Святослав Тараховский - Отважный муж в минуты страха

• Название: Отважный муж в минуты страха
• Автор: Святослав Тараховский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084177-6

История о том, как в последние советские годы молодой журналист Агентства Печати Новости становится негласным сотрудником КГБ.

О его служебной командировке в Иран, шпионских интригах, ловушке, в которую он угодит, потерях и приобретениях. О его большой любви, которую он, спасибо ГБ, потерял. О том, что, пройдя школу ГБ, он становится в новое время олигархом и мысленно благодарит своих учителей из Большого дома на Дзержинке…

---

— Прекрасно. Нормальная семья, работа и настоящая женитьба — куда лучше? Очень солидная легенда для разведчика. Кстати, можете пригласить на свадьбу Аббаса, чтобы убедился, что все у вас настоящее…

— Да, но… нет, …я не готов… Кстати, вот ваши деньги, не успел потратить… — Саша выложил на стол две купюры с Ильичом.

Альберт не обратил на деньги внимания.

— Жаль, очень жаль!.. — чуть поднял он голос. — Значит, все-таки мы в вас ошиблись. Не хотите — не надо, никто вас неволить не будет, времена не те.

— Понимаете, Альберт, я хотел бы объяснить…

— Не надо, я не девушка, словам не верю. Откажитесь. Если вы трусите, если вы не патриот — вы правы, лучше отказаться сразу.

— Я не трус!

— Вам так только кажется, на самом деле главная причина вашего отказа — страх. Случай типичный: мужчины у нас сперва хорохорятся, а потом, извините, пускают по ногам. Мы думали, вы прирожденный разведчик, бывают, знаете, такие герои, рождаются иногда. Ошиблись. Всего хорошего. До свидания. Бумажку свою заберите…

Протянутая Саше бумага с отчетом снова, как живая, вибрировала в воздухе.

Это был удар. Требовалось перевести дух.

«Возьми бумажку, скажи спасибо, скажи извините, скажи, что не хочешь, сваливай к Светке и все забудь, как и не было. Классно все обошлось», — подсказывал ему разум.

«Если ты не мудак, не пались, не ссорься с ними, лучше согласись; позже, не сейчас, ты их все равно перехитришь, переиграешь талантливо и тонко, ты сможешь», — продиктовало ему подсознание.

Разум или инстинкт — что-то из них должно было в нем победить; сам он в тот момент был никчемен, безволен, пластилин, мягкая игрушка.

— Что я должен делать? — спросил, наконец, Саша и понял, какая сила в нем взяла верх.

Альберт размягчился, пластмассовая расческа, несколько раз развалив пробор, помогла ему справиться с позитивными эмоциями; он извлек из розовой папки и выложил перед Сташевским заранее заготовленный бланк.

— Вот тут, пожалуйста, распишитесь, Александр Григорьевич.

— Что это? — спросил Саша, хотя уже успел сфотографировать взглядом то, что ему предлагают подписать. — Нет, зачем это? Не надо.

— Пустая формальность, Александр Григорьевич, так начальство требует. Вот здесь, пожалуйста, после слов «…в добровольном порядке… оказывать услуги и сотрудничать…».

— Не буду я ничего подписывать, — твердо, как ему казалось, сказал Саша. — Нет.

— Александр Григорьевич, — очень спокойно сказал Альберт, протягивая ему ручку. — Еще одно слово — я выставлю вас отсюда раз и навсегда. Соску сосать. Только не пожалейте потом. Горько не пожалейте.

Саше стало тоскливо. «Поздно, — подумал он, — не выскочить, не избежать». Путь назад был накрепко завален камнями — его уже не было, оставался единственный путь в непонятное будущее. И Саша подписал бумагу.

Уже в следующую секунду, заметив, что подписанный бланк оказался рядом с еще теплыми, «его» двадцатипятирублевками, он счел такое соседство символичным, роковым для себя и совсем пал духом.

— Поздравляю вас, Александр Григорьевич, — сказал комитетчик и протянул Сташевскому руку, которая была некрепко пожата. — Это — прежде всего. А во-вторых, делать вам снова ничего особенного не придется. Общайтесь с Аббасом, играйте в теннис, обсуждайте любые темы — желательно политические, дискутируйте, спорьте, вызывайте его на откровенность. Просьба к вам одна: в следующий раз после тенниса поезжайте-ка вы с Макки в кафе «Метелица» — это на Калининском проспекте, наверняка знаете.

— Почему именно туда?

— Там для полноценного отдыха условия лучше.

— Но… у меня есть любимая девушка.

— Знаю. Любите на здоровье. Я с вами не о любви говорю, о нашей работе. Когда мы под видом супружеской пары посылаем на задание просто мужчину и просто женщину, им приходится спать и жить друг с другом — знаете, почему? Потому что это работа. Работа во имя Родины — превыше всего. Вы поняли? Пожалуйста, подумайте об этом.

Сказал и взглянул на Сташевского, и вопросов насчет любви у того более не возникло, возник вопрос другой, естественный и легкий:

— Могу идти?

— Деньги все-таки возьмите. Теперь они обязательно вам пригодятся. Кстати, можете походить в наш спортклуб — могу оформить пропуск. Не удивляйтесь, не удивляйтесь… Несколько занятий боксом вам бы принесли пользу. Хук, апперкот, прямой в голову, двойка — это надо бы вам уметь.

— Зачем?

— Александр Григорьевич, жизнь кончается не завтра. А вдруг вам придется отправиться в Иран?

— Мне? В Иран?.. Хорошая шутка. Кто меня пошлет?

— Догадаться нетрудно.

Саша встал.

— Спасибо. Я подумаю…

— Всего хорошего. Не забывайте, пожалуйста, про отчеты — у вас они здорово получаются. Кратко, сильно, как у моего любимого Чехова, читать — удовольствие. Вы у нас еще писателем станете. Вы меня поняли?..

От «Москвы» до «Парка культуры» очень даже не близко. Саша решил идти пешком, ему требовалось самоистязание. Побаливала потертая нога, но сейчас такая боль была в кайф.

«Он прав во всем, — размышлял Саша. — Одни от страха от всего отказываются, другие, от страха же, идут на все… Ираном дразнит — так я ему и поверил. Я подмахнул бумагу, потому что я бздо, и мы оба это знаем — он понял, а я знаю. Что с этим делать, дед? Твой внук родился трусом — что с этим делать, дед?»

Добровольный агент Сташевский шел по московским улицам, не обращавшим на него никакого внимания. Ни одной тормознувшей подле него машины, ни одного крика «позор!», камня вдогонку, свиста или хотя бы указующего перста, ни единого осуждающего взгляда не встретил он на своем крестном пути.

«Всем наплевать на тебя, — думал Саша. — Это не проблема людей, это твоя проблема, Санек. Хуже всего, что ты не можешь никому о ней рассказать. В тебе образовалось второе дно, началась параллельная жизнь — сделай хотя бы так, чтобы она никогда не пересекалась с первой и никому не мешала. Живи в ней сам, хитри, петляй, совершай подвиги. Может, тебе, гнида, даже понравится так жить? А, гнида?»

Без четверти девять приблизился к Агентству; с ходу влетел на скверик, кинул взгляд налево, направо. Светки не было.

Поворот был ожидаемый, а все равно мучительный, тянущий, словно боль в животе.

«Двушки» всегда водились в кармане, он собирал их на случай непредвиденных звонков. Углядев ближайший автомат, алюминиевую будку со скрипучей, неплотно закрывающейся дверью, ступил в нее, сырую и пахучую, задвинул монету в прорезь, набрал номер, и повезло, сразу соединился. В мозгу мелькнуло молниеносное: «Что говорить?» Приготовился, кажется, ко всему — услышал совсем не то, на что рассчитывал. «Светлана уже спит и просила не будить, — громко ответила Полина Леопольдовна и перешла на быстрый шепот: — Все-все, Саша, пока, а то мне попадет». Повесив трубку, замер в будке, забыв, что надо бы ее покинуть. Простая мысль пришла ему в голову. «Из-за игр с ГБ ты потеряешь Светку, ублюдок, — сказал он себе. — Что для тебя важнее: ГБ или невеста?» Ответ был ясен, но вопрос повторялся снова и снова, и что с ним было делать, он не знал.

12

Она любила его.

В переводе с женского языка на общечеловеческий это означало, что поиски спутника жизни для нее завершены. Период острой в него влюбленности закончился для нее прочной уверенностью, что свое будущее она будет строить с ним; выйдет за него, совьет гнездо в кооперативной квартире, нарожает детей и станет счастливой женщиной. Она так истово этого желала, что даже собственная журналистская карьера представлялась ей теперь делом второстепенным — ради счастья с Сашей она была готова ею пожертвовать.

Смотрела на него и уже видела в нем своего, их общего сына.

Ей нравилось в нем все. Крепкие руки, рост, походка, то, что он носит джинсы и куртки и презирает брюки и пальто; нравилось, как после затяжки он выпускает на волю дым вперемешку с хриплыми словами; нравилось его серое бешенство в спорах и безмерная нежность в любви, нравились его несмешные шутки и перепады настроения, нравилось даже то, что девчонки глазеют на него в метро. Нравилось, как он пишет, нравилась общая его талантливость, открытость, доверчивость и наивность, от последствий которой его частенько оберегала она, более практичное и близкое к земле существо, но более всего ей нравилось в нем то, что он никогда ей не врал.

До восьми она неотрывно читала — «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова увлекали и держали при себе.

В начале девятого заметила, что чуточку начало темнеть, и тогда она отложила книгу и подумала, что он заработался и что надо бы элементарно его поторопить.

Двухкопеечная монета у нее тоже нашлась, как разом нашелся для нее тот же самый телефон-автомат, в будку которого спустя почти час ступит Саша. Жизнь во многом есть трагедия несовпадений, скажете вы и будете совершенно неправы, потому что жизнь есть комедия совпадений нежелательных.