Александр Тюрин - Падение с Земли

• Название: Падение с Земли
• Автор: Александр Тюрин
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-034-6

В сборник фантастических произведений Александра Тюрина «Падение с Земли» вошли написанные в чрезвычайно модной в современной западной НФ манере «киберпанк» остросюжетные романы ^«Каменный век», «Конечная остановка: Меркурий», «Сверхнедочеловек» и «Подвиг разведчика» (ранее публиковался только «Каменный век»), являющиеся частью разрабатываемой автором своеобразной «истории будущего» под общим названием «История Космики».

---

Инспектора тут осенило. Он сорвал со своего запястья БИ и забросил в дальний угол, потом подскочил к робуборщику и перевернул его вверх колесиками.

— Круто вы с ним, но совершенно справедливо, — одобрил дядя Витя! — Власть употребить, и точка, так с ними и надо, падлами. Что же, если электрический, то все можно?

Инспектор внутренне заметался:

«Эти устройства не способны к самоуправству. Значит, именно из меня вылетели коды безумных мыследействий. Пусть „К2“ помог, но сигналы — мои собственные. Если так, то по законам ССС я — преступен, и вещдок налицо. Я приличный человек, уважающий прогресс, и вдруг преступен. Может, таково течение болезни. Ну и что с того? Вор по болезни ворует, громила по болезни громит, но снисхождения к ним никакого. Единственное, что смягчит мою вину — это ссылки на инфекцию, на заражение. Я докажу следователю, что дядя Витя наводил на меня свои мыследействия, как на колебательный контур, что он, мерзавец, в резонанс меня ввергал».

Феодосий поднес ладонь к животу, впечатление было такое, что по внутренностям прополз бычий цепень. Инспектор подключил к робуборщику терминал и стал проверять буфер команд. Вроде некоторые похожи на вчерашние, дяди Витины. Или нет, сердцевины разрядов всегда похожие. Что же намечается: неужто самому на себя стучать придется?.. Уж лучше покончить с высокими моралями. Пусть просыпается здоровое, животное, инстинктивное. Надо выкарабкиваться. Поскорее бы избавиться от дяди Вити. Но ведь и конвойных не позвать. Могут назвенеть «куму», начальнику режима Сысоеву. Ну ничего, напачкали — подотрем. Феодосий запихнул робоуборщик в угол, превратил свою майку в тряпку. Вначале развел грязь, потом ничего получилось, если не всматриваться. Прихватил и содранный линолеум клеем. Крестьянин же неустанно помогал дельным советом.

Следующей ночью дяде Вите опять стало жутко. Только закроешь глаза, и начинает по всему телу Летать какой-то вихрь, да еще и наружу рвется. И кажется дяде Вите, только расслабится он или, предположим, чихнет, и организм его развалится, как брошенный об стену арбуз. С криком «ура» вывернется из ошметков Вихрь Вихревич и на форсаже улетит за горизонт. Что говорится, темницы рухнут, и свобода нас встретит с кружкою у входа. Но потом глаза открывались и он видел, себя на коечке — со стены буравит взглядом какой-то индийский товарищ гуру, льется специально подобранный звук для сна, в углу призывно мерцает унитаз. «Ничего интересного быть не может», — успокаивал себя дядя Витя и переворачивался на другой бок. И все-таки это случилось. Лопнула преграда, похожая на скорлупу или даже на стакан. Так быстро, что боль разлетелась сразу. Он пошевелился и понял, что стал из маленького большим. То есть, он существует в двух видах, маленьком и большом. Большой дядя Витя подтянул задние конечности, распрямил их, и комната сразу смялась, а стена упала. Потолок и крыша остались где-то внизу, голова же окунулась в какое-то марево. Маленький дядя Витя прошелся на цыпочках от своей кровати до двери. Массивная плита поддалась его руке и покатилась. Смутившись, он юркнул обратно в койку, как сурок в норку. Отстукало десять секунд, и никакого шухера. Селянин внушал себе, что было бы мудро вот так вот полеживать и ждать, пока лучшие люди разберутся с его невинностью и отпустят гулять. Извините, скажут, за причиненные хлопоты, обознались. Примите в знак признательности за проявленную гражданственность часы «командирские». Дядя Витя же, незлобливо посмеиваясь, похлопает опростоволосившихся обидчиков по плечам: «Ничо, бывает. Кто не ошибается, тот, значит, не работает». Но потом пожаловала дяде Вите (маленькому) и другая мысль. И осталась, засела, как гвоздь в доске. А если не проявят начальники чуткость и заботу? А если он для них — бревно, кричи не кричи о своих правах, а все равно обстругают.

Большой дядя Витя погордился собой. Турбореактивное сердце гнало по нему горящую кровь. Глотка дышала не хуже армейского огнемета, лапы гребли, как экскаваторы, воздух сминался под ударами крыльев с переменной геометрией и, распрямляясь, поднимал его.

А рядом, перед его широкофокусными глазами висел камень. Тяжелый, тянущий, а еще гладкий, как галька, то ли просвечивающий, то ли разрисованный. А в рисунке том, казалось, проглядывался размазанный человек. Будто прокатилась эта глыба и сплющила какого-то незадачливого гражданина. Просматривались и другие каменюки: разнокалиберные, летящие и катящиеся друг по другу. Потом большой дядя Витя заметил главную достопримечательность открывшейся картины. Там в глубине, за парадом камней, как бы на трибуне, маячила очень длинная штуковина, то ли спица, то ли башня, возможно, даже дерево. Когда большой дядя Витя привык к пейзажу, то разобрал, что камни прутся не куда попало, а вертятся, иногда с фортелями, вокруг спицы. Она — блестящая, а они тусклые, она живенькая, а они полудохлые, она верховодит, а они слушаются. Башня производила впечатление заселенной, хотя никто не показывал личика в форточку. Дядя Витя даже назвал для ясности это строение «дворцом Кощея», памятуя Хавроньины сказки-присказки. А себя гордо проименовал Змеем Горынычем.

Он лег на одно крыло, потом на другое, наконец, хоть и ловили его глыбы невидимыми сетями своего притяжения, поднялся чуть выше и выяснил еще кое-что. Спица упирается острием в некий серебристый туман, а может, и серебряное небо, и сверлит, и долбит, и гложет его, покрываясь сияющим румянцем. Блестящая пыльца входила и в шкуру большого дяди Вити; растворяясь в крови, заставляла ее приятно бурлить.

Остальному же воинству, глыбам-камешкам, и не присоединиться к хапужной спице, и не набрать серебристой пыльцы, и не подкрасться к кайфному туману. А все потому, что они знай себе крутятся вокруг дворца. И питаются лишь сияющим теплом сановного румянца. А еще большой дядя Витя заметил, что от Кощеева дворца к почтительно хороводящим камням иногда проскакивают черные шары, оставляя не сразу зарастающие трещины в сиянии. И от такой черной молнии какой-нибудь провинившийся камень сразу оплавляется. Став бурой глыбой он сваливается вниз и переваривается густой мглой. Большому дяде Вите захотелось оспорить.

И маленький дядя Витя больше ни в чем не сомневался, соскользнул с коечки, успел накинуть на себя одежонку (носки не обнаружились), сунул лицо за дверь, принюхался к удаляющимся шагам охранника и потрусил по коридору.

А инспектор Феодосий чуть пораньше проснулся от вкрадчивого голоса своего терминала: «Объект наблюдения в камере отсутствует». Инспектор был не дома, а в региональном управлении. От неуемной тоски он бы шатался по городу, но его поставили на дежурство, правда, не в главный, а в третий корпус. Инспектор сейчас же обрадовался, не подкачал радиомаяк, который он прикрепил лично и незаметно к пиджаку задержанного гражданина Лучкина. И хотя рабочая зона оболочки занималась невинной «внутрисистемной работой» И выстраиванием каких-то «смысловых цепей», от этого всего несло диверсионным актом. По застенку дядя Витя шел себе, как Командор на вечеринку донны Анны: насквозь. Конечно же, гражданин Лучкин испускал во все стороны неведомые коды мыследействий. И это приносило неплохие результаты, сигналы-открывашки влетали в замки бронедверей, уничтожались вопли контрольных фотодатчиков. Оттого-то сиренам никак было не завыть, а охранникам не затопать сапогами.

Спокойно, спокойно. Просто в рабочую зону оболочки проник треклятый вирус «Кулибин-2», он-то и ведет беглеца на волю.

Феодосий сжал зубы и соединился с центральным пультом главного корпуса. Сраженный сном дежурный тяжело сопел, навалившись жирной мордой на клавиатуру — кажется, во сне его преследовало что-то плохое. Итак, «К2» выдал пару чарующих колыбельных по аудиоканалу, выровнял толстомясому детине мозговые ритмы и сделал из него спящую царевну. Эх, оттяпать бы уроненную башку в воспитательных целях. Впрочем, баю-бай, охранный воин. Ну, сбежит дядя Витя — подумаешь. Не сболтнет уже крестьянин «куму» или вышестоящим лицам во время обхода, какой конфуз приключился в инспекторском кабинете. И к тому же, пославшие дядю Витю давно с ним попрощались и вычеркнули из списка. Никак не ожидают, что он скоротечно вернется и начнет прыгать от радости на шеи друзей-товарищей. Какая возможность проклевывается — крутых диверсантов-подпольщиков захоботать. Недолго им осталось вершить темное грязное, а для них светлое чистое дело борьбы с нарождающимся ВОРом. Радиомаячок будет зудеть в тумане, а наш агент, супермен и спортсмен, будет идти по пятам, нюхая след. Феодосий сообразил, что переусердствовал в мечтаньях. Дядя Витя — как тот глист-путешественник, что затерялся в глубинах кишечника, и до прямой кишки ему двигать и двигать. Терминал показывал дядю Витю червячком, ползущим по зданию. Инспектор подключился к системе видеослежения, чтоб рассмотреть все в подробностях. Коды подключения Феодосий выискивал, как любой приличный офицер, загодя. Ведь подсматривать друг за дружкой, особенно за дамами, было у сотрудников ССС самой отличной шуткой. И Феодосий увидел, что дядя Витя какой-то порхающей походкой покоряет коридоры. Вот он разумно притормозил и пропустил идущего по перпендикуляру барана-охранника. Вот и последний переход, а там за углом КПП. Феодосий дал увеличение, не бежит ли перед дядей Витей робик с лазерным резаком вместо головы, не хлопает ли рядом крылами шприц с цианистым, калием. Нет, человек сам по себе. Так как же ему главную вахту одолеть? Перед тем, как выйти на финишную прямую, дядя Витя все-таки остановился, но больная улыбка не сползла с его рта. Феодосий тревожно глянул на КПП. Один охранник стоял в проходе, уронив крепкую ладонь на рукоятку пистолета, опасно выглядывавшую из кобуры. Другой, как и положено, сиднем сидел в будке, у пульта, за пуленепробиваемым и лучеотражающим стеклом. Не оставляют эти бугаи дяде Вите даже самых скромненьких надежд, потопчут и повяжут беглеца.