, смотрел на покосившийся забор. Забор как бы раздумывал, в какую сторону рухнуть: то ли на улицу, то ли во двор на грядки.

Федя давно приметил, как из кустов за ним наблюдает Юлька. Не шелохнется, не моргнет глазом, так замаскировалась, что не скажешь, Юлька это или что другое. Платье на ней желтое, голова рыжая, и Феде кажется, будто вырос еще один подсолнух.

Юльке палец в рот не клади — оттяпает. Ее тонкий нос, зеленые кошачьи глаза, подбородок, похожий на согнутый локоть, не внушают Феде доверия. Все бы ей вынюхивать, выпытывать, а затем — выбалтывать перед соседями.

Юлька подходит к забору, нерешительно останавливается. По всему видно: хочет затеять разговор. Но Федя не расположен к беседе. Он отворачивается, смотрит на шелковицу. Смотреть на дерево интереснее, чем на Юльку. С дерева он недавно совершил невольный полет и чуть не свернул шею. Встревоженная бабушка говорила: «Носит тебя нелегкая, куда не следует. Вот бог тебя и наказал!»

Федя отлично понимал, что бог тут ни при чем: обломилась сухая ветка на дереве, вот и все. Но он не стал спорить.

Со слов бабушки выходит, будто все сотворил бог. И Солнце, и Землю, и Луну, и людей, и у него хватило времени, чтобы сбросить Федю с шелковицы на землю?..

Мимо проехала водовозка. Колеса на ней разболтанные, виляют из стороны в сторону, как пьяные. Наверно, потому, что их выдумал такими бог, они отчаянно взвизгивают: «Пить хотим, пить хотим».

Не успела водовозка доехать до речки, как в переулке появилось еще какое-то «божье творение», не похожее ни на Юльку, ни на водовозку. Шло оно сутулясь, опустив глаза в землю. Казалось, будто однажды, проходя в низкую дверь, оно забыло наклониться, стукнулось о перекладину лбом и с той поры не может поднять головы и разогнуть спину. Одето оно было в длинный до земли балахон и черную фетровую шляпу. Размахивая широченными рукавами, балахон просунулся в калитку, остановился возле мальчика.

«Поп!» — удивился Федя.

Священник, отдуваясь, поставил на землю чемодан, выпрямил спину. От этого стал выше и шире в плечах. Он достал из кармана голубой клетчатый платок, стал вытирать лицо.

Большой покатый лоб, широкий нос и зачесанные назад длинные, как конская грива, волосы, казалось, были знакомы Феде. Впрочем, он мог ошибиться. Такие волосы и нос у Николы-чудотворца, который висит на стене в бабушкиной спальне. «Но то — икона, а тут живой поп!» — рассуждал Федя.

Священник сложил платок, наклонился и неожиданно спросил:

— Где твои брови? Моль съела?

— Нечаянно спалил порохом, — сказал Федя.

— Угу! Стало быть, озорник? На том свете будешь гореть в геенне огненной!

Священник стал подыматься по ступенькам.

— Принеси мой чемодан! — приказал он Феде.

Когда Федя принес чемодан, бабушка говорила священнику:

— Приехали? А мы вас ждем!

Священник пропустил слова бабушки мимо ушей. Он повернулся в угол, к Николе-чудотворцу, стал читать молитву.

— На тя, господи, уповахом. Ныне и присно и во веки веков…

— Аминь! — закончила бабушка, целуя священнику руку.

Священник благословил бабушку:

— Во имя отца и сына и святого духа! Теперь, мамаша, позвольте вас облобызать.

Нет, Федя не ослышался. Поп назвал бабушку «мамаша».

У Феди задрожали колени. Он даже не мог себе представить, чтобы у священника и вдруг могла оказаться мать! Словно издалека он слышал голос бабушки:

— Феденька, дядя Петя приехал. Поцелуй ему ручку!

У Феденьки и так голова шла кругом, а после бабушкиных слов и вовсе завертелась колесом. Ему почудилось, будто он снова падает с дерева. Ничего не ответив и не замечая протянутой для поцелуя дядиной руки, Федя в смятении выбежал из комнаты.

В саду у него было укромное местечко. Он пошел туда. Федя не слыхал чьей-то вкрадчивой поступи. Он обернулся, когда перед ним внезапно выросла Юлька.

Федя вздрогнул: «Уже пронюхала. Теперь растреплется всем соседям».

— Чего тебе? — недобро спросил он.

— А так, — ответила Юлька. — Очень просто, проведать тебя пришла.

Она повела носиком, словно к чему-то принюхивалась и уставилась на Федю кошачьимим глазами.

— К вам поп приехал, — доложила она.

— Тебе какое дело? — сказал Федя. — Как тресну по башке!

Угроза на Юльку не произвела впечатления. Потоптавшись на месте, она ласково продолжала:

— Я знаю, зачем он приехал…

— Зачем?

— Мамка сказывала, он тебя крестил, да не докрестил, теперича докрещивать будет…

…Пять лет назад, когда Федя был маленький, но уже кое-что понимал, бабушка, по настоянию дяди, решила его тайно окрестить.

— Нехристями живут турки, арабы и другие язычники, — говорил дядя, — их господь заранее обрек на вечные мучения — кипеть в адском смоляном котле.

Бабушка очень боялась адского смоляного котла.