Людмила Шапошникова - Мудрость веков

• Название: Мудрость веков
• Автор: Людмила Шапошникова
• Жанр: Эзотерика

Автор этой книги Людмила Васильевна Шапошникова — известный ученый, индолог, писатель, вице-президент Международного Центра Рерихов.

Более двух десятилетий назад в поле научного и человеческого интереса Л.В.Шапошниковой оказалась великая семья Рерихов и их философское Учение Живой Этики. Шапошникова повторила маршрут знаменитой Центрально-Азиатской экспедиции Рерихов. Многолетняя дружба связывала ее со Святославом Николаевичем Рерихом.

Перу Л.В.Шапошниковой принадлежит около двухсот печатных трудов. Их библиография приведена в конце книги.

Предлагаемое издание — юбилейное. Оно приурочено к семидесятилетию со дня рождения и сорокапятилетию научной и литературной деятельности Людмилы Васильевны Шапошниковой. В книге собраны ее статьи последних лет, посвященные осмыслению и развитию проблем Учения Живой Этики. Автора отличает глубина содержания в сочетании с ясной, доступной формой изложения.

Мы уверены, что каждый, взявший в руки книгу, — и тот, кто серьезно занимается изучением философского наследия Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, и тот, кто впервые с ним знакомится, — непременно найдет для себя немало интересного и полезного.

На обложке: фрагмент картины Н.К.Рериха «Агни-Йога»и фрагмент изваяния фараона Рамзеса II (Египет)

---

3. РОССИЯ

О чем бы Рерих ни писал, исследуя Космическую эволюцию человечества, его мысль постоянно, как стрелка компаса, поворачивалась к России. Россия была его болью, печалью и надеждой. Его Учителя и сами они, Николай Константинович и Елена Ивановна, оценивая Россию с точки зрения эволюции, говорили об особом ее значении и решающей роли. Однако в этих утверждениях таились как бы противоречия. Тоталитарная страна, выбывшая после 1917 года из русла мировых процессов, из планетарного энергетического обмена, казалось, вряд ли могла сделать какой-то существенный вклад в грядущую эволюцию. Но Великие Законы Космоса сложны и обладают неизмеримой глубиной. В центральной части Евразийского континента, на его средостении, там, где располагается Россия, с начала переломного XX века, в силу разнообразных обстоятельств, начали складываться особые энергетические возможности.

Ввергнутый в пропасть насилия, гибели, страданий и беспримерных людских трагедий, народ России несознательно и сознательно противостоял тому вселенскому злу, которое затопило страну. В этом процессе действовала диалектика космического масштаба. С одной стороны, разрушение источников энергетики вело к ослаблению последней, с другой — противостояние физическое и духовное создавало новые пласты, новые накопления этой энергетики. Процесс противоборства, накопления и разрушения был столь же драматичен, как и планетный катаклизм, рождающий в муках красоту и гармонию самой природы.

Тема России проходит через все творчество Рериха, начиная с его ранних полотен и произведений и кончая самыми последними. Он осмысливал феномен российской культуры с точки зрения Космической эволюции, с точки зрения Будущего и той Новой Эпохи, у порога которой стоял XX век. „Сколько истинных кладов заложено на Руси! — писал Рерих. — Сколько замечательных путников прошло по нашим равнинам, и какое великое будущее суждено!“[562]. Но тропа, которая вела к этому будущему, была терниста и кровава. Революция не дала стране истинного обновления, а принесла ей иную, чреватую всякими неожиданными поворотами и опасностями жизнь. Те, кто делал эту революцию, не обладали ни нужным уровнем сознания, ни какими-либо представлениями о природных законах человеческой истории и социального развития. Они были жестоки, напористы и бескомпромиссны. Они полагали, что создают новый, еще невиданный мир справедливости и счастья, нового совершенного человека, но на самом же деле лишь искажали и попирали Космические Законы и естественный ход самой российской истории. „Обновление есть естественная эволюция. Или произойдет загнивание, или расцветает возрождение“[563]. В этих словах Рерих сформулировал российскую альтернативу. Выбор, сделанный ее правителями, привел страну к тому загниванию, которое мы потом так стыдливо назвали застоем. Николай Константинович пристально наблюдал, как складывалось тоталитарное государство. В основе механизма тоталитаризации лежало насилие. Оно сформировалось во время революции и гражданской войны, затем захлестнуло страну кровавой волной репрессий, покрыло огромные российские пространства концлагерями, превратив миллионы людей в задавленных страхом рабов. Насилие во всех видах и областях человеческого бытия стало главным орудием строителей „нового общества“ и создателей „нового человека“. Рериха интересовало соотношение насильственного и естественного, искусственного и природного. В нем, этом соотношении, скрывалась тайна происходившего в стране. „Естество не должно быть понимаемо как естество только материальное. Так как материя есть лишь одно из состояний духа, то и естество является определением всех естественных состояний. Сердце работает естественно тогда, когда мы его не замечаем… Так же и естественное состояние естества будет благонезаметно. Как высшее напряжение электричества, оно будет благотворно распространяться, но обычный глаз и обычное ухо не познают его. Тем самым видно, что всякое насилие, всякое выведение из естественного состояния неприложимо“[564]. Но целая страна была выведена из этой „естественности состояния“, ибо был нарушен великий принцип добровольности. „Всякая вольность в обиходном понимании, — писал Рерих, — часто не уживается с добром, с сердечностью к ближним“[565]. Исследуя различные механизмы, действовавшие в России после революции, Николай Константинович обратил внимание на „грубую реакцию“ и „разрушительные восстания“ самого естества. Механизм насилия одержал в конечном счете победу над этим естеством, разрушив одних духовно и превратив их в так называемый „новый тип“ или физически уничтожив миллионы других. Тогда, в те страшные годы, Рерих сказал пророческие слова: „…всякое насилие непременно окончится тем или иным разрушением. Поднявший насилие от насилия и погибнет“[566]. Рерих ощущал и понимал ужас происходящего в России. Он писал о тирании, которой была свойственна „тупая нетерпимость“, ненависть к сотрудничеству и к Космической Иерархии. Тирания устанавливала свою иерархию, которая носила ярко выраженный разрушительный характер. „В полном одичании, в судорогах безумия произносятся самые разрушительные формулы. При этом потрясает та чудовищная безответственность, которая не дает себе труда хотя бы помыслить, к каким следствиям приведет это буйно-дикое состояние!“[567] С первой четверти XX века подгоняемый ветрами русской революции тоталитаризм как система уже начал наползать на Планету.

Рерих думал о России и страдал. „Вот мы слышим, — писал он в 1936 году, — о каких-то допросах с пристрастием, об ужасах пыток, происходящих в наше так называемое культурное время. Какой это срам! Какой это стыд знать, что и сейчас совершенно так же, как и во времена темнейшие, производятся жестокие мучения!“[568] И эти слова „Какой это срам! Какой это стыд…“ звучат и сейчас с такой горечью и такой болью, что пробуждают в читающем ответную реакцию сострадания. Великий художник остро ощущал ту невыносимую бездуховную тьму, которая накрыла российские просторы.

Тоталитаризм, называемый в России социализмом, имел одну примечательную особенность. В отличие от других государственных режимов он не создавал и не развивал культуру, а разрушал ее и заменял ее чем-то совсем иным, как бы походившим на культуру, но в действительности таковой не являвшейся. Тоталитаризму была страшна и ненавистна духовная власть истинной Культуры.

Так называемая культурная революция сносила с лица земли храмы, бесценные памятники архитектуры, уничтожала сокровища, имевшие мировое значение, разрушала традиционную народную культуру. Это была война невежества, одержимого новыми идеями всеобщего переустройства, против духовных накоплений российских народов. Она была жестока, кровава и привела к уничтожению многих тысяч истинных носителей духа и культуры. Вместе с гибелью энергетических культурных структур, будь то церковь, или душа, или тело человека, разрушалось само энергетическое пространство российской культуры. Оно постепенно превращалось в топкое болото хаоса, в котором по пояс увязла вся Россия. Уничтожение генетического фонда российской культуры расчистило поле деятельности невежественным людям, чей уровень сознания был низок, а понятия о нравственности искажены. И на этом фоне обретали высокий трагический смысл рериховские слова: „И в пустынных просторах, и в пустынной тесноте города, и в песчаной буре, и в наводнении, и в грозе и молнии будем держать на сердце мысль, подлежащую осуществлению, — о летописи русского искусства, о летописи русской культуры в образах всенародных, прекрасных и достоверных“[569]. Рерих противопоставлял истинную Культуру „в образах всенародных, прекрасных и достоверных“ той псевдокультуре, которая захлестнула Россию. Его слова были точны, образны, а временами походили на заклинания. Разрушение храма Христа Спасителя потрясло его своей бессмысленностью. Он выступил с официальным протестом, но там, на Родине, его не услышали. Он пророчески предвидел результаты происходящего. „Сперва псевдоцивилизация, затем псевдонаука, псевдодружелюбие, псевдодостоинство, а там уже во всем безобразии окостенения псевдочеловек“[570].

Рерих видел, как создается этот „псевдочеловек“. Ложь в этом страшном „созидании“ занимала первое место. „Они (носители лжи. — Л.Ш.) бывают крепко организованны, очень изысканны и часто более находчивы, нежели сторонники правды. Они завладели первыми страницами газет; они умеют использовать и фильмы, и радио, и все надземные и подземные пути. Они проникли в школы и знают цену осведомления. Они пользуются каждою неповоротливостью оппонента, чтобы сеять ложь для процветания зла“[571].

Правящая элита России широко и бесцеремонно пользовалась ложью. Ложь неслась грязным потоком с высот власти, разъедала души людей, подчиняла их, наполняла страхом и принуждала их верить в иллюзии и мифы, ею творимые. На политических и социальных подмостках России разыгрывалась реальная и страшная „Сказка о голом короле“. Все было в ней так, как и у Андерсена. Только мальчика, прокричавшего в самый критический момент: „А король-то голый!“, давно расстреляли как „врага народа“. Рерих видел, как в России год от года росло губительное вмешательство государства в культуру. „Дело культуры никогда не может быть лишь делом только правительства страны. Культура есть выражение всего народа, вернее, всех народов“[572], — писал он. Из России шла печальная и страшная информация, идеология штамповала стандартное единомыслие.